– Пошлавон, гадюка, мерзкое чудище, исчадие ада, пошлапрочь… Вот, я псих, сошел с ума, что ж с того, пошлапротшшшшшь…

Боуэн сочла это хорошим знаком, – кажется, самец выходит из кризиса – и продвинулась немного дальше в глубь комнаты.

– Саймон, – легкими касаниями вывела она у него на плече, – как ты думаешь, не можешь ли ты…

Он резко обернулся, завопил и принялся царапать ей морду. Несмотря на свои скромные размеры, Боуэн легко отбилась и даже сумела схватить его за лапы.

– «Рррряв!» Саймон, я же врач, я пытаюсь помочь тебе!

– «Аааааааииииии! Аааааииии! Аааааииии!» Пошла прочь, пошла прочь! Не прикасайся ко мне, вонючая макака! Пошла прочь!

Джейн Боуэн отступила к двери палаты. Саймон Дайкс рухнул на пол, едва только она его отпустила, и попытался окатить ее дерьмом. Получилось не очень – в основном все излилось ему на задние лапы, – и теперь он лежал в луже собственных экскрементов, тихо скуля. Джейн Боуэн аккуратно прикрыла дверь, заперла ее и вызвала медсамку.

– Не спускать с него глаз, – показала врач. – Он не опасен, но может попытаться причинить вред самому себе. Наберите в шприц двадцать кубиков валиума, я введу их ему внутривенно, – надеюсь, это его успокоит. Потом попробуйте прибрать там и его самого привести в порядок – только не вздумайте заниматься чисткой, полагаю, его психоз связан с неприятием тактильного контакта. – Боуэн поправила халат, который сполз и закрыл ее задницу. – А я тем временем пойду ухну его лечащему врачу, – может, он распокажет побольше про нашего несчастного гения.

– «Хуууу» доктор Бом?

– «Ххуууу» чем могу служить? – Черты морды, как и жесты, были солидны, толстые пальцы складывали знаки в самой середине экрана. Гигантская нижняя челюсть самца, размером с иную задницу, была украшена седой бородой.

– Меня обозначают доктор Джейн Боуэн, я старший по психиатрическому отделению больницы «Чаринг-Кросс».

– Чем могу быть полезен «хууууу»?

– Я насчет вашего пациента, Саймона Дайкса…

– Саймон «хуууууу»? Что случилось «хууууу»? Надеюсь, ничего серьезного…

– Боюсь, не могу вас обрадовать, у него случилось что-то вроде нервного срыва, возможно психоз на фоне наркотической интоксикации. Нам, конечно, понадобится его история болезни, а я меж тем передам вам по факсу документы на трехсуточную принудительную госпитализацию…

– Это необходимо «хууууу»? Он что, буйный «хууууу»?

– «Хууугрррннн» ну, не то чтобы буйный, хотя несколько раз атаковал других шимпанзе без малейшего к тому повода…

– Так какого черта, самка «уч-уч»! Если шимпанзе не представляет опасности для окружающих, зачем запирать его в кутузку «хууууу»? Дайкс же не просто никому не известная обезьяна, он знаменитый художник…

– Я все это хорошо понимаю, доктор Бом; поверьте, если бы мы не полагали, что он представляет опасность для себя самого, мы бы и не подумали его госпитализировать. Покажу вам так: у него был припадок, психоз, который, не побоюсь этого знака, расцвел в одно мгновение махровым цветом. У него раньше были случаи нарушения работы психики «хуУУУУ»?

– «Уч-уч» как вам показать… «Уч-уч» да вы ведь все равно прочтете это в истории болезни. Да, у него бывали припадки. Депрессия, тяжелая депрессия, он дважды гнездился с ней в больнице, последний раз около года назад. И еще раз за два года до того. В ту пору распалась его группа, вы об этом знаете, если ухали его экс-первой самке…

– Я жестикулировала с ней.

– «Хуууу» несчастная самка… видите ли, я пытался ей помочь в это время, помочь весьма непосредственно «грррннн», но, разумеется, лишь в качестве побочного самца, вы понимаете. Так вот, со времен второй госпитализации я посадил его на СИОЗС… [65]

– Так он принимает прозак?

– Именно, я и показываю… я постоянно выписывал ему рецепты. Он не обращался ко мне более полугода, и, насколько я знаю, ему гораздо лучше. Он снова взялся за работу и завел себе самку, – по-моему, она не очень-то ему подходит, но мне как его личному врачу и побочному самцу его бывшей первой самки не пристало вмешиваться в такие дела…

– Он когда-либо сидел на наркотиках, доктор Бом «хууууу»?

