– Ты солгал! – Дрожащий, неуверенный голос явно выдал ее внутреннее состояние. – Ты обещал, что не будешь запирать двери!

Клара не понимала, почему под теплым проницательным взглядом еще больше обострялись нервы уже и без того напряженные, от нанесенной обиды и хладнокровного предательства. Ведь разум подсказывал, что такому человеку нельзя доверять ни при каких обстоятельствах. В больших черных глазах отразилось сочувствие, словно Леонардо понял, что она переживала в это мгновение. Клара со страхом представляла, что он может хотя бы приблизительно догадаться о хаосе противоречий, бушующих в ее душе. Раньше чувство, даже намек на него, находилось под четким контролем ее рассудка. И вот появился мужчина, который переворачивает ее жизнь с ног на голову. Заставляет то краснеть от стыда, то сгорать от желаний, то плакать, подобно маленькому ребенку, не знающему других способов реагирования на неудачи.

– Да, конечно, я должна была предвидеть, что так случится. Одна ложь или несколько хитростей ничего не значат для человека, чья совесть позволяет похитить ни в чем не повинную женщину и подвергнуть ее бесчисленным унижениям, – заявила девушка.

Она преднамеренно избегала смотреть в его глаза. Достаточно одного пронзительного, откровенного взгляда, и последние частицы здравого смысла и холодного рассудка, которые она с таким трудом сохраняла, растают без следа. Хочешь сохранить самообладание – избегай его глаз! Такое правило Клара усвоила из урока, который в течение суток преподал синьор Висконти. Но как защититься от его голоса?

– Извини, я опять расстроил тебя. Я совсем не хотел…

– Кого расстроил? Меня? – Клара пожала плечами с деланным удивлением. – Да что такое запертая дверь после нанесенных оскорблений? Боюсь, я уже начинаю привыкать к твоему хамству. Впрочем, разговаривать с тобой бессмысленно. О боже! Отпусти меня!

– Шшш! – Мужская рука, сжавшая ее запястье, скользнула вниз, и через секунду их пальцы переплелись. Странно, но решительные возражения, уже вертевшиеся на языке, так и остались невысказанными. – Кажется, я приготовил для тебя приятный сюрприз. А что касается дверей, то скоро я их открою и даже покажу, где хранятся ключи.

Кого он намерен одурачить? Или синьор Висконти считает, что по умственному развитию она не превосходит трехлетнего ребенка? Клара высвободила руку. Он покажет ей, где хранятся ключи! Ха-ха! Чтобы она могла в любой момент уйти из замка? Нет, хватит! Не надо никаких общений, как, впрочем, и сюрпризов. Они приносят ей лишь огорчения и унижения.

Леонардо рассматривал девушку. Улыбка, раздражавшая ее, подчеркивала красивую форму его губ. Клара неловко переступила с ноги на ногу и снова залилась краской. Конечно, в мятой, заляпанной одежде вид у нее не самый привлекательный, но насмехаться над мисс Хартли аристократ не имеет права.

– Перестань упрямиться. Такое поведение не подобает рассудительной леди, которой ты себя считаешь, – сказал он, по-прежнему улыбаясь. – Своими ногами или на моих руках, но ты отправишься со мной. Выбор твой.

Выбор! Разве он есть у нее? Леонардо это прекрасно известно. И, одарив его уничтожающим взглядом сине-зеленых глаз, она ответила:

– Только умственно отсталые люди используют физическое превосходство для достижения цели. Неужели тебе незнакомо такое понятие, как вежливость? Или ты считаешь, что она не соответствует твоему имиджу настоящего мужчины?

Грозно сведенные густые брови и глаза, словно черные дула пистолетов, направленные на девушку, вызвали у нее дрожь. Такова была его реакция на последнюю реплику Клары.

– Ну, хорошо, хорошо, – поспешила она смягчить обстановку. – Я иду, но только не думай, что меня заинтересовал твой сюрприз, я просто подчиняюсь силе. Единственное зрелище, которое действительно заинтересовало бы меня и порадовало, так это ты, упрятанный за решетку!

Выражая недовольство, но отведя, по крайней мере, убийственный взгляд, Висконти молча развернулся и зашагал к замку.

Они пересекли двор, миновали аркаду, но не свернули на лестницу, ведущую в апартаменты хозяина, а прошли в прохладную гостиную, поразившую девушку размерами и великолепным интерьером. Изящная мебель, старинные гобелены, ажурный каменный узор, обрамляющий глубокие оконные проемы, огромные вазы с белыми лилиями.

