Полетных палуб было три, поэтому при виде с торца авианосец выглядел трехлучевой звездой; именно "с торца" — потому что корма здесь ничем не отличалась от носа: еще одна примета чисто внеатмосферных кораблей, которым положено держаться от планет подальше. Ситуаций, когда "Айравате" пришлось бы входить в атмосферу, технические задания не предусматривали. Он маневрировал прежде всего люфтгруппой, в которую входило сто двадцать истребителей "астра" повышенной дальности. Три сдвоенных эскадрильи. Полетные палубы вращались относительно опор, как винтовые гондолы атмосферного конвертоплана; в состоянии покоя они были параллельны основному корпусу, но в бою могли повернуться на любой угол, облегчая выпуск истребителей в нужном направлении, выигрывая секунды... Конечно, такое количество степеней свободы у корабля усложняло управлением им; впрочем, в Пространстве ничего простого не бывает. При необходимости полетные палубы могли еще и отстыковываться, чтобы действовать как самостоятельные корабли — конечно, без двигателей Лангера. Так что командир "Айраваты" фактически мог распоряжаться целой флотилией...

   Наверное, подобные корабли могли бы пригодиться для исследования новых систем. Когда-нибудь. Сложность управления тут не страшна, перемещаться на межзвездные расстояния и без того всегда сложно. Первый закон, известный каждому изучавшему теорию сверхсветовых перемещений: прямолинейных траекторий не бывает. Понять это легко. Пусть кто-нибудь вроде Себастьяна Кабота плывет из Ливерпуля на Лабрадор, двигаясь по кратчайшему пути. Каждому видевшему глобус очевидно, что траектория его — не прямая: она проходит по "горбу", образованному выпуклостью Земли. Точно так же любая траектория межзвездного полета есть сложная кривая, проходящая по "горбу" спиралевидной выпуклости пространства; перемещение по ней происходит с помощью эффекта дизъюнкции инертной и гравитационной масс (в чем, собственно, и состоит основная идея двигателя Лангера) в сочетании с так называемым "принципом уклона" — корабль движется вдоль мгновенного градиента внешних полей, создаваемого при локальном изменении гравитационной постоянной. Так и был покорен рукав Стрельца, в котором находится Спиральное море... Конечно, сверхсветовые перемещения имеют предел; в частности, для межгалактической навигации двигатели Лангера не годятся, здесь нужно что-то принципиально новое. Может быть, и странствия по рукавам нашей галактики станут когда-то восприниматься наподобие путешествий аргонавтов, для которых дальний берег Черного моря был краем света. В любом случае, пока что простора для открытий хватит и ближе к дому. Млечный путь велик, а век человечества бесконечен — и важно ли тут что-нибудь еще?..

   Об этом думали многие: и Георгий, и Вин, и еще сотни людей, никогда не делившихся мыслями, даже не знавших о существовании друг друга. Изящный, сложный, необычный силуэт "Айраваты" — символ власти умелого человека над Пространством. Рано или поздно война кончится, а корабли останутся. Исследовательская экспансия. Пока человечество сделало первые несколько шагов по тысячекилометровой дороге. Но ведь оно пойдет и дальше, правда?

   Когда-нибудь...

   — Неопознанный объект с севера. Даю вектор.

   — Принял.

   — Как-то странно он идет...

   — Ничего не странно. Просто масса покоя у него маленькая.

   — А запрос?

   — Корабль нашего производства, вот реплика. А так молчит.

   — Думаешь, пакость какая?

   — Ничего не думаю. Давай без паранойи.

   — Трудно без нее, знаешь ли. Наверх инфа пошла?

   — Сразу же.

   — Ну и все... Он к нам идет.

   — А куда ж еще, интересно, он может идти?

   — Стоп. Смотри...

   — Вижу. Задвигались...

   — Собьют, как думаешь?

   — Наверняка.

   — А если это наш?

   — А кто нам теперь наши?

   — И то верно...

   — На посадку идет. Ответа на запрос так и нет?

   — Нет. И не будет. Если он сейчас говорит, то с "Изумрудом".

   — Если есть кому говорить...

   — Есть кому. Посмотри на динамику. Беспилотник так двигаться не может.

   — Хха. Забавно. Значит, гость...

   — Значит...

   — И правда, интересные у него характеристики. Это не военный корабль.

