Стоп. Похоже, Клара снова погорячилась. Если синьор Висконти сочтет, что она в своей заносчивой речи преступила запретную черту и задела его самолюбие, то дело для отважной защитницы прав женщин закончится повторным заточением в темницу.

На идеально гладких смуглых щеках Леонардо проступили темные пятна гнева, и на какое-то жуткое мгновение девушке показалось, что он готов ее ударить. Еще бы, аристократа задели за живое, напомнив, что у Глории есть собственная голова на плечах, что, возможно, ее не требовалось ни похищать, ни совращать и она сама покинула дом.

Леонардо неожиданно улыбнулся и, к необыкновенному удивлению Клары, начал раскаиваться.

– Прости меня, пожалуйста. Конечно, ты дочь моего врага, но твоей вины нет. Ты лично не причинила зла ни мне, ни моим близким. Кроме того, вы, синьора, являетесь моей гостьей, а потому приношу тысячу извинений.

Его язык может быть острым и ранящим, как бритва, порой Висконти превращается в злобного, бессердечного тирана. Но наступают моменты, когда Леонардо совершенно перевоплощается, становится истинным джентльменом с галантными манерами. Тогда уже трудно не попасть под чарующее действие его обаяния. И, как ни ужасно признавать, но в такие минуты он даже нравился Кларе.

Так не годится, вздыхала она про себя, Висконти – враг ее отца и держит ее в замке в качестве заложницы. И никакая временная учтивость не загладит боль от оскорблений, которые наносит хозяин замка. Закрепив в сердце уверенность, что симпатии к нему недопустимы ни в коем случае, Клара оставила без внимания выражение раскаяния на его лице. Впрочем, неизвестно, насколько искренни и его вид, и его слова.

– Обрати внимание, каким могу я быть заботливым, если захочу. Пойдем. – И взмахом руки Леонардо пригласил девушку следовать за собой. – Посмотрим на прекрасные одежды для прекрасной женщины.

Он ничего не добьется с помощью комплиментов, которые ничего не стоят. Внешность никогда не играла для Клары первостепенной роли. Вполне довольствуясь тем, чем одарила ее природа, она знала, что при желании, приодевшись, сделав прическу и макияж, выглядит весьма привлекательно. Но не настолько, чтобы стать «прекрасной женщиной». Нет, синьор Висконти явно переборщил, стараясь польстить ей.

Тем временем они подошли к софе, выполненной в стиле ампир, на которой лежала разнообразная одежда. Роскошные мягкие ткани необыкновенной расцветки напоминали яркую радугу, вдруг вспыхнувшую в белоснежной комнате.

– Ты только посмотри! И не пытайся убедить меня, что тебя вполне устраивает непрезентабельное серое одеяние, превратившее тебя, красивую женщину, в незаметную мышь, – шутливым тоном уговаривал Леонардо.

Быть ему чем-то обязанной? Нет, сама мысль об этом для Клары была неприятна. Конечно, нельзя носить одни и те же брюки и блузку, пока она находится в замке, ожидая избавления. Если оно вообще наступит…

Рано или поздно отец естественно свяжется со своим агентом и получит необходимую информацию. Но как скоро? Возможно, пройдет немало времени, если учесть, что Билла полностью увлекло романтическое приключение. И вообще неизвестно, поспешит ли он сразу на выручку дочери, которая вечно недовольна им, или предпочтет не прерывать сладкие мгновения в объятиях юной красавицы. Тем более что Клара давно доказала: она прекрасно обходится без материальной и моральной поддержки отца. А потому Билл со спокойной совестью может игнорировать требование синьора Висконти, будучи уверенным, что его взрослая дочь в состоянии сама позаботиться о себе в любой ситуации.

Со вздохом девушка подошла к Леонардо. Увы, она капитулирует. Но пусть он не думает, что мисс Хартли сдается легко.

– Где ты взял эту роскошь? – холодно спросила она, двумя пальчиками поднимая первую попавшуюся вещь, которая оказалась невесомым прозрачным платьем нежно-бирюзового цвета.

– А ты как думаешь? Конечно, из гардероба Глории. Откровенно говоря, я не питаю болезненной слабости к тайному переодеванию в женские одежды за закрытыми дверями.

Идея показалась Кларе настолько забавной, что она чуть не рассмеялась. Но тут же ее губы плотно сжались при воспоминании о том, как Леонардо отреагировал на возможность пожить в апартаментах драгоценной сестрички.

– А ты не думаешь, что Глории вряд ли понравится незнакомая женщина, разгуливающая в ее нарядах?

