Галерея нависала прямо над морем. Слепцы любили простор.

   Рябь бежала по воде. А совсем вдали маячил сторожевик с торчащей в небо зениткой.

   — Итак, перемирие заключено?

   Тиберий поежился от звука пустого голоса.

   — Заключено. Красовски дал себя уговорить не сразу, но он же тоже не идиот, чтобы вести бесконечную войну...

   Каспар чуть шевельнул складками мантии.

   — Значит, вы соблазнили его идеей союза против нас? Против злобных слепцов, желающих поработить мир?

   — Именно так.

   — Убедительная приманка... Хотя, полагаю, вы говорили с ним искренне.

   Тиберий пожал плечами.

   — Искренне всегда проще, сами знаете. Я честно поделился с ним частью своих мыслей. Чтобы убедить его заключить перемирие, этого хватило.

   — Да, — сказал Каспар. — Искренность в умелых руках может быть страшным оружием. Со мной ведь вы тоже искренни?

   Тиберий наклонил голову.

   Каспар, конечно, почувствовал движение.

   — Из вас получится император, — сказал он.

   — Сначала разбить Ангела, — сказал Георгий. — А потом работать с его бывшими подчиненными. Только так. Если попробуем наоборот, провалим вообще все.

   — То есть ты предполагаешь ступенчатое наращивание, — сказал Вин. — Сначала уничтожить Ангела и взять Антиохию хоть под какой-то контроль. Потом, опираясь на этот результат, наладить отношения с той частью группы флотов Ангела, которая сейчас базируется на Пандемос — а она очень мощная — и привести ее под свою руку. И потом всеми этими силами ударить по Токугаве...

   — Да.

   — Да, — повторил Вин. — Ты читал Одзаву, "Алеуты — Цейлон — Красное море"?

   — Читал.

   — Тогда ты понимаешь, о чем я хочу сказать. Там описана очень похожая маятниковая операция. Успешная. Но Одзава четко указывает на ограничения. Такая цепочка действий может быть только непрерывной. Малейшее промедление — провал.

   — Я это понимаю, — сказал Георгий. — И, если честно, надеюсь только на наш общий талант. Никто лучше космических адмиралов не знает, что историю двигают не массы, а люди...

   — Или боги, — сказал Вин.

   Георгий поднял на него глаза.

   — Ты серьезно?

   — Почти...

   Георгий покачал головой.

   — Интересно, каким богам ты молишься, — сказал он.

   — Я почти не молюсь, — отозвался Вин. — Но если уж молиться... В такой ситуации, как наша, поможет только Она, — Георгий по тону понял, что последнее слово — с большой буквы.

   — Она?

   — Рогатая Богиня.

   Георгий совершенно неожиданно почувствовал, как по спине бегут мурашки.

   — Рогатая...

   — Ее не принято называть по имени. Да и имен у нее... слишком много.

   — У вас многие в нее верят?

   — Все.

   Георгий промолчал, и Вин понял это молчание по-своему.

   — Все, — повторил он. — "Область бога" есть в душе у каждого рационалиста... впрочем, поклонение богам тоже может быть рациональным.

   — И не страшно?

   Вин улыбнулся.

   — Еще как страшно. Только Кали страшнее. Хотя есть мнение, что Кали — тоже аватара Рогатой... А у тебя есть любимое божество?

   — Деметра, — сказал Георгий.

   Вин пожал плечами.

   — Тоже связано с Рогатой, — сказал он. — Видишь, все равно придем к ней.

   — И она нам поможет?

   — Если захочет... Если мы ее убедим... — Вин, казалось, ушел в себя.

   Георгий усмехнулся. Вообще-то он избегал размышлений о богах. Хотя, как и любой человек Галактики, знал в глубине души, что они существуют.

   Ну, хотя бы в некотором смысле...

   — Тебя пытались убить, — сказал он, резко меняя тему.

   Вин даже не шевельнулся.

   — Неудивительно. Хотя и непродуманно.

   — Тебе правда все равно?

   Вин, казалось, улыбнулся.

