Когда ее просили останавливаться по команде, лошадь неслась вперед до встречи с первой попавшейся стеной. Когда нужно было двигаться вперёд, лошадь превращалась в статую. При виде седла Буби изображала из себя жертвенного агнца. А в тот день, когда ей на ноги надели защитные средства, ногавки, кобыла научилась падать в обморок из положения стоя. И при всём при этом Буби всегда тянулась к людям, она очень общительная. С горем пополам Максу удалось убедить Буби ходить под седлом, носить ногавки, возить человека, он начал стабильно её тренировать.

У Буби золотистая шерсть, ярко-черные хвост и грива, белая проточина на морде и хитрые глаза. Буби всегда знает, где, в каком кармане у Лизки лежат припасенные для лошадей вкусности, и обязательно туда залезет. Иногда после такого обыска туристы уходят без карманов. Реже без одежды.

А чуть поодаль пасется вожак табуна - Сокол. На нем ездит только отец. Это огромный, душевнейший конь, флегматичный до безобразия, медлительный и основательный. Конь-философ, склонен к самоанализу, настолько глубокому, что порой замирает на месте и смотрит при этом куда-то вдаль. Такой номер он может отколоть и под туристами!

Сокол шагает очень, очень медленно. Неопытные всадники не могут убедить коня ускориться. Однако, конь очень умный, и при виде приближающегося отца способен сделать моментальные выводы, и тут же начинает с удвоенной энергией передвигать свои ноги-столбы. На крутом перевале он незаменим. Никогда не испугается, не шарахнется в сторону. Когда Сокола выводят к гостям, он всегда очень внимательно изучает их. Как будто интересуется, кого же ему сегодня возить?

Сокол - трудяга. Именно он возит грузы, когда есть такая необходимость. Он же катает туристов в санях. Он таскает тяжелые тюки соломы и сена. Он просто незаменим. Отдыхать Сокол тоже умеет! Несмотря на свои размеры в полях он скачет не меньше, чем маленькие жеребята. Сокол в лошадином коллективе занимает лидирующее положение. Его уважают. Некоторые даже побаиваются. Сокол ни разу никого не обидел. Одного его взгляда достаточно, чтобы разбушевавшаяся молодёжь присмирела, скандалящие кобылы утихли, а самое вкусное сено вдруг стало совершенно неинтересно остальным. Высоченный темно-гнедой конь, он возвышается над табуном, как каланча.

Табун маленький, два коня и четыре кобылы, жеребят сразу же продают, потому что накладно их содержать. Чтобы отбить своё содержание лошадь должна отработать примерно 8 прокатов в месяц. Это только за себя. Молодняк, стоящий на продажу не работает в прокате! Больные кони не работают в прокате! Поэтому в идеале нужно 10-15 прокатов на здоровую лошадь! Это только отбить содержание лошади. А людям тоже нужно как то содержать себя. А ещё нужны лекарства, прививки и т.д. Нет проката - нет средств. Смета очень простая, и в зимний сезон она не сошлась. Отец тогда пил полтора месяца, и все держалось на Максе с Лизой. Вставал даже вопрос бросить или нет школу, чтобы смотреть за лошадьми, сильно болевшими в самый мороз.

-А ты заберешь меня с собой, когда уедешь в колледж? - Лизка лениво отмахнулась от подошедшей вплотную Буби, пытливо глядя на Макса. Их можно принять за брата и сестру, оба лохматые, растрепанные и угрюмые, разве что Лизка изредка смеется. А Макс смеется только с ней, дома по привычке замыкаясь и утыкаясь в комп.

-Заберу. Ты же знаешь, я накопил деньги с подработок, должно хватить на первое время. По баллам проходим на бюджет, общагу предоставят, так что прорвемся. - он опять потянулся ее поцеловать, она раздраженно отвернулась.- Ну чего ты?

-Не хочу. - фыркнула Лизка, закусив губу. - Мне скучно, понимаешь? - она развернулась, подставив лицо солнцу, застенчиво прячущемуся за тучу.

-Нет.

