— Итак, займите свои места. Возьмите кофе и закуски, и садитесь в круг, — окликнула женщина с растительностью на лице и с невероятно крупными икроножными мышцами.

Я села между пожилым мужчиной в кепке и с часами Микки Мауса и девушкой не намного моложе меня, которая яростно грызла ногти и пахла жареной едой. Отлично. Теперь я голодна. Надо было съесть пару пирожных.

«У тебя диабет, Корин!» — напомнила я себе.

— Мятную конфетку? — спросил мужчина с часами Микки Мауса, протягивая упаковку розовых леденцов.

Я покачала головой и прохрипела:

— Нет, спасибо.

— Они очень вкусные. Возьми парочку. Убери их в карман и съешь позже.

Что?

Чтобы не показаться грубой, я достала из упаковки несколько конфеток и сунула их в карман штанов.

Надеюсь, я вспомню о них, прежде чем постираю.

— Я Джоффри, — произнес Микки Маус.

— Корин. Я Корин, — пробормотала я. Черт, снова пустая болтовня!

— Рад познакомиться, Корин. — Джоффри улыбнулся мне, продемонстрировав несколько золотых зубов и рот, набитый розовыми леденцами. Должно быть, он их очень любит.

— Да, — это все, что я смогла вымолвить. Я уже упоминала, что полный профан в знакомствах?

К счастью, Джоффри переключился на другого соседа, оставив меня один на один со своим стыдом.

Я решила не смотреть на Бекетта, который присоединился к группе.

И совершенно точно не заметила, как он сел рядом с пожилой женщиной в цветном балахоне.

И уж точно не заметила, что Бекетт Кингсли увидел меня.

«Перестань уже таращиться на него, тогда и он перестанет смотреть на тебя!» — молча упрекнула я себя.

В груди все сжалось, и я поняла, что мне тяжело дышать. Я потерла больное место чуть выше левой груди. С моей удачей я умру от сердечного приступа посреди группы поддержки для пациентов с больным сердцем.

Боль усилилась, и я потерла сильнее. Пот начал стекать по затылку. Сегодня я так надеялась услышать новости от доктора Харрисона. Я все больше убеждалась в том, что с моим сердцем что-то не так. Осматривая комнату, полную людей с проблемами со здоровьем, я осознала, что нахожусь в правильном месте.

Я снова посмотрела на Бекетта, и наши взгляды встретились.

Я быстро отвела глаза.

— Всем привет! Я вижу много знакомых лиц, но и парочку новых. Для тех, кто со мной не знаком, меня зовут Кэндис Рэми, я двадцать два года работала медсестрой и заботилась о больных с заболеванием сердца в Центре здоровья Святого Луки. Я основала эту группу пять лет назад, в надежде получить отклик и обеспечить поддержку тем, у кого сердечная недостаточность или хроническая патология сердца. Это безопасное место, в котором вам готовы оказать душевную помощь. Здесь можно поделиться своим опытом и страхами.

Я едва слушала Кэндис. Так как слишком пристально пялилась на ее невероятно большие руки.

Они мускулистые, и, мне показалось, что я разглядела жесткие черные волоски на ее пальцах. Черт! Она может раздавить арбуз этими фиговинами.

Я подняла голову и заметила, что Бекетт снова наблюдает за мной. Что с этим парнем не так? У меня что, запачкано лицо или зубная паста засохла в уголке рта? Я попыталась незаметно вытереть губы. Скрытность — моя не самая сильная сторона. Он ухмыльнулся, а я снова положила руку на колени.

Мне не нравился его пристальный взгляд. Из-за этого я нервничала. Я не привыкла быть центром чьего-то внимания.

Наконец, Бекетт перевел свой взгляд на Кэндис, которая по-прежнему оживленно жестикулировала своими мускулистыми руками.

Я поерзала на стуле, пытаясь усесться поудобней. Боль в груди усилилась, и я буквально слышала хрипы, когда дышала.

— Ты в порядке? — спросил Джоффри.

Я страдальчески улыбнулась и кивнула. Он по-отечески похлопал меня по руке, я оценила этот жест.

Такие группы прививали мгновенный дух товарищества. Мы все связаны условиями, которые не можем контролировать. И сегодня... эту неделю... пока я окончательно не исключу диагноз, я чувствую свою принадлежность к этому месту, которую не найду нигде больше.

— Кто-нибудь хочет чем-то поделиться? Своими новостями? — спросила Кэндис у группы, одаривая нас довольно милой улыбкой. Она посмотрела на Бекетта, который, казалось, уплыл в свои мысли. — Бекетт, мы не видели тебя пару недель. Надеюсь, все хорошо, — мягко произнесла Кэндис.

Бекетт слегка вздрогнул, услышав свое имя. Он откашлялся и слегка выпрямился на стуле.

— Две недели назад мне установили кардиовертер-дефибриллятор. Доктор решила, что для предотвращения будущей остановки сердца, для меня это лучший вариант, учитывая высокий риск опасной для моей жизни аритмии, — объяснил Бекетт, и неосознанно коснулся груди под воротником.

Кардиовертер… что?

Бекетт так небрежно бросался такими громкими словами, что я ничего не поняла.

Но одно было ясно наверняка: Бекетт Кингсли, обладатель ослепительной улыбки, очень-очень болен.

