Александр Негропонти величественно махнул рукой.

   — Постарайся для империи, внук, — сказал он.

   — Вот такие дела, — Георгий Хризодракон выключил лазерную указку и водворил ее в карман. — План "Багровое небо" так и не был приведен в действие. То ли Мильтиад промедлил, то ли посчитал это просто бессмысленным. Арестовать генерала, командующего дивизией, на основании подозрения мы все равно не можем, какой бы сложной ни была ситуация. Не юридически не можем, а технически. Поэтому, собственно... В списке Мильтиада — много мелкой сошки, но наших противников-генералов там нет. Хотя их имена мы теперь знаем точно, — он повернулся к выведенной на большой экран карте.

   — Поздновато, — сказал Рудольф. — Простите, это не упрек... Вернее, если упрек — то прежде всего в мой собственный адрес.

   Хризодракон пожал плечами.

   — Я допускаю, что господа генералы до последнего момента сами не знали, поддержат ли они мятеж. Мы же не могли получить информацию, которой еще не существует...

   — Чем Негропонти их так прельстил? Ведь ночной кошмар же.

   Хризодракон еще раз пожал плечами.

   — Властью. Это очевидно. Люди помельче могли поддаться чему-то другому — например, религиозной пропаганде уранитов, не к ночи бы их поминать... Или могли быть просто соблазнены деньгами. Но человек, который уже вырвался в командиры дивизии — вы знаете, чего это стоит в наземных войсках? — такой человек дешево не купится. И я думаю, что его вообще ничем не купишь, кроме как властью.

   Рудольф только кивнул. Конечно, обаяние всесильной тайной организации — великий соблазн для слабого человека. Даже если это всесилие мифическое... а вот мифическое оно или нет, мы скоро увидим... Но что касается людей сильных — тут Хризодракон прав: их можно купить только властью. Больше ничем. И уж за власть они могут платить очень дорого — как верхушка ордена уранитов, например (от этой мысли он содрогнулся).

   Возможно, они даже правы. Возможно, империя и вправду не устоит, если не сковать ее железной сеткой религиозных принципов и безусловного подчинения...

   Не время сейчас об этом думать. Время — заниматься делом.

   Он повернулся к экрану.

   Карта Северного континента выглядела красиво. По хорошо знакомому Побережью теперь расползлись четыре алых контура. Они были подписаны: "Аммон", "Аргеад", "Хризолор", "Кантакузин". Имена вроде бы обыкновенных людей, за сегодняшнее утро превратившиеся в стратегические понятия.

   К северу располагались еще два контура, более округлых, ярко-синих. "Флавий" и "Красовски", соответственно.

   Благодаря своей мощнейшей сети осведомителей Хризодракон знал сейчас почти все о перемещениях частей и об отданных приказах. Это, конечно, здорово...

   Рудольф встряхнулся.

   — Насколько мы уверены, что генералы Флавий и Красовски на нашей стороне?

   Хризодракон не сразу ответил.

   — Нинасколько. Они не на нашей стороне. Они просто отказались поддержать мятеж. Про нас они, скорее всего, пока ничего и не знают.

   — Очень мило, — сказал Рудольф.

   Хризодракон развел руками.

   — Мы-то ведь не заговорщики... Хотя как сказать, конечно. Неважно. Я понимаю одно: если мы хотим, чтобы Флавий и Красовски нас поддержали — с ними нужны переговоры.

   — Понятно, — сказал Рудольф. — Насколько я понимаю, переговоры будете вести не вы?

   — Никоим образом, — сказал Хризодракон. — Послать на переговоры меня — значит наверняка сорвать их. Для военных я — самое настоящее пугало... как и для многих штатских, — он усмехнулся. — Я, честно говоря, боюсь, как бы уже само упоминание о моем участии их не отпугнуло...

   — Вы это заслужили, — сказал Рудольф.

   — Разумеется, — сказал Хризодракон. — Я — олицетворение репрессивной системы. Монстр, так сказать. — Он снял очки. — Конечно, если бы с нами был Мильтиад — это решило бы все дипломатические проблемы...

   — Потому его и убили, — сказал Рудольф.

   Хризодракон надел очки.

   — Да. Так вы возьметесь?