-Вот показывают же других,- она прищелкнула языком,- у кого есть квартира, машина, деньги. А почему у меня такого нет, я тоже хочу! - в резковатом голосе девушки прорезалась почти что детская обида. Она и есть еще сущий ребенок, диковатый и упрямый, не хуже Буби с ее норовом. - Вырваться отсюда хочу! В настоящий город, а не Горно-Алтайск. Я там была с матерью, там такая же деревня, только большая. И что мне там светит? Тоже торговать на рынке сувенирчиками для туристов? Или бухать, как твой папаша в межсезонье, пока зеваки не набрались? Достало! И ты еще со своими деньгами, да их ни на что не хватит, сам знаешь. Зачем строить из себя умника?

-Зачем дуру из себя строить? - ухмыльнулся Макс,- Ты же вроде в ученые податься хотела, насекомых изучать? - он ее не понимал и явно растерялся. А ее бесила его дурацкая манера ее подкалывать и уходить от проблем.

-Это все детство,- протянула она,- школа закончилась, и сказочки тоже».

Женька с трудом могла оторваться от книги. Такой простой, избитый сюжет давал волю воображению. А она жутко боялась сесть на лошадь, даже приблизиться к ней! Тут та же Лизка преспокойно скакала на вороном жеребце, позабыв обо всем на свете. Она рвалась в город, вот глупышка, решила Женька. Сама себя хотела загнать в каменную клетку, убежать из такого приволья. Горы, ветер, лошади, - то, чего недоставало Женьке Аристовой, сидевшей в комнате-двойке общаги с желтыми обоями. Неприличный контраст.

Женька могла по три часа сидеть, уставившись в одну точку и воображать себя гуляющей под руку с кем-то по вечернему Парижу. А потом заниматься самотерзанием за то, что опять не успела подготовить как следует семинары. И сочетать все это с четкостью в учебе, и чуть ли не бараньей упертостью на пути к цели. Цели были простыми - окончить юрфак, пойти в следственные органы, потому что туда устроиться проще всего. Купит квартиру, сдать на права и взять подержанную машину. Почему-то хотелось купить серую «Ауди», вероятно потому, что в марках она не разбиралась, знала только эту.

Лизка ей близка и понятна. Женька сама из Рубцовска, крохотного городка, и тоже мечтала сбежать оттуда. Пока что в Барнаул, куда потом еще неясно. Хотя, если рассчитать деньги, ясно, что особо никуда. Ее мать работала медсестрой, иногда еще подрабатывала сиделкой. То, что дочь прошла на бюджет крупного универа, уже можно было считать неплохим достижением. И все-таки она глупа, но почему - Аристова сама толком не могла себе объяснить.

Нет, отвлечься не получается, глаза то и дело сбиваются с печатного текста на рукописные пометки. Женька внутренне напряглась, замечая за собой, что начинает выпадать из реальности, уносясь в мыслях неизвестно куда.

«Ты здесь?» - наконец выдохнув, написала она. Поболтать не с кем, начнем вести философские беседы с книгой!

Только я приготовился отвечать, книга выпустила наружу Лизку. Кто бы сомневался! Она любит мотаться между книгами больше меня, зато не переписывается с живыми!

-Привет, мое альтер-эго,- мрачно говорю я. Лизка моментально оценивает обстановку. Что мне в ней не нравится, так это неизменность, она похожа на застывшую куклу. Да и я такой же. Та же одежда, что в последней сцене нашей книги, те же растрепанные волосы. Каждый раз, когда вы открываете нашу книгу, мы проживаем ее заново, только концовку знаем в деталях. И снова, и снова.

-Тебе со мной цапаться надоело, решил и ее подключить? - в карих глазах отчетливая издевка.

-Она умнее тебя. - подкалываю я ее. Нам сто раз наскучила эта игра, мы знаем друг друга наизусть. Как люди, обреченные вечно наблюдать друг друга, и опять встретившиеся. - Давай, иди отсюда, без тебя так хорошо сидели!

Лизка фыркает, но, как ни странно, сматывается. Бешеная и строптивая, она похожа на назойливую муху, которая раз за разом упорно бьется в плотно закрытое окно, не видя рядом распахнутой форточки.

«Снова захлопнете книжку и отобьете мне нос?»

Женька невольно улыбнулась. Надо же, у книги есть чувство юмора.

«Чтобы ты его слишком не высовывал!»

Второе издание Лизки, ну вот что за дела, а?! Рыжая девчонка меня распаляет, до жути охота ее подразнить, подколоть, уязвить, слишком уж она сильная. Интересно, трюк с пауком пройдет? Хотя вряд ли, судя по обилию тараканов в комнате.