   — Нет, конечно. Просто я ведь не вернусь домой. И возвращаться некуда... — Он помялся. — Знаешь, в детстве мне часто снилось беззвездное небо. Представь. И ведь я знал, что это именно небо... — Он замолчал, подбирая слова. — Самый страшный сон, когда я увидел взлетевший в это небо космический скафандр. Пустой, там не было лица... Черный провал под забралом. Тогда я не понял ничего, просто было очень страшно. А сейчас я думаю, что это был первый привет от Нее. И вот... — он опять прервался. — В общем, сегодня ночью этот сон вернулся. Через двадцать шесть лет. И теперь я точно знаю, что пустяков вроде попытки убийства мне бояться не надо.

   Георгий смотрел на Вина, пытаясь перебороть внезапно возникшую острую жалость к этому человеку. Да, жалость... С ума сойти. Так, наверное, можно пожалеть и самого дьявола. Хотя какой он дьявол? Просто молодой уставший офицер, которому очень не повезло. Послужил бы, вернулся на свою уютную Шакти, женился бы на хорошей девушке... Какая-то у него там, кажется, даже была на примете. Не спрашивать же теперь.

   Зато для нас это спасение...

   Спасение. Георгий впервые произнес про себя это слово.

   Кажется, был такой древний царь — Антиох Спаситель. Не в его ли честь названа Антиохия?..

   Смешно это все.

   Горстка людей на нескольких десятках кораблей пытается спасти... Чуть ли не человечество.

   Георгий знал, что не останется после этой истории прежним человеком. Чем бы там ни кончилось. Даже если каким-то чудом выживет...

   Как вовремя погиб Андроник, подумал он внезапно — и мысленно врезал себе по губам. Но ведь правда же... До смерти Андроника была жизнь как жизнь. Черт... — он помрачнел, вспомнив Нику. Та старалась как-то держаться, скрывая потрясение, но где уж... Как будто нити разлезлись, обнажив грубую основу. Или вообще дыру. Беззвездное небо...

   Он повернулся к Вину.

   — Твои люди готовы?

   — Это их единственный шанс хоть когда-то вернуться на родину. Конечно, готовы.

   — Формально подчиняться мне ты согласен?

   — Да. Это разумно.

   — Отдых им нужен?

   Вин покачал головой.

   — Никакого отдыха. Чем быстрее начнем, тем лучше. Тем более что задержка — это риск.

   Георгий кивнул. Тут спорить не приходилось, возможность внезапно "вытащить из рукава" три авианосца была единственным преимуществом, дававшим сейчас хоть какой-то шанс. Если Ангел об этом узнает — преимуществу конец.

   А до Антиохии — всего неделя ходу.

   Четырехкорпусные авианосцы типа "Айравата" были очень необычными кораблями. В окрестности Карфагена их осталось три штуки, так что все оставшиеся чины группы флотов "Юг" могли налюбоваться — даже в оптическом диапазоне, если бы возникло желание.

   Боевые звездолеты, как правило, имеют обтекаемую форму. Дилетантам это часто кажется странным — ведь еще с XX века известно, что в глубоком космосе сопротивление отсутствует при любой скорости. Проблема в том, что ударные корабли сплошь и рядом действуют не в глубине Пространства, а в экзосферах планет, где газ, конечно, разрежен, но на высоких скоростях его сопротивление вполне значимо. Так что даже линкорам свойственны зализанные обводы, напоминающие об их далеких океанских предшественниках. Это, в частности, позволяет вести бои в газовых слоях планет-гигантов. Возможность, которая пригождалась редко, но бывали и выдающиеся случаи...

   Появление авианосцев поначалу не слишком изменило картину. Первые авианосцы, такие как "Эпаминонд" и "Нарзес", были прямыми потомками линейных крейсеров. Ослабленная артиллерия, резко усиленная люфтгруппа — все это не делало конструкцию корабля совсем уж принципиально новой. Авианосцы остались относительно небольшими и способными действовать в атмосферах.

   "Айравата" была первым представителем многокорпусных авианосцев. Совершенно другое поколение кораблей; раньше так строили исследовательские звездолеты (и то далеко не все), а в военном флоте — только тыловые корабли, которым участвовать в боях заведомо не предстояло. Ну, и грузовики еще, но там принципы постройки совсем другие... На взгляд любого опытного космического офицера, облик "Айраваты" был очень необычным. Основной корпус в виде простого стержня — с шарообразным утолщением посредине, в котором располагался двигатель Лангера, — и торчащие на перпендикулярных опорах бруски полетных палуб, каждая где-то в половину основного корпуса длиной.