7. Без чувcтв

Ты все равно умрешь — не бойся экспериментировать над собой.

А. Сардаров

Не важно, будешь ли ты лучше кого-то. Важно, будешь ли ты лучше, чем вчера.

Д. Кано

Каких бесов мы кормим, такие и растут.

Е. Гаврилин

Следующим утром я сижу за монитором и в который раз пытаюсь найти слова, чтобы раз и навсегда описать весь тот пиздец, который творится в мире, а, по сути, у меня в голове. Я захлопываю ноутбук с силой от эмоций, которые переполняют меня, но которые я не могу выплеснуть или преобразовать во что-нибудь созидательное, вновь иду на кухню, и, даже зная, что за окном по-прежнему утро, опрокидываю в себя грамм триста крепленой мадеры. Спустя пару минут мне становится как-то проще ориентироваться в пространстве, просто потому что я начинаю с кайфом относиться к тому самому пиздецу, который не могу пока никак сублимировать. И меня накрывает.

Я падаю на перманентно разложенную кровать и начинаю размышлять обо всем, что мне успели наговорить изо всех социальных сетей, изо всех мессенджеров и прочих средств коммуникаций. Мне рвет башню, и я делаю вывод, что мне нужно куда-то уйти от своего сознания. Я врубаю ютубчик и погружаюсь в первейшее видео, которое успело меня заинтересовать. Я замечаю еще, что меня которую неделю атакует контекстная реклама Delivery Сlub, лишний раз напоминая про мое одиночество своей жаждой впихнуть мне беспонтовое трехразовое готовое питание на все дни недели.

И вот я вновь лежу, занимаюсь дыхательной терапией, наполняя свои легкие производными парами электронной сигареты в течение получаса. А в это время каждую минуту в мире кто-то умирает, кто-то рождается, кто-то узнает, что он неизлечимо болен, а на моей кухне ровно каждую секунду подыхает новый таракан, которых я так и не смог вывести, как и ностальгию о прошлом, порядком изъевшую меня.

Постепенно, все больше распространяясь по моему организму, алкоголь понемногу убивает во мне все чувства и приглушает этот нескончаемый гнет депрессии, которая особенно отчетливо вырисовывается, когда ты только начинаешь прибухивать. Но меня все же не оставляют мысли о моем состоянии. Мне кажется, эта тема не потеряет никогда своей актуальности, просто потому что человек никогда не перестанет до конца быть наивным и верить во всякую хуйню.

Если у человека есть хотя бы парочка извилин, он размышляет над своим существованием. И покуда он относится ко всему критически, а не принимает сразу на веру, это существование вызывает у него массу вопросов. Пытаясь ответить на эти вопросы, он идет по неутешительному пути, ибо сказано «во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь».

Я полагаю, депрессия — это абсолютно логичное следствие того, что человек начинает осознавать многие вещи и обращать внимание на все, что происходит вокруг него. По молодости ты от нее бегаешь, пытаясь бездумно занять себя всем чем угодно. Но от себя не убежишь, и в итоге она поглощает тебя целиком. Приведу пособие по эксплуатации данного состояния (точнее себя в нем).

Самое правильное — это пойти навстречу этому чувству, открыться ему. Это адски тяжело, и, пройдя все ее стадии, я понял и прочувствовал, как на практике случаются суициды и почему люди кончают с собой. Потому что это проще. Потому что не каждый в состоянии трезво и осознанно взглянуть на свою жизнь и признаться себе во всех своих самых неприглядных, уродских, грязных и ущербных проявлениях и качествах, а также принять то состояние, в которое они тебя завели. Не каждый готов обнаружить себя в такой ситуации и захотеть или смочь жить дальше.

Но все не вечно, и, если ты пройдешь через нее, она сделает тебя в стократ сильнее. Потому что это необходимая терапия от человеческого распиздяйства, глупости и самолюбия. Каждое мгновение, проведенное в ней, ты будешь совершенствоваться, развиваться и учиться.

Про такое, наверное, говорят «я не пожелал бы это и врагу», хотя я пожелал бы пройти через это каждому, потому как глубоко убежден, что тогда адекватности в нашем мире стало бы больше.

По прошествии этого жизненного этапа, проведенного в депрессии, нужно уметь соскочить с нее, абстрагироваться, выйти из этого потока, потому что в определенный момент она начинает уже не развивать тебя, а разрушать.

