— Что ж, бизнес это альфа и омега твоей семьи, — вздохнула Рита. — Ничего нового в этом нет.

— Это не означает, что я не хочу признать мою вину, — сказал месье де Сен-Сирк таким тоном, будто всю жизнь произносил только обвинительные приговоры. Почему-то все равно казалось, что виновен кто-то другой, а не он. — Но ты должна была сообщить мне, что Симона несправедлива к тебе. Ведь замок Сен-Сирк в первую очередь твой дом!

— Что? Да неужели этого не было видно! Рита с трудом могла различить мужа сквозь слезы, застилающие глаза. — Неужели ты такой бесчувственный?

— Я… А что я должен был чувствовать, — в смущении пробормотал Рене, начиная подозревать, что он что-то упустил в своей жизни.

— Что? Портреты Изабель в холле, в гостиной… В моей спальне только их нет. Везде ее вещи и напоминания о ней! И после этого ты говоришь, что это мой дом!

На лице Рене появилось забавное выражение обескураженности.

— Но я думал… Я к ним привык… Не знал, что портреты и вещи Изабель так огорчают тебя!

— Ты думал! Может быть, твоя первая жена была самой красивой женщиной Франции, а ее портреты — произведения искусства, но ты мог их хотя бы повесить на менее заметные места. Они убивают меня! Я и так ничего не значу в твоей семье, а когда она еще глядит на меня со всех стен… Это невыносимо, пойми! Если бы я могла переделать по своему вкусу хотя бы одну комнату, она стала бы моей. Атак твой замок на самом деле принадлежит Изабель!

Рене в ошеломлении покачал головой.

— Никогда не прощу себе подобной бестактности, — медленно произнес он.

— Ничего, можешь не переживать особенно. А теперь, прежде чем ты скажешь все то, что собирался, будь так добр, выслушай меня! Просто хочу излить душу.

— Я слушаю, — неожиданно согласился Рене, беря ее руки в свои. Рита ощутила тепло его сильных пальцев, и злая обида несколько утихла. Однако она поняла, что если не выскажется сейчас, то уже никогда не будет себя уважать.

— Ты все еще сердишься на меня, моя дорогая?

«Все еще сердишься…» Как у него все просто!

— Вовсе нет, — услышала она свой голос будто бы издалека. — Просто я требую развода.

Швырни она на пол соусник, это не произвело бы более сильного впечатления. Рене в ужасе уставился на нее.

— Ты понимаешь, что говоришь?

— Абсолютно. Мало того, прошлой ночью я уже говорила, что больше не хочу быть с тобой.

— А мне показалось иначе…

— Тебе показалось.

— А что же будет с Дэнни?

— Я заберу его.

— Но это невозможно! — Рене порывисто вскочил из-за стола, не в силах больше сдерживаться. — Я не видел моего сына со дня его рождения! Он до сих пор не уверен, бояться меня или нет. А ты снова хочешь забрать его!

— Тем не менее ты не можешь заставить меня жить с тобой только ради благополучия Дэнни. — Голос Риты был холоден.

— Только ради… Да что ты говоришь? Разве нам не было хорошо прошлой ночью? Разве…ладно, если ты не хочешь, чтобы я к тебе прикасался, обещаю этого не делать. Только скажи. Я был не прав, признаю это.

— Да, я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался.

— Но почему? Почему? У тебя нет причин требовать развода. Давай объяснимся начистоту!

— Начистоту? Очень хорошо. — Рита погрузила пальцы в копну темных вьющихся волос и глубоко вздохнула. Отчего бы и не объясниться. — Когда я выходила за тебя, то была слишком молода для того, чтобы понимать, что делаю. Ты воспользовался моей влюбленностью в тебя. У меня была отвратительная свадьба, и ты даже не подумал устроить медовый месяц!

Рене в удивлении поднял бровь.

— И это все?

— Это только начало! Потом ты привез меня в дом, где меня не замечала даже прислуга. А затем… затем я оказалась в замке, где властвовала женщина, ненавидящая меня! И ты даже не интересовался, жива ли я еще.

— Я звонил!

— Не помню что-то. Мало того, ты даже не отвечал на мои звонки. Тебя никогда не было на месте, а если я просила перезвонить, ты этого не делал!

