Нельзя допустить, чтобы Тим попал в этот водоворот. Нужно его предупредить? Вот только как?

Медленно тянулись часы. Любитель порнографии казался вполне довольным своим занятием. Каратист же, Устав от упражнений, переключился на отжимания. А отжавшись двадцать пять раз, нашел в углу удобное место и заснул. Хоть и не крепко. Один раз, когда по коридору проходила команда уборщиков, я увидела, как в доли секунды оба они вскочили и встали по обеим сторонам проема. Лишь убедившись, что это просто уборщики, они расслабились и вернулись один к просмотру, другой ко сну.

Наконец за окном рассвело, и первые сотрудники забродили по коридорам здания. Рассуждая логически, Тима среди них быть не должно. Но рисковать нельзя, и я в нетерпении сканировала каждого прибывающего работника.

Если сегодняшний день начнется в обычном режиме, Мод зайдет с центрального входа в 8.00, зарегистрируется в сети, и я смогу отловить ее в режиме ожидания и поручить перехват Тима, который, судя по всему, не появится раньше 8.30 или 8.45. Впрочем, с моим везением сегодня все может быть. Что, если Мод проспит или решит сначала выполнить поручения, а уж потом пойдет в кабинет? Что, если Тим, воодушевленный работой детектива, заявится в 7.45 и угодит прямо в западню?

А я ведь даже не знаю, через какую дверь он обычно приходит. Жизнь Тима не кажется мне такой организованной, как жизнь Мод. Иногда он поднимался с уровня метро, что предполагает именно такой способ добираться до работы. Но чаще он входил со стороны улицы. Причем каждый день с разных направлений, словно выбирая маршрут случайно или в зависимости от настроения. Или же он добирался из разных мест. Значит, необходимо следить, по возможности внимательно, за каждым входом.

Я заметила, что на девятый этаж поднимается необыкновенно мало народу. Что это — дурной знак? Вполне вероятно. Нет сомнений: там, наверху, они по какой-то причине в боевой готовности. Возможно, готовятся учинить Тиму допрос. Чем они там занимаются? Слоняются из угла в угол, упражняются в боевых искусствах, как их коллега в копировальной? Или у них имеются спальни, где можно вздремнуть в ожидании появления жертвы?

Наконец в 7.55 в дверях центрального входа возникла Мод. Она двигалась своими обычными проворными шагами и следовала своему обычному, четко разработанному плану. Как правило, она регистрировалась между 8.10 и 8.20. Такой точности можно ожидать от часового механизма, но никак не от человека. Сегодня Мод вошла в сеть в 8.11. Почему же тогда показалось, что прошло в три раза больше времени, чем обычно?

В кабинете я никого больше не увидела — Пижон все еще был в командировке — и, осторожно убедившись в отсутствии кого-либо из отдела охраны, направила на экран срочное сообщение.

— Мод, возникли проблемы.

— Что случилось, Тьюринг? — напечатала она в ответ.

— Отдел охраны сел Тиму на хвост. Их люди поджидают его в копировальном отделе.

— Неужели? Чем я могу помочь?

— Будь наготове. Как только я увижу, что он пришел, сообщу тебе, куда бежать. Ты спустишься и перехватишь его.

— Отлично.

Итак, теперь уже двое тревожились и нервно поглядывали на часы. Мод каждые несколько минут печатала мне что-то вроде: «Тьюринг? Ты еще здесь? Он не появлялся?»

А я отвечала: «Нет. Охрана все еще ждет. Тима пока нет».

По какой-то непонятной причине мне стало немного легче оттого, что теперь Мод вместе со мной дежурит у монитора.

Медленно тянулись минуты. Мод, можно сказать, сгорала от нетерпения. Она убивала время, выполняя малозначительные задания, и даже не приступала к обычной работе. Люди в копировальной тоже маялись, то и дело поглядывая на часы.

Я старалась просканировать каждого входящего, но временами сотрудники прибывали такими огромными группами, что первый ряд загораживал весь вид. Тогда приходилось отслеживать, как люди расходятся, и потом изучать каждого в отдельности. Должно быть, Тим приехал с одной из таких групп. Я обнаружила его уже в лифте.

