Под вечер я, вымотанная донельзя, не нашла ничего лучшего, как устроиться в “кресле” из свернувшейся Найды, посадить сына к себе на колени и унять его сказкой.

Да-да, про милого плюшевого мишку и его друзей.

И не заметила, как у сказки прибавилось слушателей. Опомнилась только тогда, когда за решеткой возмущенный детский голосок выдал свое фирменное:

- Посли все вон! Хочу слушать про Пятаська!

И кончилось все тем, что “про Пятачка” и про невиданную одежду из воздуха - ну а как еще прислуга могла воспринять пополнение моего гардероба там, где отродясь ничего подходящего для таких изысков не водилось - захотела узнать ее светлость.

Нет, мне не предложили должности няньки при наследнике. Еще чего! Этой чести удостаивались только проверенные благочестивые вдовы герцогских вассалов. И меня не повысили до главной советницы леди или ее наперсницы. Ага, безродную эльфийскую подстилку с псарни, щазз, два раза.

Но вот о том, как делать войлок  - об этом выспросили во всех подробностях. И потребовали демонстрацию. И забрали в прачечную для слуг процеженный щелок. И...

Хорошо хоть, собачью шерсть не конфисковали. Тут оказалась, кстати, забавная тонкость: ходить в одежде, свалянной из этого материала, дворянам было зазорно, а обычной прислуге - слишком жирно. Я, как непосредственно занятая на псарне, могла пользоваться оческами, тем более, раз сама и придумала, как их добывать. Но только для себя или ребенка и только пока нахожусь на службе у герцога. Продавать что-то просто так я не имела никакого права.

К счастью, герцогиня все же умела ценить полезных слуг и понимала, что такое следует хоть как-то поощрять. Так что мне вменили в обязанность разобраться с запасами негодной для пряжи овечьей шерсти, накопившейся в кладовых, обучить этому нужному делу парочку совсем молоденьких девчонок, а взамен я получила привилегию рассказывать наследнику свои необычные “эльфийские” сказки, брать на кухне дополнительные продукты для ребенка - в частности, молоко, и... тра-ля-ля!!! Продавать свои изделия в предместьях, через герцогского управляющего, естественно, отстегивая в качестве “налога” больше половины вырученной суммы.

Скорее всего, разбогатеть на этом не удастся, но, черт возьми! Лиха беда начало!

Ну а сказки... сказок я знаю много. И уверена - слушать их будет не только наследник, для которого приносили резное креслице с меховой полостью и ставили у решетки  (так и пустили служанку с псарни в герцогские покои, ага), но и куча другого народа. И самое интересное заключается в том, что Винни-Пух, Тигра и Пятачок помогли мне завоевать не только детскую симпатию.

Сложно презирать и ненавидеть того, кто рассказывает такие необычные и веселые истории.

Да и я, признаться, благодаря сказкам своим много нового узнала о тех, кто меня окружает. В частности, благодаря этому две мои “ученицы” в прачечной, где я давала очередной мастер-класс по валянию (а заодно и сама активно вспоминала разные примочки, репетируя, прежде чем потрачу “свою” шерсть), перестали вздрагивать при моем появлении, дичиться и в то же время задирать носы.

- Я думала, ты противная... - выдала мне на третий день сказочно-войлочных отношений младшая из них.

- М-да? - я задумчиво почесала бровь мизинцем (остальные пальцы были в щелочи)  и улыбнулась конопатой малявке. - А теперь чего? Не думаешь?

- Не-ет...  - две тощие рыжие косицы с тряпочными завязками на концах задорно подпрыгнули, когда малявка мотнула головой. - Ты это... нормальная.

- Уже хорошо, - согласилась я, расправляя особо плотно сбившуюся шерсть на куске мешковины. - А ненормальная бы что делала? Гонялась за вами по двору с кочергой наперевес и кусала всех за пятки?

Обе девчонки радостно захихикали. Вот, правильно, хорошая шутка всегда помогает разрядить атмосферу, а то меня подзадолбало, если честно, воевать с кухонной прислугой.

