— Невероятно, — сказал Яг. — Вы заметили, что эти фардинтыне несут заряда? Чем это объясняется?

Делакорт кивнула, потом снова посмотрела на Риссу.

— Электрон несёт единичный отрицательный заряд, верхний кварк — две трети единичного положительного, нижний — одну треть единичного отрицательного. Нейтрон состоит из двух нижних и одного верхнего кварка, что означает, что их заряды компенсируются. В то же время протон состоит из одного нижнего и двух верхних кварков, что даёт единичный положительный заряд. Поскольку в атоме одинаковое количество протонов и электронов, атом в целом электрически нейтрален.

Рисса понимала, что объяснения адресованы исключительно ей. Она благодарно кивнула, и Делакорт продолжила:

— Так вот, эта лощёно-кварковая материя состоит из частиц, которые я называю пара-нейтронами и пара-протонами. Пара-нейтроны состоят из двух глянцевых кварков и одного матового, а пара-протоны — из пары матовых и одного глянцевого. Однако ни глянцевый, ни матовый кварк не несёт на себе электрического заряда — так что как их ни комбинируй, атомное ядро всё равно останется нейтральным. А без положительно заряженного ядра нечему притянуть отрицательно заряженные электроны, так что атом лощёной материи состоит из одного ядра; у него нет оболочки из электронных орбиталей. Вследствие чего лощёная материя не просто электрически нейтральна. Она, скорее, аэлектрична; она вообще никак не участвует в электромагнитных взаимодействиях.

— Боги!.. — сказал Яг. — Это может объяснить способность проходить сквозь твёрдые объекты. Оно бы проходило совершенно свободно, если бы не примеси обычной материи — частицы углеродистой пыли и атомы водорода, которые тормозят движение. Ну конечно! Этим же можно объяснить, почему мы его видим. Вещество, состоящее из одних только лощёных кварков, было бы невидимо, поскольку отражение и поглощение света зависит от колебаний зарядов. На самом деле мы видим частицы космической пыли, попавшие внутрь лощёной материи, как песок в желе, благодаря гравитационному взаимодействию. — Он взглянул на стенной экран. — Ну хорошо — оно не участвует в электромагнитных взаимодействиях. Как насчёт ядерных сил?

— На него воздействуют поля как сильного, так и слабого ядерного взаимодействия, — ответила Делакорт. — Но радиус действия этих сил настолько мал, что они вряд ли способны создать какое-либо взаимодействие между лощёной и обычной материей, кроме как при невероятно высоких давлении и температуре.

Яг на секунду задумался. Когда он снова заговорил, его лай зазвучал подавлено.

— Это невероятно, — сказал он. — Мы знаем, что оружие хлопников может разрушать химические связи, но превращение обычной материи в лощёную…

— Оружие хлопников? — седые брови Делакорт удивлённо вскинулись. — Вы думаете, это их работа? Нет, очень сильно сомневаюсь. Чтобы вокруг сфер скопилось столько межзвёздного вещества, потребовались бы тысячелетия. Я считаю, что мы наблюдаем естественный феномен.

— Естественный… — повторил Яг. — Восхитительно. А что насчёт гравитационных сил?

— Ну, масса лощёного кварка в семьсот шестнадцать раз больше массы электрона, то есть он на восемьдесят процентов тяжелее, чем верхний или нижний кварк. Так что лощёный атом немного тяжелее и создаёт несколько большую гравитацию, чем нормальный атом с таким же количеством нуклонов. Ничего не могу сказать о том, взаимодействуют ли лощёные атомы друг с другом химически.

Яг начал нервно ходить взад-вперёд.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Хорошо, как насчёт вот чего. Предположим, что существует ещё два фундаментальных взаимодействия вдобавок к известным четырём. Мы всё равно пытаемся их отыскать с момента отказа от Стандартной модели. Скажем, одна из сил дальнодействующая и отталкивающая — мы с Сервантес уже наблюдали её действие, пытаясь сблизить два образца буксировочным лучом. Вторая сила среднего радиуса действия, и она притягивающая.

— Что это нам даёт? — спросила Делакорт.

