Да.

Это просто ужасно! Для меня невыносима сама мысль об этом!

Роберт отряхнул ладони от прилипшего к ним песка.

Хотите уехать отсюда? — предложил он. — Вы и Мэтти. Вдвоем.

Куда?

На Багамы или Бермуды. Поживете там пару недель, пока шумиха в прессе не утихнет.

Кэтрин с трудом представляла себе такой поворот событий, поэтому отрицательно покачала головой.

Я не могу. Если мы сейчас сбежим, люди поверят той лжи, что рассказывают о Джеке по телевизору. К тому же я не думаю, что Мэтти согласится на ваше предложение.

Можно поехать в Ирландию. Некоторые родственники погибших так и поступили.

Зачем? Я не хочу жить в переполненном мотеле, каждый день отправляться на место падения самолета и ждать, когда водолазы поднимут на поверхность очередной труп.

Кэтрин пошарила в карманах своей парки: использованная гигиеническая салфетка «Клинекс», монеты, две купюры, просроченная кредитная карточка, пачка жевательных резинок «Лайфсейвз».

Хотите? — протягивая жвачку Роберту, предложила женщина.

Спасибо.

Устав от сидения на полусогнутых ногах, он опустился на песок и оперся спиной о скалу.

«Он испортит себе пальто», — подумала Кэтрин.

Здесь красиво, — произнес Роберт. — Очень красиво!

Да, красиво, — согласилась она.

Кэтрин вытянула ноги перед собой. Хоть и влажный, песок был на удивление теплым для этого времени года.

Пока скандал не утихнет, журналисты будут кружиться вокруг вашего дома, как стервятники… Извините…

Это не ваша вина.

Признаюсь, я еще никогда не видел такого столпотворения, как сегодня у ваших ворот.

Я испугалась, — призналась Кэтрин.

Должно быть, жизнь здесь приучила вас к тишине и уединению.

Да, приучила.

Роберт обнял свои колени.

Как вы жили раньше, до трагедии? — спросил он у Кэтрин.

Каждый день по-разному. Какой день недели вас интересует?

Ну… не знаю. Ну, в четверг, например.

В четверг. — Женщина задумалась. — По четвергам Мэтти играла в хоккей на траве и лакросс, а я репетировала с оркестром днем после уроков. В кафетерии мы брали пиццу на двоих, а на ужин я запекала в духовке курицу. Потом мы смотрели по телевизору телесериалы «Зайнфельд» и «Пункт первой помощи».

А Джек?

Когда он был дома, то присоединялся к нам: запекал курицу, смотрел «Зайнфельд»… А вы? Чем вы занимаетесь помимо работы в профсоюзе?

Я инструктор, — сказал Роберт. — В свободное время даю уроки пилотирования. У меня есть маленький аэродром в Вирджинии, не аэродром, а так себе: поле и две «сэсны». Бывает весело, пока они не падают.

Кто не падает? — удивилась Кэтрин.

Мои ученики во время своего первого самостоятельного полета, — пошутил он.

Женщина засмеялась.

Они сидели, опершись спиной о скалу, и молчали. Убаюкивающий шум моря вносил в их души успокоение.

Надо подумать о том, как лучше организовать похороны, — прервала затянувшееся молчание Кэтрин.

Где бы вы хотели отслужить заупокойную?

Мне кажется, церковь Святого Иосифа в Эли-Фолз как раз подойдет. Во всяком случае, это ближайший к нам католический храм.

Помолчав, она добавила:

Представляю, как там удивятся моему визиту.

Что за черт! — выругался Роберт.

Кэтрин была ошарашена. Роберт дернул ее за рукав, заставляя подняться. Она повернула голову в том же направлении, в каком смотрел Роберт: молодой мужчина с длинными, завязанными в конский хвост на затылке волосами нацелил на них огромный фотоаппарат. Кэтрин видела их с Робертом отражение в гигантском объективе.

Раздались резкие неприятные щелчки.

Вернувшись в дом, Кэтрин застала всю компанию в кухне. Сомерс вертел в руках бумажную ленту факса. Рита разговаривала по телефону, прижав трубку плечом. Даже не сняв куртки, Кэтрин громогласно заявила, что хочет сделать заявление. Сомерс оторвал взгляд от факса.