- Хи-хи... нет, эльфийские под... э... подружки не кусаются, - прокомментировала наконец вторая - пухленькая брюнеточка с большими, влажными, оленьими глазами в густых ресницах. - Просто они... ну... важные всегда такие, словно если переспали с эльфом, то все, остальные теперь пыль у них под ногами и должны преклоняться. Нос дерут, а сами... - она махнула рукой и ойкнула, побежав догонять радостно ускакавший со стола клубок ниток.

- Мы думали, что ты такая же, - пояснила рыженькая, аккуратно, как я показала, натягивая край дерюги, чтобы мне было удобно раскладывать шерсть ровным слоем.

 - Сидишь за решеткой, на всех шархушей натравливаешь, ни поболтать не придешь вечером, ни чего еще.

- А теперь чего? - вздохнула я, мысленно выдав себе подзатыльник. Конечно, наглецов, что приходили на псарню поорать оскорбления, я бы и еще раз кобелюками шугнула, но ведь были и другие. А я, напуганная столь резкими переменами в судьбе и неизвестным будущим, растопырилась иголками, как та ехидна. Нет бы присмотреться к народу, попробовать контакты наладить... Слава сказкам! Само оно как-то вышло, благодаря им.

- А теперь вот все увидели - ниче ты девка, не занозишься, ежели к тебе по-людски, - вдруг басом сказали от двери, которая находилась у нас за спиной. Я резко обернулась...

В дверях обнаружился дюжий конюх, дядька лет сорока, который пару раз мелькал недалеко от псарни, но никогда не подходил и не пытался со мной заговорить. Правда, я видела, как он морщился, слушая визгливые сентенции старшей прачки - вот уж кто все никак не мог сладить с желанием поорать про мою шлюхину натуру, хотя раз за разом была вынуждена с воплем удирать от свирепо кидавшейся на ограду Найды.

- Если с людьми по-людски, так они обычно тем же отвечают, - со вздохом согласилась я и улыбнулась. - Вы что-то хотели, господин Шуссерин?

- Да какой я тебе господин, Шусс я, да и все. Я-тко вот... спросить пришел, - конюх степенно прошел к столу, за которым мы работали, и аккуратно выложил на него серое, довольно замурзанное нечто. Войлочное. Дырявое.

- Такое дело... потники да вальтрапы эти наш управляющий с юга получает, с оркских земель. И стоят они дорого. Понятное дело, господа что поновее приказывают брать, когда для них седлаешь, а эти чего ж? И не выкинуть - господин Бросселин голову снимет, коли последней соломинки не досчитается, и в дело не пустить... хоть бы и лакейским лошадкам. Сможешь чего-нить придумать, девонька?

Я задумчиво пощупала истончившиеся края дыры. Нахмурилась.

- Тут ведь, девонька, дело-то такое, - Шусс тоже провел огрубевшим от мозолей, но чистым пальцем по рваному краю. - Заплатку не поставишь и шов не сделаешь, оно ведь под седлом, вмиг животине спину до крови изотрет. Ты это... померкуй, которые еще годны подлатать, а ежели нет - так, может, еще на что полезное пустишь, и себе чего-нить выкроишь.

- Ничего не буду обещать, Шусс, но попробую, - кивнула я. - Мне самой интересно.

Конюх ушел обнадеженный, а мы с девчонками еще почти два часа возились вокруг стола и болтали. Сколько же я всего нового узнала, кроме обычных кухонных сплетен! Да и сплетни, если их внимательно выслушать и хорошо обдумать, тоже могут дать пищу для размышлений.

Удачно, что эти две трескотуши больше любили говорить, чем слушать, и моих коротких одобрительных хмыков, восторженных ахов и удивленных охов им вполне хватало для того, чтобы считать беседу приятной и содержательной.

Вот так все потихоньку начало налаживаться. Я даже Никитке нашла компанию - двух девочек-близняшек чуть помладше него, веселых, шебутных и отчаянно добродушных. И что существенно - чистых.

Точнее, такими чистенькими они стали не без моего участия. Мама их - совсем девчушка, едва шестнадцать ей было, ну никак не больше. Выдали девчонку из деревни замуж за герцогского солдата, а тот поселил жену в каморку при кухне, заделал детей и свалил куда-то с посольством. Точнее, он, может, и не рвался никуда от молодой жены и теплой кухни, но кто солдата спрашивает...