Кирилл шагнул вперед и огляделся.

   В зале с матовыми стенами сидели за столом трое. Белый пергаментный старец в кресле-каталке — граф Александр Негропонти, многоуважаемый дед. Хорошо одетый усач — Филипп Вишневецкий, правая рука деда, его ближайший советник. И наконец, мешкообразное существо в грубом сером плаще, с капюшоном, накинутым так, что не видно лица. Это, очевидно, представитель уранитов.

   Да, трое. Четвертый — я.

   Высоко залетел, ничего не скажешь...

   — Садись, Кирилл, — прошелестел дед.

   Кирилл придвинул стул, опустился. Стол был пустой: никаких напитков, никаких пепельниц, никаких средств для записей.

   — Если позволите, я начну, — сказал дед все так же тихо. — Два часа назад Департамент привел в действие сценарий "Д".

   Кирилл и Вишневецкий одновременно кивнули. Сценарий "Д" — это полное блокирование гражданских перевозок между планетами империи. Дальние космопорты закрыты, и ни один корабль с двигателем Лангера теперь не взлетит. До особого распоряжения, как говорится.

   Дед не торопился продолжать. Он моргнул и сглотнул — точно как рептилия, подумал Кирилл. Под плотной кожей заходил кадык. Значит, гортань у него пока еще не искусственная...

   Прошла минута, пока он вновь заговорил.

   — Велизарий молчит?

   Вишневецкий почему-то сморщился.

   — Молчит...

   — Не знает, как поступить? А может быть, собирает силы?

   — Нет у него сил, — сказал Вишневецкий. Тут он приободрился. — Все в разгоне, армия же не бесконечна... На Ираклии сейчас — только императорская гвардия.

   — Хорошо, Филипп... Значит, император пока не в игре. Это нас устраивает. А какие вести с Карфагена?

   — Там все спокойно, — сказал Вишневецкий. — Он же изолирован, как остров. Разумеется, там есть наши люди — и в гражданской администрации, и в войсках. Что касается губернатора Разумовского — он сам пока не очень-то понимает ситуацию, судя по всему. Соответственно ни на что и не решается. Это нас тоже пока устраивает. Конечно, мы принимаем меры, чтобы держать его в информационной блокаде. И если он совершит какие-то резкие движения — мы отреагируем немедленно, возможности имеются.

   Старец медленно наклонил голову.

   — Значит, судьба нашего общего дела решается на Антиохии, — сказал он с расстановкой. — Как мы, собственно, и рассчитывали... Итак, здесь нам необходим глобальный контроль. Пусть даже дорогой ценой. Тиресий, вы согласны?

   Серый мешок кивнул.

   — Доложите нам об успехах, Филипп, — сказал Александр Негропонти совсем тихо.

   Вишневецкий прокашлялся.

   — Мегаполисы Побережья находятся полностью под нашим контролем, — начал он. — Это, собственно, основное. Генерал Аргеад...

   Старец поднял руку, и Вишневецкий умолк.

   — Уточните, пожалуйста. Группа генерала Аргеада контролирует всеПобережье?

   — Нет, — устало сказал Вишневецкий. — Все, кроме Нового Алжира.

   Так-так, подумал Кирилл. Сейчас последует вопрос: а почему?

   — Объясните мне содержание проблемы, — сказал старец после паузы.

   Вишневецкий несколько секунд собирался с мыслями.

   — Содержание проблемы в том, что генерал Аммон, самопровозглашенный экзарх области Новый Алжир... генералом он, впрочем, тоже провозгласил себя сам... он отказывается подчиниться Аргеаду. Наотрез. Мотивируя это тем, что он тоже наш человек и что генеральское звание и соответствующая должность были ему обещаны... — Вишневецкий оглянулся на уранита. Тот сидел неподвижно.

   — Печально, — констатировал старец. — И вы хотите сказать, что заставить его подчиниться невозможно?

   — Возможно, но... Для этого придется начать небольшую войну. У него сейчас полноценная боевая дивизия, плюс ресурсы района... Черт! — Вишневецкий не выдержал. — Мы же вообще выступление этого идиота не планировали! Сидел был он себе полковником в крепости и сидел... а не самодеятельностью занимался... А теперь он отказывается принять субординацию, ссылаясь именно на то, что выступил первым!.. — Вишневецкий вновь посмотрел на уранита, теперь уже в упор. — Тиресий, это же ваш человек...