Он покачал головой.

– Нет, из-за одежды Глория не станет переживать. Она может спокойно, не задумываясь выбросить все, что ты надевала. У нее столько нарядов, что и ста лет не хватит, чтобы перемерить их. Здесь только мизерная часть ее огромной коллекции. Я старался отобрать вещи, которые подойдут тебе. Дело в том, что моя сестра имеет более… – Он запнулся, подбирая нужное слово. – Более пышное телосложение.

От последних слов настоящая ярость засверкала в расширившихся глазах Клары. Хватит оскорблений! Их и так достаточно. Она чувствовала, что начинает ненавидеть и сестру Висконти. Мало того что поступила глупо, спутавшись с таким человеком, как Билл Хартли, так она еще, как оказалось, крайне избалована и испорчена…

– О, извини, – пробормотал Леонардо, очевидно совершенно неправильно истолковав ее гневную реакцию. – Извини, если сравнение задело тебя. Я нисколько не хотел принижать твои достоинства. Просто Глорию природа действительно наградила щедрыми формами. Но совершенство последних, как ты великодушно доказала мне, не зависит от размера… – И его слегка прищуренные глаза со знанием дела стали неторопливо ощупывать фигуру девушки.

Она почувствовала, что ее лицо заливается краской стыда. А еще она поняла, что стоит только синьору Висконти посмотреть на нее таким взглядом, как сейчас, заговорить привораживающим голосом, как тут же оживают, просыпаются в женском теле тайные желания, в голове рождаются сладостные фантазии, и она, подобно цветку, простирающему лепестки к горячему солнцу, жаждет его ласки и тепла…

Леонардо умышленно каждый раз доводит тебя до такого состояния, убеждала себя Клара. Сохрани ты хоть немного достоинства и гордости, то давно бы развернулась и молча ушла из комнаты. А она безвольно, словно под гипнозом, стоит, судорожно ловя ртом воздух, и слушает, как учащенно бьется сердце.

– А теперь мы вернемся в наши покои, – проговорил хозяин сладко-ласковым голосом, отбирая некоторые вещи и перекидывая их через руку, – где ты сможешь выбрать одежду в стиле, соответствующем владелице великолепного соблазнительного тела. И кто знает, в состоянии ли ты противостоять искушению…

Он хитро улыбнулся и направился к двери.

– Итак, вперед! Нас ждет чудесное перерождение.

С наслаждением приняв душ, Клара вытиралась мягким полотенцем, не сводя глаз с двери, которая скрывала ее от вездесущих черных глаз.

К великому удивлению и бесконечному облегчению, девушке не пришлось доказывать право на уединение в ванной комнате. Леонардо, несмотря на мерзкие обещания, сам великодушно предоставил ей такую возможность, правда, с оговоркой: она не должна запирать дверь. Значит, он по-прежнему считал, что пленница способна наложить на себя руки, думала Клара, надевая белье, так и пролежавшее на стуле с утра.

А ведь идея провести синьора Висконти, изображая из себя слабонервную истеричную особу, казалась весьма многообещающей, она открывала путь на свободу. Вряд ли кто-либо захочет мучиться угрызениями совести, зная, что по его вине человек покончил жизнь самоубийством.

Время и события показали, что у хозяина замка совесть отсутствует, а если и есть, то в очень незначительном количестве. Поэтому задуманный план не сработал, даже наоборот, в немалой степени усложнил ситуацию. Теперь за Кларой постоянно следят. Она не предполагала, что такое исключительное внимание утомит ее и здорово подействует на нервы. Но самое неприятное, конечно, – спать с Леонардо Висконти в одной постели. Надо постараться, чтобы первая совместно проведенная ночь стала последней.

Наверное, придется признаться, что попытка сброситься с крыши и дальнейшие симптомы истерии – лишь блеф, который она вела с определенной целью. Но игра себя не оправдала. Несомненно, болезненное итальянское самолюбие будет оскорблено. Как же, высокомерного аристократа посмели дурачить, насмехаясь над ним. Возможно, поведение Клары вызовет у него неистовую ярость. Но именно ярость ей на руку. Разозлившись и поняв, что девушка не нуждается в постоянном присмотре, он, наверное, запрет ее в какой-нибудь другой комнате, пусть даже менее удобной. Да лучше находиться в каменной темнице, чем в роскошных покоях под неотступным взглядом Леонардо! Сторож, издевающийся над ней, оскорбляющий при каждом удобном и неудобном случае, бессовестно рассматривающий ее и, наконец, дотрагивающийся до нее…