А вообще я очень люблю цинизм, полюбил когда-то. Цинизм — это когда мозги хотя бы чуть-чуть начинают работать и самостоятельно потреблять и воспроизводить информацию, которой тебя кормит реальность. Любой человек в современном мире в той или иной мере циничен, просто потому что не может быть иначе. Ты рождаешься с завышенными требованиями к миру, и в тебе их растят, гладят по головке, балуют, дарят всякие ништяки. Но потом приходит реальность, когда ты начинаешь жить самостоятельно, тебя бросает девушка, потом еще одна, тебе дают пиздюля на улице, ты проводишь ночь в обезьяннике, тебя кидает друг, ты теряешь близкого человека. И вот уже цинизм — это часть тебя, часть твоего мировоззрения. Твои требования сокращены, твои мечты растаяли, твои прошлые нравы, ценности, настроения, знания, идеи претерпевают колоссальные изменения, они фактически раздавлены, их больше нет. Здравствуй, депрессия! И тут ты уже прокрастинируешь на своем диване, пьяненький, раздосадованный, но счастливый, потому что, наконец, нашел свое предназначение — затариваться на выходных бутылками для того, чтобы в будничные вечера тебя не пожирала так сильно боль от чрезмерно давящей на твою нервную систему реальности. Иди-ка ты нахуй солдатским шагом, реальность!

Странная штука — жизнь. Я объездил столько уникальных мест и городов в мире, убегая от своих мыслей, что даже не сразу понял, что все дело во мне самом. Довольно глупое это занятие — попытка убежать от себя. Все равно, что пытаться натрахаться вдоволь. Такое же бессмысленное мероприятие.

Вообще депрессия — это ведь совершенно естественное состояние любого мыслящего человека, и тот факт, что в мире до сих пор остается столько позитивистов или даже просто спокойных людей, говорит только о том, что в мире просто дохерища мудозвонов!

Мы проходим миллионы шагов, чтобы стать теми, кто мы есть, научиться быть самими собой. Нас продолжает убивать время, но что может страх потери жизни противопоставить стремлению не прожить ее впустую? И вот ты уже сидишь за компом, вбиваешь мысли, пишешь музыку, сочиняешь мечты, планируешь ближайшие сутки, придумываешь бизнес-план или просто размышляешь над тем, как бы произвести впечатление (если ты еще только в начале пути) на какую-нибудь едва знакомую красотку из параллели, на которую у тебя даже не стоит, потому что ты слюнтяй-тинейджер и мечтаешь лишь о платонической любви. В общем, делаешь что угодно, лишь бы заглушить эту пустоту внутри и хотя бы как-то состояться как личность, как тот, кто может создать нечто такое, что поразит сотни, тысячи и миллионы таких же как ты придурков.

И как после этого не начать прибухивать?

Теперь опять придется размышлять на темы, гложущие все мыслящие умы современности:

— Где найти бабки?

— Как состояться?

— Как успеть сделать все это, не вынимая хуй из известного отверстия, а после найти себе целомудренную девушку, естественно, чтобы породить еще одно такое чудо, которому придется проходить заново нечто подобное, только уже более отвечающее запросам времени?

Я прикрываю глаза, и в моей голове жизнеутверждающе проносится слегка трансформированная фраза классика от философии:

«Все, что нас не убивает, делает сильнее».

Все, что нас не убивает, то убьет позднее…

Я еле разлепляю глаза и прихожу в себя. Валяясь на своей кровати, я оказывается, уснул. Просто отрубился. А сейчас очнулся с тяжелой головой и чувствую очередной прилив, но не бодрости и не гордости, а бадунишка в мое вялое и сонное сознание. Понимая, что это по-прежнему жизнь и никуда она от меня не девалась за эти считаные часы бессознательности, я прикрываюсь отлежанной подушкой и пытаюсь пройти некий курс экспресс-перезагрузки. Мое нутро почему-то реагирует на этот новый день с еще большим отвращением, чем мое сознание. В результате из-под одеяла меня выгоняет не вера в светлое будущее, а банальное алкогольное отравление. Рвотный рефлекс срабатывает на отлично. Я блюю долго, стремительно и чувствую, как мое тело очищается, жаль только поганое чувство блядства через пищеварительные пути не выводится.

После затяжного процесса, опустив свою физиономию в унитаз и облокотившись на него, я чувствую, как легкая прохладная испарина проступает по всему телу, как это обычно бывает после продолжительных инстинктивных мышечных сокращений живота. Отплевавшись и умывшись, я успеваю дойти до дребезжащего какой-то дебильной заводской мелодией телефона и снять трубку:

— Да.

— Какие планы на вечер? Мы тут с Ромой и Ваней хотим пойти поваляться в кальяхе, ты как? Не хочешь?

— Эм… — Я максимально не готов к таким поворотам событий в моей жизни (казалось бы, исключительно нежданным), поэтому теряюсь и мямлю.

— Я знал, что ты не откажешься. Мы планируем в башне «Империя», «Высота 57». Давай в восемь в кальяхе.

Трубка вешается, и мой приятель Даня резко соскакивает c моих дополнительных комментариев насчет вечера. В целом это, наверное, неплохо, в сложившихся ныне обстоятельствах для меня. Моя запредельно бурная мозговая деятельность, разведенная по поводу состоявшегося разговора, плавно перетекает в апатию и желание побездельничать. Я медленно и закономерно принимаю горизонтальное положение на не застеленной кровати. Летняя солнечная радость Москвы, проистекающая за окном, исключительно диссонирует с моим текущим упадническим настроением заключенного, приговоренного к смертной казни.