– Что вы имеете в виду под «сидел на наркотиках» «хууууу»? Если вы хотите знать, принимал ли он наркотики, я покажу вам: да, вероятно, – знаете, творческая личность и все такое, но мы ни разу с ним об этом не жестикулировали. Вы уверены, что тут не обошлось без наркотиков «хууууу»?

– На данный момент похоже, что да, но из самого Дайкса мы пока не вытянули ничего конкретного; у него полномасштабный психоз в острой форме, нарушения моторики и координации, совершенно удивительная потеря мышечного тонуса. Постоянно показывает нам вещи типа «сраная макака», не желает чиститься. Если кто-либо из моих сотрудников подходит слишком близко, он окатывает их дерьмом и тут же теряет сознание.

На некоторое время д-р Бом застыл без движения и лишь еле заметно теребил бороду и подбородок. Затем он снова поднял лапы:

– Что я могу показать? По-моему, дело серьезное, весьма серьезное. Как считаете, стоит мне подъехать и осмотреть его «хууууу»? Он лечится у меня уже многие годы, можно показать, он мой союзник. Да и вообще мы фактически из одной группы, я имею в виду, мы в разное время состояли в одной группе.

– Возможно, это неплохая идея, доктор Бом, я извещу вас о развитии событий. Возможно, знакомая морда или знакомые тычки при чистке приведут его в себя.

– «Хууууу» очень может быть. Будьте так добры, простите меня, я вначале был с вами резок, но вы же знаете, как это все бывает… – Доктор Бом сделал неопределенный жест, намекая, видимо, на все разнообразие немордоприятных мнений о психиатрии и ее статусе среди врачебных профессий.

– Пожалуйста, не беспокойтесь, я признаю ценность и важность вашей приверженности общей терапии и ваш авторитет, признаю равенство нашего с вами ранга и восхищаюсь великолепием вашей задницы.

– Именно так, именно так. Что ж, ухните мне еще, как только что-нибудь изменится – или не изменится, в каковом случае я немедля прибуду. И вот еще напоследок – если вам нужно помахать лапами с кем-нибудь, кто на самом деле ему близок, то ухните его агенту, Джорджу Левинсону, у него галерея на Корк-стрит. Все эти годы никто так не поддерживал Саймона, как Джордж, что же до его экс-первой самки… с ее стороны, признаюсь, ничего хорошего ждать не приходится…

– Я имела возможность в этом убедиться.

– Вот именно, вот именно. Хорошо, в таком случае жду вашего уханья. «Хуууу-Граааа», – показал доктор Бом и без дальнейших расшаркиваний повесил трубку.

Убедившись, что экран погас, провинциальный терапевт сел за свой рабочий стол и долго глядел немигающим взглядом на плакаты с плюшевыми, мишками и карликовыми пони, которые во множестве – усилиями секретаря приемной центра здоровья – украшали стены его кабинета. В конечном итоге доктор сделал над собой усилие и вышвырнул произошедшую жестикуляцию из головы, взмахнув для острастки лапами самому себе:

– И почему нельзя хоть разок обойтись без этой сраной иерархии, черт ее побери, – а затем нажал кнопку видеоселектора и щелкнул пальцами, вызывая следующего пациента.

Но ближе к концу дня, когда бесконечный поток легких ипохондриков на время иссяк, Энтони Бом снова задумался о Саймоне Дайксе. И вопрос, который он себе задал, был такой: а не связан ли, случайно, Саймонов психоз с теми проклятыми клиническими испытаниями и не замешан ли здесь этот нахал с эксгибиционистскими наклонностями, известный в медицинской среде под обозначением Зак Буснер?

Не проползло и пары дней, а персонал отделения Гаф уже несколько раз ухал доктору Бому, прося о помощи. Тем временем палату успел навестить и Джордж Левинсон, причем дважды, а это, учитывая плотность его графика, представляло собой самое настоящее чудо. Сара приходила каждый день, по два-три раза. На третий день она привела с собой Тони Фиджиса, надеясь, что самцу, которого Саймон знал не так близко, удастся вступить с ним в контакт, в отличие от нее самой. Но все без толку. Кем бы ни был посетитель Саймона – его самкой, его агентом, его союзником, – реакция госпитализированного оставалась неизменной, т. е. у него снова съезжала крыша.