Из гостиной они направились в центральный коридор с высоким сводчатым потолком и деревянным, полированным до зеркального блеска полом. Наверх вела величественная лестница в готическом стиле с массивными перилами. Стены украшали многочисленные портреты в золоченых рамах.

С одних надменно взирали дамы в черных одеяниях, с благородными чертами утонченных лиц, в жемчугах. С других высокомерно смотрели бравые офицеры в ярких военных мундирах, с обнаженными блестящими клинками шпаг, гордо объезжающие отличных скакунов.

Внушительные размеры внутренних помещений замка, подлинная старина, богатое убранство невольно наводили на мысль о немалых капиталах, необходимых для поддержания порядка и сохранения роскоши. Скорее всего средства черпались из доходов, которые приносят поместья. О них как-то упоминал Висконти. Билл вряд ли смог бы найти более грозного и состоятельного врага, даже если бы посвятил поискам всю оставшуюся жизнь.

Честно говоря, Клара немного устала, когда Леонардо распахнул высокую двухстворчатую дверь в комнату, явно предназначенную для женского пола.

Гостиную украшала мебель, отделанная искусной инкрустацией. На фоне белых стен ковры и гардины переливались различными оттенками синего цвета, в который вкрапливался нежно-желтый. Отсюда двери вели в спальню, где стояла огромная кровать под пологом из тончайшей белоснежной ткани с фестонами из кружев и шелка.

Неужели он собирается предоставить ей апартаменты? Девушка не решалась об этом даже мечтать. Впрочем, она согласилась бы провести следующую ночь где угодно, даже в свинарнике, только без синьора Висконти, чтобы не чувствовать на шее его дыхание, горячих рук, обнимающих ее… Спать на такой постели? Нет, слишком шикарно. И Леонардо подтвердил ее догадку.

– Здесь покои Глории. Разве могла моя сестра чувствовать себя несчастной в такой изысканной обстановке? Она ни в чем не нуждалась. Так почему? Почему она вдруг сбежала? Да еще с кем? С распутником, который в три раза старше ее.

Черные глаза снова впились в лицо Клары. Его поза – широко расставленные ноги, плотно сжатые губы, скулы, от напряжения сильно выступившие на щеках, – завораживала мрачной красотой. Вид хозяина замка красноречиво свидетельствовал, как глубоко задел его поступок сестры и как люто он ненавидит человека, толкнувшего ее на этот путь.

– Почему я должна знать? – вопросом на вопрос ответила Клара. Откровенно говоря, ее несколько напугала мощь и грозное лицо разъяренного мужчины, выглядевшего весьма необычно в чисто дамской комнате. – Лучше объясни, зачем ты привел меня сюда? Чтобы я восхищалась спальней твоей сестры?

– Поверь, я бы с удовольствием предложил ее тебе. Но боюсь, когда Глория вернется, она не очень обрадуется, встретив в своих апартаментах незнакомую женщину. Ты останешься там, где я поселил тебя. Вместе со мной. Надеюсь, не надо объяснять, что заставило меня так сделать?

– А я-то, наивная, еще минуту назад надеялась, что ты намерен поступить благородно, проявить великодушие и порядочность. Или эти понятия тебе не знакомы?

– Честь? Да что ты можешь знать о чести?!

Клара чуть не разразилась гневными выкриками, услышав оскорбительные слова, но вовремя овладела собой. Холодно, с презрением в голосе она сказала:

– Синьор Висконти, вы, похоже, забыли, что я и Билл Хартли – совершенно разные люди. И за его поведение я не несу ответственности. А что касается тебя, то беспринципностью и бесчестностью ты очень напоминаешь моего отца. Я меньше всех виновата в случившемся, вообще случайно оказалась втянутой в неприятную историю. А ты смеешь удерживать меня взаперти и считаешь себя вправе всячески оскорблять и унижать беззащитную женщину. Ведь Глория по собственному, да-да, по собственному желанию покинула дом, предпочтя общество Билла по причинам, известным одной ей. Вот, значит, каков обещанный сюрприз! Тогда позволь мне покинуть роскошные хоромы, которые остаются для меня лишь тюрьмой, и выйти во двор. Там я, по крайней мере, могу дышать воздухом, не отдающим неволей, воздухом, сохранившим запах свободы.