   — Ага... Вот, кажется, сажают.

   — Интересно, мы узнаем, кто это?

   — Сомневаюсь...

   — Все. Сел. Можем дежурить дальше спокойно.

   — Ага, удачи.

   Это была типичная сверхсветовая яхта: яйцевидный кораблик, в расширенной части которого располагался двигатель Лангера, а в суженной — жилой отсек на одного человека. Управление такими кораблями было предельно просто, почти всю работу выполнял ординатор; на провешенных путях, вроде траекторий между главными планетами, перемещение вообще не требовало вмешательства человека, кроме как при посадке. Правда, стоили эти кораблики очень дорого. А потому и встречались нечасто. Неудивительно, что дежурные на посту противокосмической обороны так и не догадались, с чем им пришлось столкнуться. Уж очень это здесь, на войне, было неожиданно.

   На сигналы — кроме автоматических, посылаемых бортовым ординатором в ответ на любой запрос вида "свой — чужой" — неизвестный корабль не отвечал. Поэтому после короткого размышления контр-адмирал Теодорос приказал легкому крейсеру "Изумруд" выйти на перехват объекта и посадить его с помощью гравилуча, а в случае попытки вырваться — уничтожить.

   Яхта, однако, сопротивляться не стала, а спокойно опустилась на грунт на маленьком запасном космодроме, наземная команда которого была уже поднята по боевой тревоге. "Изумруд", висевший на высоте чуть больше ста километров, держал это место под прицелом — на всякий случай...

   Однако, когда створка главного люка яхты с шипением откинулась, оттуда выбрался всего лишь обычный человек.

   Человек в полковничьем мундире. С бородой. Лицо нобиля: прямой нос, ясные карие глаза, спокойно глядящие на оцепивших яхту вооруженных солдат.

   — Меня зовут Платон Арианит, — сказал он. — Мне нужно увидеть адмирала Андроника Вардана. Прошу вас доложить обо мне.

   В ряду солдат произошло шевеление. Командовавший ими старший лейтенант вышел в середину круга, навстречу гостю.

   — Адмирал погиб, — сказал он.

   Полковник на секунду прикрыл глаза.

   — Мою личность может установить его супруга, Княженика Вардан. Я ее брат. И мне надо встретиться с кем-то из вашего командования. Скорее. У меня важные известия.

   — Где вы взяли яхту?

   — Угнал, — Платон усмехнулся. — Взломал коды, проник на площадку...

   — Вы раньше ходили на таких кораблях?

   — Ни разу в жизни.

   — Понятно... Значит, вы совершили этот переход специально, чтобы сообщить нам новости?

   — Да.

   — Вы уверены, что Красовски заключил перемирие?

   — Да. Я это проверил. Могу сообщить вашей разведке детали, если они чем-то помогут.

   — Разведка к вам обратится... Значит, на Антиохии сейчас вообще нет боев?

   — Только если мелкие стычки, о которых я не слышал. Серьезных — нет.

   — Даже не знаю, хорошо это или плохо, — сказал Аттик Флавий. — Для самой Антиохии вроде бы хорошо...

   — Я тоже не знаю, — сказал Платон. — Вы только от меня получили сообщение о смерти Негропонти?

   — Увы, да... Но если Негропонти больше нет, то кто же нам противостоит?

   Платон некоторое время молчал.

   — Я боюсь, что вы не поверите. Потому что... Вы, как разумный человек, наверняка исходите из того, что нам противостоят люди. А это неверно.

   Аттик Флавий показал лицом желание слушать.

   — Я не знаю, как вас убедить, — сказал Платон. — Кое-какие документы я с собой прихватил, посмотрите... Если коротко. Нам противостоит чудовищная личность, имя которой — Уран. Мы все — и я в том числе — считали, что ураниты — просто группа людей, преследующих какие-то свои цели. Это ошибка. Попросту говоря, мы недооценили глубину трансформации, которую они проходят после посвящения. Это что-то вроде улья или термитника, если хотите. Даже сложнее... Свою личность присоединившийся к Урану теряет напрочь, как я понимаю, она просто разбирается на части. И вот из этих бывших людей получается очень прочная структура. Сцементированная. Но гибкая. Свои выкладки я изложил в докладе — вы его видели, — хотя здесь нужен нейрофизиолог... Я не слишком путано говорю?