   Серый мешок кивнул.

   — Так прикажите ему!

   Серый мешок развел руками.

   — Увы, — голос из-под капюшона звучал странно. — То, что сейчас делает Аммон, никак не нарушает наших с ним договоренностей. Он на это и указал.

   — Черт побери! — Вишневецкий просто взорвался. — Я ушам своим не верю! Вы не можете отдать приказ собственному агенту? А сколько хвастались, сколько тайн напускали...

   Серый человек слегка повернулся в сторону Вишневецкого — и вдруг откинул капюшон.

   Кирилл чуть не отшатнулся, увидев гладкое безглазое лицо.

   — Я бы не советовал вам недооценивать нашу организацию, — сказал слепец очень тихо.

   Александр Негропонти кивнул.

   — Мы ни в коем случае не недооцениваем, — сказал он. — Но, если уж вы, Тиресий, упоминаете договоренности... Вы помните, что мы обещали вашему ордену?

   Тиресий кивнул.

   — Объясняю остальным, — сказал старец. — Когда империя будет нашей, орден уранитов получит один регион в свое полное владение. Крупный регион, не менее чем с двумя мегаполисами. Общеимперская юрисдикция на эту территорию не будет распространяться. Только орденская. Это ведь главное, ради чего вы нас поддерживаете, не так ли? — он вроде бы обратился к Тиресию, но ответа не ждал. — Однако орден должен это заслужить. Вы многое для нас делали, согласен. Но ведь мы вправе и дальше ждать сотрудничества. Особенно сейчас.

   Тиресий пошевелился.

   — Время ли торговаться? — спросил он.

   — Совершенно не время, — согласился старец. — Филипп, скажите, верно ли, что между солдатами Аммона и Аргеада уже было вооруженное столкновение?

   — Это была случайность... — Вишневецкий замялся. — Глупая случайность, там никто не погиб. Но — да. Было.

   — Вы понимаете, что если мы не восстановим субординацию, следующая случайность такого рода возникнет очень быстро?

   Вишневецкий не ответил. Кирилл смотрел то на него, то на остальную компанию и думал: ведь из троих тут двое, строго говоря, не вполне люди. Один — полумеханическая мумия, другой — и вовсе чудовище... Только Филипп — нормальный человек. Напуганный, правда.

   — Итак? — Кирилл не сразу понял, что этот вопрос старца адресован Тиресию.

   — Ну... — слепец, похоже, тянул время. — Мы попытаемся...

   — Понятно. К сожалению, в данном случае не надо пытаться — надо делать. И причем срочно. Убирать Аммона — не выход, у него уже есть свои преданные люди, это порушит нам всю структуру, а она и так хрупкая... С ним надо договориться. Кто возьмется?

   Кирилл вдруг осознал, что не сказал за это совещание ни одного слова. Хорошо бы и не пришлось... Вдруг он увидел мотивы собеседников, как шестеренки и пружины в часах с прозрачным корпусом. Не в идеалах тут дело, и не в религии, и не в сохранении империи... Власть им нужна. Всем троим. Только власть. Как там у Кавафиса? "Упоенье и гордыня".

   Его даже затошнило от неожиданности.

   Но интересно: как можно было не понимать этого раньше?..

   — Итак, я принимаю решение, — старец говорил все так же, без интонации. — Кирилл, к Аммону летишь ты. Твоя задача — договориться с ним. Как угодно. Ты достаточно в курсе, чтобы понимать, что можно предлагать, а чего нельзя. Это сейчас самое важное и самое срочное. Филиппа я отпустить не могу, он мне нужен здесь. Значит, ты. Ведь ты же справишься?

   Кирилл обомлел.

   Впервые в жизни дед поручал ему что-то, отличающееся от рутинной обработки информации. И посылал его куда-то лететь — тоже впервые в жизни.

   Ничего себе начало...

   Неужели у него так плохо с людьми? Да быть не может.

   Надо что-то отвечать...

   — Да, дед. Я... постараюсь. Обещать, что справлюсь, не могу. Но сделаю все возможное. Не подведу тебя.