— Мне не передавали, что ты звонила. Я всегда отвечаю на звонки. — Рене внимательно посмотрел на жену. — Это привычка. Ни один звонок я не пропускаю. Значит, ты мне не звонила.

— Это неправда!

— Мне кажется, что ты выдвигаешь ложные обвинения, — мрачно заявил он. — Закончим этот разговор.

— Но я только начала!

— Я сказал нет, Рита. Пойдем лучше потанцуем.

Неожиданно все еще кипящая от злости и возмущения женщина обнаружила себя в объятиях своего стройного супруга, упорно не желающего сегодня поддаваться на провокации. Он почти на руках пронес ее между столиков к тому месту, где среди мерцания мягких огней под лиричную музыку двигались пары. Еще мгновение — и они закружились вместе со всеми, подхваченные плавными звуками вальса, забывшие обо всем на свете.

Рене, положив руку на талию Риты, умело вел ее в такт мелодии, заставляя поверить в то, что на него можно положиться, что он, словно опытный кормчий, проведет ее и среди бурных волн жизни, не позволит бедам и проблемам потопить маленький отважный кораблик.

Музыка звала за собой. И Рита, забыв, зачем пришла сюда, положила свою кудрявую голову на плечо мужу.

— Рене…

— Да, моя дорогая?

— А разве можно танцевать вальс в джинсах?

— Как видишь, можно, — улыбнулся он.

После этого странного ужина они вернулись домой очень поздно. Словно дети, на цыпочках прокрались в спальню Риты и самозабвенно предавались любви, пока солнечные лучи не позолотили легкие занавески на окнах.

— Твоя кожа, словно шелк, — прошептал Рене, лаская жену. — Ты такая нежная… и ласковая.

— Ммм… — откликнулась Рита, весьма утомленная событиями этой ночи. Больше всего на свете ей хотелось закрыть глаза и забыться в мягких объятиях сна.

— Рита…

— Да?

— Давай съездим в Барселону, к твоим родителям. Покажем им Дэнни, хорошо?

Удивленная этими словами, молодая женщина приподняла голову и взглянула на мужа.

— Ты не представляешь, как я разозлился, когда узнал, что они отказались принять тебя в своем доме. — Лицо Рене стало очень серьезным. — Не слишком-то хорошо они поступили, как думаешь.

Рита слегка побледнела.

— Но я же их не предупредила… свалилась как снег на голову… Мама и папа, наверное, думали, что я вернусь к тебе, если они меня выгонят.

— Или думали, что, оказав тебе помощь, рассердят этим меня, — жестко сказал Рене. — И я перестану поддерживать их маленький бизнес, не так ли?

— Как ты можешь так говорить!

— Звучит немного цинично. Зато правдиво. Может быть, ты и полагаешь, что лучше знаешь своих родственников… Вот только объясни мне, как у них рука поднялась выгнать свою беременную дочь и сестру зимой, без денег и помощи? Я бы и с собакой так не поступил. А они сочли, что сей поступок понравится мне.

— Люди часто не знают, как поступить, дорогой. Особенно когда им преподносят сюрприз вроде беременной дочери, сбежавшей от мужа, — мягко произнесла Рита.

— Не уверен.

Рене занял отчетливо осуждающую позицию по отношению к ее родителям… Непонятно почему.

Рита удобно устроилась в объятиях мужа и задумалась. А с чего она решила, что семья любит ее? Со времени их с Рене бракосочетания родные отдалились, насколько это было возможно. Не писали, не звонили. Словно бы с облегчением сбросили с плеч тяжкий груз.

Однажды она пригласила мать и сестер в парижский особняк Рене. Те приехали, но провели эти несколько дней в столице Франции, расхаживая по магазинам и увеселительным заведениям. Если кому-нибудь из сестер случалось встретиться с Ритой в доме, они критиковали или задевали ее.

Все следующие приглашения вежливо отклонялись. Нет, семья не желала иметь ничего общего с ней. Совершенно ничего. Как это она раньше не понимала?

Поцеловав мужа, Рита поднялась с кровати и направилась в ванную, накинув кружевной пеньюар. Рене проводил ее влюбленным взглядом. Казалось, все их разногласия неожиданно канули в прошлое. Вероятно, весна подействовала на ожесточившиеся сердца супругов, смягчив их и расположив обоих к пониманию.