Мой муж Джек никогда не употреблял наркотиков и не злоупотреблял алкоголем. Ни я, ни другие знавшие его люди ни разу не замечали за ним признаков психической неуравновешенности или склонности к депрессии. Также я заявляю с полной ответственностью, что Джек был здоров, физически и психически.

Сомерс сложил лист факса вчетверо.

Мы были счастливы в браке, — продолжила свой монолог Кэтрин, — жили так, как полагается жить любой нормальной семье в таком маленьком городке, как Эли. Больше я не отвечу ни на один ваш вопрос без присутствия моего адвоката. Я запрещаю вам брать что-либо из бумаг моего покойного мужа без письменного постановления суда. Моя дочь сейчас живет у моей бабушки на окраине города. Никто из вас не имеет права допрашивать или даже приближаться к ним. Это все!

Миссис Лайонз! Вы знакомы с матерью Джека? — спросил Сомерс.

Его мать умерла, — не задумываясь, ответила Кэтрин.

Воцарилась мертвая тишина, слышен был лишь приглушенный гул холодильника. Восемь пар глаз уставились на Кэтрин. Она поняла, что допустила ошибку. Возможно, это ей только показалось, но легкая улыбка скользнула по губам Сомерса, а его брови иронично поднялись вверх.

Вы уверены? — засовывая свернутый вчетверо лист бумаги в нагрудный карман, мягко спросил он.

Кэтрин почувствовала, как пол заколебался у нее под ногами, словно она стояла в кабинке движущегося аттракциона в луна-парке.

Сомерс вытянул из другого кармана листочек, вырванный из блокнота, и, развернув его, начал читать:

Мэтиган Райс, дом престарелых «Форист-Парк», Адамс-стрит, сорок семь, город Весли, штат Миннесота.

Кабинка все набирала скорость. Пол накренился. Кэтрин почувствовала легкое головокружение.

Семьдесят два года, — продолжал читать Сомерс, — родилась двадцать второго октября 1924 года. Трижды выходила замуж и трижды разводилась. Первый брак — с Джоном Фрэнсисом Лайонзом. Один ребенок, сын Джек Фицвильям Лайонз, родился 18 апреля 1947 года в бостонской больнице Фолкнера.

Во рту у Кэтрин пересохло, и она облизала губы.

«Может, я чего-то недопоняла?» — пронеслось в ее голове.

Мать Джека жива? — спросила она.

Да.

Джек всегда говорил…

Кэтрин запнулась. Ее муж говорил, что его мать умерла от рака, когда ему было девять лет. Она взглянула на Роберта: на его лице застыло выражение неподдельного изумления. От высокомерия и самодовольства, которые сквозили в каждом сказанном Кэтрин слове, не осталось и следа.

Что? — не скрывая злорадства, спросил Сомерс.

Откуда вы узнали о его матери?

Из армейского личного дела.

А его отец?

Умер.

Комната завертелась у нее перед глазами. Чувство было такое, словно Кэтрин опьянела, и основательно. Опустившись на ближайший к ней стул, она зажмурилась.

«У Мэтти есть бабушка, о которой она не знает, — подумала Кэтрин. — Почему Джек врал мне все это время? Почему?»

Стоял густой туман. Пологий песчаный берег, изгибаясь полумесяцем, плавно переходил в мелководье. Кучи гниющих водорослей лежали на мокром песке цвета мореного дерева. За дамбой виднелись пустующие в это время года летние домики.

Они медленно брели по пляжу. Одетая в куртку с эмблемой «Рэд Соке» Мэтти забегала вперед в поисках крабов. Кэтрин подумала, что ей следовало бы попросить маленькую Мэтти разуться. Слишком поздно. Ее пятилетняя дочь уже успела промочить ноги.

Плечи Джека дрожали от холода. Ее муж, как всегда, был одет в тонкую кожаную куртку, которую носил в любую погоду. Возможно, он просто «форсил», а может, не хотел тратить лишние деньги на парку. Фланелевая блузка Кэтрин плохо согревала тело под тонкой джинсовой курточкой. Женщина плотнее обмотала шею шерстяным шарфом.

Что-то не так? — спросила Кэтрин мужа.

Нет. А что?

У тебя такой вид, словно что-то случилось.

Нет. У меня все тип-топ.

Джек шагал по пляжу, засунув руки в карманы. Осанка, как на плацу. Рот крепко сжат. Кэтрин была уверена, что ее муж расстроен, и сильно.