   — Ну да, — сказал Рудольф. — А куда я денусь? Терентий оставил указ, согласно которому в случае его смерти все полномочия имперского протохартулария переходят ко мне. Так что я могу действовать от имени императора. Кстати, не попробовать ли нам связаться с ним самим?

   — С Велизарием-то? Думаю, пока не стоит. Во-первых, это сложно технически. Все каналы связи, которые могли бы к нему вести, мятежники наверняка постарались заблокировать. Во-вторых, я не вижу, чем бы он мог нам реально помочь. Разве что объявить мятежников врагами империи и приказать всем против них воевать... Но на такое он не решится. Это ведь будет драка насмерть, которую он совсем не обязательно выиграет — а если проиграет, ему точно конец. Он же не случайно молчит. Он понимает, что пока он нейтрален, у него есть возможность при любом повороте как-то договориться и сохранить хотя бы статус, если не власть... а если он сейчас поддержит одну из сторон, то уменьшит свои шансы вдвое. Так что нет, не поможет он нам... Самим придется.

   Рудольф вздохнул.

   — Значит, вы хотите, чтобы переговорам занялся я? Отлично... Ладно. Флавий и Красовски. Что они собой представляют?

   — Это совершенно разные люди, — сказал Хризодракон. — Я бы посоветовал вам начать с Красовски. У Флавия гораздо меньше боевой опыт... и вероятность, что он поддастся мятежникам, тоже намного меньше. Сейчас он держит кордон против дивизии Аммона — вот и пусть продолжает. А что касается Ульриха фон Красовски... — он двинул рукой, и на экране вместо карты появился портрет.

   Рудольф присмотрелся. Твердое лицо, правильное. Черты слегка расплылись — видимо, ему уже за пятьдесят; но воля чувствуется. Круглые очки без оправы — ну, это у высших наземных офицеров почти мода... Регалии на мундире, в том числе два Юстиниановских креста. Погоны генерал-полковника.

   — Очень опытный полевой тактик, — сказал Хризодракон. — Сражение за планету Фортуна — почти целиком его. Родом, естественно, нобиль, но не из крупных — поместье было ему подарено уже за военные победы. В политике никогда не участвовал. Его дело в нашем архиве — совершенно чистое. После Фортуны был под трибуналом за то, что самочинно расстрелял офицера, виновного в жестокости к мирному населению. Оправдан императорским указом. С тех пор командует здесь корпусом. Ну что, хотите с ним побеседовать?

   — Хочу, — сказал Рудольф. — Где он?..

   Генерал Аммон принял Кирилла Негропонти в своем полевом штабе, прямо в кузове чудовищного шестиосного грузовика с несколькими антеннами и надписью "Станция связи" на борту. Кирилл понимал, что это рисовка — Аммон сейчас не вел никаких боев, никуда не перемещался и мог провести встречу хоть в лучшем отеле Береники. Ладно, хозяин — барин...

   — Итак, что вы хотите мне сказать? — спросил Аммон, расположившись перед своим рабочим пультом в крутящемся кресле.

   Для гостей тут предназначался и вовсе табурет. Кирилл понемногу начал злиться. Кресло, впрочем, у Аммона тоже было очень простое, алюминиевое.

   — Я хочу поговорить об оперативном взаимодействии, — сказал Кирилл и сразу понял, что взял неверный тон.

   — Только об оперативном?

   Надо напролом, подумал Кирилл.

   — Нет, не только. Ваша затея с "армией Грифона" — неудачная выдумка. Вы командуете не армией, а дивизией. В составе армейской группы генерал-полковника Аргеада. Именно об этом я и хочу вам напомнить.

   — С какой это стати? — Аммон повернулся вместе с креслом и расстегнул верхнюю пуговицу на своем синем мундире. — Слушайте-ка. Я первым вас поддержал. И не разговорами поддержал, а боевой работой. Это раз. Я сам создал соединение — ладно, называйте его дивизией — которым сейчас командую. Это два. И кому мы все служим, пока что непонятно — это три. А также на каких основаниях. Словосочетание "регентский совет" мне ничего не объясняет. Ну и почему я должен вас слушать? Идти в подчинение неизвестно к кому, неизвестно ради чего?