— Нормальная химия есть результат перекрытия электронных облаков, окружающих атомные ядра; в данном случае таковые отсутствуют. Однако если среднедействующая сила притяжения сильнее, чем слабое ядерное взаимодействие, то она может создавать нечто вроде «мета-заряда», что делает возможной «мета-химию». Эта сила может связывать атомы в отсутствие электромагнитного взаимодействия. Тем временем, дальнодействующая сила отталкивания будет отталкивать лощёные кварки друг от друга. Её может компенсировать лишь собственная гравитация кварков, собранных в достаточно массивное и плотное тело. Подобным образом гравитация заставляет сливаться протоны и электроны, образуя нейтронную звезду вопреки давлению вырождения, которое пытается удержать электроны от занятия чужих орбиталей. — Он взглянул на Риссу. — Из чего следует, что в рамках «мета-химии» возможны весьма сложные реакции на молекулярном уровне, однако на макроуровне лощёная материя может существовать только в виде огромных скоплений вещества планетарных размеров, чьё собственное тяготение достаточно для преодоления сил отталкивания.

Делакорт была впечатлена его рассуждениями.

— Если вы сможете разработать механизмы этих процессов, то Нобель или Кайф-Дукт вам гарантированы. Это действительно невероятно — совершенно новый вид материи, которая почти не взаимодействует с обычной барионной…

— Пастарк!— каркнул вдруг Яг. — О боги, вы понимаете, что такое мы тут нашли?

Его шерсть пошла волнами, как пшеничное поле в ветреный день.

— Ну так скажите нам, — с недовольством в голосе попросила Рисса, когда пауза затянулась.

— Мы не должны назвать это «лощёной материей», — сказал Яг. — Для этого уже есть общепринятое название. — Два его правых глаза смотрели на изображение Делакорт, два других впились в Риссу. — Тёмная материя!

— О Боже! — воскликнула Делакорт. — О Боже, думаю, вы правы. — Она потрясённо покачала головой. — Тёмная материя.

— Это она, — сказал Яг. — Из неё состоит значительная часть Вселенной, и до сего дня мы не имели о ней ни малейшего представления. Да это открытие столетия! — И он прикрыл все четыре глаза, упиваясь грядущей славой.

— Каким человеком был Сол Бен-Абрахам? — спросил Стеклянный.

Кейт разглядывал окружающую его имитацию и думал обо всех словах, какими он мог бы описать своего лучшего друга. Высокий. Громогласный. Его хохот можно было услышать за километр. Человек, угадывавший любую мелодию по трём нотам. Человек, способный выпить пива больше, чем любой, с кем Кейт был знаком — его мочевой пузырь был, должно быть, размером с Исландию. Наконец, Кейт ответил:

— Волосатым.

— Прошу прощения? — удивился Стеклянный.

— У Сола была огромная бородища, — объяснил Кейт. — Закрывала б ольшую часть лица. И густые сросшиеся брови — будто шимпанзе положил ему руку на лоб. Первый раз, как я его увидел в шортах, я был потрясён — он выглядел как реальный йети.

— Йети?

— Мифический примат с Земли. До сих пор помню — увидел впервые его в шортах и говорю: «Ого, Сол, какие у тебя волосатые ноги!» А он расхохотался так раскатисто и отвечает: «Ну да — как у мужика». Хотя на мой взгляд там бы хватило на десять мужиков. — Кейт помолчал. — Боже, как я по нему скучаю. Такие друзья, которые так много для тебя значат, встречаются раз в жизни.

Стеклянный тоже немного помолчал.

— Да, — сказал он, наконец. — Думаю, ты прав.

— Конечно, — сказал Кейт, — Сол отличался не только повышенной волосатостью. Он был выдающейся личностью. Из всех, кого я знаю, интеллектом его превосходила разве что Рисса. Сол был астрономом. Это он обнаружил стяжку Тау Кита по её следу в гиперпространстве. По идее, он должен был получить за это открытие нобелевку, но её не любят присуждать посмертно.

— Понимаю, насколько тяжело было потерять такого друга. Это словно… О, прошу прощения. Счислитель сигнализирует, что пришёл большой мыслепакет. Я покину тебя ненадолго?