В комнате стоял совсем не майский холод, отопление отключили три дня назад. А позавчера на первом этаже у лифта повесили объявление о трехнедельном отключении горячей воды, и это была сущая подстава. Женьку Карина частенько дразнила водоплавающим, из-за жгучего бзика на чистоте. Аристова приучила себя бывать в душе каждый вечер, и отказываться не собиралась. Так что сегодня пришлось забежать в магазин и купить пластмассовое голубое семилитровое ведро, в котором можно будет греть воду. По возвращении она наткнулась на соседку по секции, Нику Хорошеву, изогнувшуюся в три погибели под раковиной, пытаясь смыть шампунь с намыленной головы. Коридор секции приятно пропах лимоном и мятой.

-Шли вторые сутки без горячей воды,- мрачно усмехнулась Женька, Ника кивнула, поливая голову из сине-белого пластмассового чайника. Очереди в душ и полуночные драки стали обыденной реальностью. В прошлом году в такую же засуху душ ухитрились сломать, и две недели его не было в помине. Как они это пережили, лучше не знать.

В Интернете особых ответов найти не удалось. «Здравствуйте. Я Кира. Мне 15 и я не знаю, что делать. Я понимаю, что влюбленность в выдуманных героев - явление частое, особенно в подростковом возрасте. Однако, уже три года прошло, но в моих мыслях все время лишь он. Все время депрессии и слезы по этому поводу, не могу общаться со сверстниками и заводить отношения с парнями из-за этого чувства. Сама стала вести себя как этот герой. Очень тяжело и больно понимать, что дорогой мне человек - лишь выдумка, в то время как очень хочется увидеть его и услышать голос.

Просто хотя бы смотреть на того, кто заставляет трепетать сердце. Не смотря на то, что это - книжный персонаж, и я могу только представлять себе его лицо, мне все равно каждую ночь он снится. Выглядеть он может по-разному, но эта щемящая сердце нежность и желание просто обнять и сказать ему, что он - самый замечательный человек на свете, на утро оставляет неприятный осадок. Я уже просто устала с этим жить. Сколько раз пыталась избавиться от этого чувства - не получается».

Неужели кто-то может верить в такую туфту? Еще и психологи отвечают. «Здравствуйте Кира. Да, Вы правы, что в подростковом возрасте влюбленность в недосягаемый объект - это распространенная вещь. Только в вашей влюбленности мы видим боль, которую она Вам доставляет. Вы не получаете от нее силы, а, наоборот, истощаетесь. Это означает, что Вам нужно серьезно задуматься почему Вам бессознательно важно быть несчастной. Ведь вокруг много разных удовольствий на которые Вы не обращаете внимания», - нет, это ей не подходит. Может это и правда следствие переутомления?

Женька вытянулась на койке поудобнее, распинав ногами одеяло, и уставилась на книгу, спрятанную в угол стола за бумагами. Этой Кире нужно серьезно задуматься о психотерапевте. А ей самой? Нет, она в здравом уме, просто вчера немного устала.

Глупо сидеть и смотреть, нужно что-то делать. Она нагнулась к столу, выудила книжку и резко раскрыла ее. Все-таки следует дочитать, прежде чем бросаться, очертя голову, неизвестно куда.

«Отец Макса - Тимур Сергеевич, на ферме держал маленький табун коней для туристов. Водил их по маршрутам на Семинский перевал и дальше, к отрогам Змеиной горы. Лошади находились в полном Максовом распоряжении, утром до школы он выгонял их на пастбище, пока отец собирался к своим коровам. После очередной пьянки его уволили со сторожа, взяли только пастухом. Пил он обычно после получения пособия, отрубался на пару дней, называя это пьяной комой. Всю жизнь Заречнев-старший провел по алтайским деревням, на сезонных работах.

Где-то в перерыве между драками и дебошами ему попалась тихая и забитая Аня Ломова, буквально кинувшаяся на него, единственного, кто обратил на нее внимание. Через несколько лет после рождения сына она, устав от скандалов и побоев, сбежала. Отец о ней не говорил, а сам Макс и не пытался искать. Не из-за черствости, нет, он просто решил не думать о матери. Вычеркнуть ее. Это оказалось несложно, он лишился ее в пять лет и не особенно хорошо помнил.