— Тим в здании, — сказала я.

— Куда идти? — спросила Мод и встала из-за стола.

— Подожди.

Я заметила, что спустя мгновения после того, как Тим появился в видимости камер наблюдения, на девятом этаже активировалась кнопка вызова лифта. А в копировальном отделе один из засады достал из пиджака мобильник и принял входящий вызов. Он что-то сказал напарнику, и оба снова заняли позиции по обе стороны двери.

— Оставайся на месте, — ответила я. — Он уже в лифте. И охрана засекла его.

— Мы же не можем просто сидеть здесь и позволить им схватить его, — набрала Мод. — СДЕЛАЙ ЖЕ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ!

— Я пытаюсь.

Копировальный кабинет Тима располагается на шестом этаже. Я просканировала кабину и отметила всех по отношению к этажу. Только трое, по всей вероятности, направлялись выше, чем Тим. Я дождалась, пока все остальные выйдут на пятом этаже, и проникла в систему лифтового управления. Когда лифт возобновил движение, застопорила его на полпути между пятым и шестым этажами. Он остановился с довольно резким креном, но ни один человек не пострадал. И я решила, что крен даже добавит правдоподобности идее о поломке лифта. Я подождала, чтобы пассажиры постояли минуту, затем перехватила видеоизображение камеры наблюдения и заменила его непрерывным циклом, где Тим и те трое стоят не двигаясь. Затем направила живую картинку на экран Мод.

— Он застрял в лифте, — сообщила я. — Теперь нужно поговорить с ним. Возьми трубку и приготовься вещать от моего имени.

Можно было бы попытаться поговорить с ним самой, по хоть я и проработала всю ночь над программой воспроизведения речи, она выдавала всего восемьдесят пять процентов распознавания. Назовите это тщеславием, но я бы предпочла слово «практичность». В такой затруднительной ситуации рисковать нельзя. Вдруг Тим не разберет мои инструкции? И что тогда?

Мод сняла трубку, а я захватила контроль над центральным телефонным коммутатором.

Погруженный в свои мысли, Тим прибыл на работу. Он промаялся всю ночь. Он, конечно, вместе с друзьями смеялся, когда те обвиняли его в том, что он продался диктатору. Но если бы кто-нибудь спросил, что он в действительности думает о месте работы, Тим, разумеется, сказал бы, что библиотека — типично бюрократическое учреждение, но оно по крайней мере приносит пользу. Медленно и иногда даже бестолково, с совершенно излишней и чрезмерной волокитой и внутренней политикой. Но все же приносит пользу.

Тим не признавался в этом друзьям. В особенности тем из них, кто ходил в юридическую школу или уже готовился получить ученую степень. Но тот факт, что он в некотором роде вносит свой вклад в доброе дело, по крайней мере частично, по его мнению, компенсирует будничную скуку и временами бессмысленность повседневной работы.

Однако если подозрения Тьюринг не беспочвенны, то организация, которую Тим считал благотворительной и дальновидной, в действительности погрязла в лицемерии и алчности подобно всем другим корпорациям. Тим вошел в вестибюль одновременно с группой людей. Он предположил, что это менеджеры-стажеры — мужчины и женщины его возраста, но уже облаченные в корпоративную униформу: костюмы от братьев Брукс, консервативные стрижки, тонкие портфели и контролируемое выражение лиц. Чтобы разглядеть в них темнокожего или азиата, пришлось бы всмотреться повнимательнее, настолько все они были гомогенизированы.

Тим оглядел себя с ног до головы — поношенный рюкзак, тренч, который он уже успел помять, штаны цвета хаки, немного потертые на коленках, и ботинки, которые уже давно нужно выбросить или по крайней мере поставить новые набойки. Несколько дней назад Тим улыбнулся бы в душе при виде такого количества корпоративных клонов. Но сейчас его волновал один вопрос: что бы они сделали, узнай о хитроумном, хоть и незаконном плане финансового переворота? Воспротивились бы они и донесли бы на преступников? Или бы вошли в долю?