Я пристально смотрела на, казалось бы, здорового человека, и знала, это не показатель того, что происходит внутри. Кожа Бекетта была хорошего цвета. Голубые глаза яркие и ясные. Он казался... нормальным.

Но если есть что-то, в чем я была точно уверена, так это в том, что внешность может быть обманчива.

— У меня ушла неделя на восстановление, — продолжил он, и старушка с очаровательными синими волосами рядом с ним потянулась и взяла его за руку.

В комнате послышалось пыхтение и ропот волнения за Бекетта, которого, очевидно, в группе очень любили.

Кэндис хихикнула.

— Уверена, это непросто для такого парня, как ты, — заметила она фамильярно.

Бекетт криво улыбнулся.

— Ну, я уже смирился с тем, что больше никогда не смогу пробежать марафон, но до сих пор отстойно лежать на диване и смотреть повторы передачи «Хватай не глядя», — пошутил он. — Но, надеюсь, произойдет чудо, и я смогу вернуться к нормальной жизни, насколько это возможно при моем состоянии.

Это звучало так оптимистично. Так обнадеживающе. Как ему удалось остаться таким позитивным? Это вообще нормально? По-моему, нет. Не знаю всех деталей проблем со здоровьем Бекетта, но очевидно, они довольно серьезные. И я, в подобной ситуации, без сомнений не была бы такой веселой.

Я всегда ненавидела оптимистов. Из-за них мы, те, кто не в состоянии смотреть на мир через их дурацкие розовые очки, кажемся несовершенными.

Я не понимала таких людей как Бекетт Кингсли. Мы сделаны из разного теста.

Я почувствовала головокружение и на секунду закрыла глаза, сосредоточившись на дыхании. Будет отстойно, если из всех других возможных мест паническая атака настигнет меня именно здесь.

Мое сердце екнуло, и я почувствовала боль в грудной клетке. Как же хотелось услышать новости от доктора Харрисона. Я открыла глаза и уставилась на свои руки, крепко сжатые на коленях, я хотела заглушить звук этого низкого и успокаивающего голоса, который уже запал мне в душу, хотелось мне этого или нет.

— Теперь ты, наконец, можешь начать планировать поездку в горы, в которую вы с Сиеррой собирались отправиться этим летом, — пробасил голос Джоффри рядом со мной.

Бекетт прочистил горло, и я не могла не поднять взгляд. Он все еще улыбался, хотя сейчас улыбка казалась вынужденной. Все его поведение развернулось на сто восемьдесят градусов. Он больше не был счастливым и беспечным парнем. Хотя, казалось, я единственная, кто заметил эту минутную перемену.

— Да, таков план, — ответил он, пытаясь придать голосу энтузиазм.

Через пару минут еще несколько людей поделились последними новостями из своей жизни. У Стэллы, леди с синими волосами рядом с Бекеттом, на прошлой неделе была ужасная боль в груди, и ей пришлось обратиться к врачу. Но это оказалась лишь изжога.

Жуя леденцы, Джоффри поведал нам о беседе со своим врачом по поводу модернизации его кардиостимулятора.

Тэмми, мамочка-домохозяйка с врожденным пороком сердца, рассказала о своей новой диете для пациентов с больным сердцем, о которой она услышала в медицинской программе на канале «Дискавери».

И Бекетт общался со всеми. Задавал вопросы. Улыбался. Он был до смешного жизнерадостным.

Обычно на таких встречах я делилась собственной историей. Искала подтверждения. Заверения, что со мной что-то не так. Но в этот раз я не сказала ничего. Я молчала, в ожидании жара от взгляда Бекетта.

Ух-х!

— Привет, извини, я не знаю твое имя, — произнесла Кэндис, подойдя ко мне после того, как встреча группы закончилась.

После обмена новостями, Кэндис выкатила старый телевизор с настоящим кассетным видеомагнитофоном. Я не видела подобных с начальной школы. Она включила видео под названием «Преодоление препятствий», которое, по-видимому, должно было мотивировать больных и угнетенных продолжать бороться.

Лично мне оно показалось депрессивным.

— Э-э-э, я Корин Томпсон. — Я протянула руку, и Кэндис пожала ее своими огромными мужеподобными руками.

Я постаралась не смотреть на заметные усики у нее над верхней губой.

— Что привело тебя сюда? — спросила она.

— Я испытываю боли с области сердца. Просто хотела прийти за поддержкой, — ответила я расплывчато.

Глаза Кэндис излучали добро, и она с пониманием кивнула.

— Это замечательная группа, в ней потрясающие сострадательные люди. Чаще всего большинство членов группы после встречи ужинают вместе. Многие участники уже много лет то приходят, то уходят, поэтому между ними невероятная связь. Они очень внимательны к новым людям. Думаю, тебе здесь понравится, — произнесла она искренне.

— Спасибо, — ответила я, слегка улыбнувшись.

Кэндис похлопала меня по плечу.

— Ну что ж, увидимся на следующей неделе.

Я взяла сумочку и направилась к выходу.

— Корин! Эй! Подожди!

Прежде чем я решила, должна ли проигнорировать Бекетта, он оказался рядом со мной, улыбаясь широкой, типично американской улыбкой. Мой взгляд скользнул к местечку чуть ниже его ключицы, к которому он часто прикасался во время встречи группы. Его рубашка что-то прикрывала.