Вычеркнуть он пытался и отца, практически с ним не пересекаясь, сбегая из дома в школу, в лес, к Лизке - куда угодно, короче. Когда в восьмом классе он накопил себе на ноутбук, началась новая жизнь. Вай-фай на высоте пятисот метров ловится плохо, но с модемом можно как-то терпеть, только фильмы лучше не грузить. В Сети друзей у него было несколько сотен, он добавлял всех, без разбора. А в селе из молодежи, если не считать двух вернувшихся с армии братьев Крестовых, только они с Лизкой. Ну и еще - совсем мелкие, пятый- седьмой классы, по шесть-восемь человек в каждом.

Ему вообще было проще закрывать глаза на окружающие проблемы, пытаться уйти от них в глухую оборону. Их дом на отшибе, уже почти на гребне перевала, над оврагом, медленно сползал вниз под натиском периодических селей. Это было его царство, весна и лето уходили на починку конюшни и сарая, и отделку дома. Он не жаловался, отец вряд ли мог бы сказать, что помнит, когда сын кричал или плакал. Если бы не нужда в паре рабочих рук, он, наверно, и вовсе махнул бы рукой на сына, росшего, как трава у забора, облезшего и почти упавшего на землю.

А Макс хотел доказать себе, что ему без разницы был и дом, и отцовы пьянки, что его заботит только Лизка и кони. После выпускного парень намеревался уехать в Горно-Алтайск, доучиться в колледже и поступить на ветеринара. А потом открыть свой конный клуб. Своими планами он редко с кем делился, даже с Лизой. Впрочем, ей было наплевать, честно говоря. Они дружили с первого класса, вернее, с первой драки и первой гонки. Мать Лизы работала продавщицей в сельмаге, и Макса недолюбливала. Как и дочь, не проявлявшую интереса к торговле. Так что свободное время девчонка проводила на конюшне, постепенно отбиваясь от рук. Им одна забава - убежать с утра подальше в горы шататься по обрывам, да пугать случайных прохожих скачками в грозу. Будущего оба, по сути, страшились, боялись выбраться из привычного тесного, пусть и неуютного мирка. И лошадей своих оба знали и любили куда больше людей.

Сейчас они развалились на мокрой траве, наблюдая за пасущимися в низине лошадьми. Первая июньская суббота встретила непривычной жарой, в нежно-зеленых невысоких травинках жужжали невидимые мухи, и суетились муравьи. С понедельника открывается турсезон, хоть бы побольше зевак решили посмотреть на Семинский перевал! У них на ферме уже все готово, в это лето присоединится и Лизка, будет третьим инструктором.

К Лизке подошла Буби, было слышно, как она щиплет и перемалывает траву, шумно выдыхая теплый воздух, и изредка мотает головой, перебирая короткими ногами. Наглая, крупная, сильная, ленивая. С людьми ласковая, доходящая до назойливости. Внешность броская, масть - буланая, одна такая у Макса. Кобыла рослая, лишённая изящества, но не без природного обаяния!

Буби они с отцом спасли из плена мясника, привезли ещё жеребёнком. Тогда отец пил меньше, и туристы обращались к ним чаще. Сейчас они не особо доверяют вечно набыченному молчаливому Максу, а Лизка только смеется.

Буби была тогда больна, всё тело покрывали коросты, шерсти практически не было, вместо гривы торчали одинокие волосинки. На месте хвоста - жалкий пучок из нескольких волосков. Она была истощена, видимо, поэтому мясник быстро согласился избавиться от тощей клячи. Лошадь постоянно чесалась. Плохо ела. Изначально даже было непонятно, какой она масти.

После двух месяцев карантина и интенсивного лечения Буби пошла на поправку, у нее начала отрастать шерсть, и мы увидели, что кобыла нарядной буланой масти. Буби выпустили в табун, она стала частью большой лошадиной семьи.

Потом, когда кобыла оправилась, пришло время ее заезжать, то есть обучать работать с человеком. С начала обучения стало ясно, что Буби потрясающе, невероятно, фантастически тугодумна! При работе с ней создавалось впечатление, что лошадь либо откровенно издевается над ними, либо это ярчайший пример лошадиной олигофрении! Просто Буби-Дуби! Когда надо было бежать по кругу, Буби пыталась преодолевать невидимые препятствия.