У Ника отваливается челюсть.

Его мама и папа танцуют. Обнявшись, они медленно переступают ногами, потому что, как думает Ник, не умеют по-настоящему танцевать. Щека его матери лежит у отца на плече. Ее глаза полуприкрыты, на губах играет улыбка. Отец, словно пытаясь уделять внимание ритму, покачивает головой.

Ничего страннее Ник в жизни не видел. А он, на минуточку, видел все фильмы Дэвида Линча.

Неужели люди могут просто так танцевать посреди ночи? Или Ник случайно забрел в параллельное измерение, где его родители — абсолютно другие, странные существа? У них, правда, нет каких-нибудь жутких пуговиц вместо глаз, но они танцуют. Танцуют.

Внезапно на него наваливается целая лавина эмоций, и Ник не может понять, почему. Он даже не может распутать ниточки противоречивых чувств, чтобы узнать, откуда они начались. Это так прекрасно и грустно. Словно крохотный огонек, чересчур глубоко погребенный в будничной жизни, чтобы когда-нибудь засиять.

Его мать обнимает отца за шею, и ее улыбка становится шире.

Его родители влюблены.

Внезапно у Ника сжимается горло, а в глазах начинает щипать.

Он хочет остаться и еще немного понаблюдать и вместе с тем не хочет видеть, как танец заканчивается. Он не хочет видеть, как они расходятся в стороны и возвращаются в свою рутинную жизнь. И потому он уходит наверх — осторожно, чтобы не скрипнула третья ступенька — и снова забирается под одеяло.

И у него, кажется, получается вытащить из клубка сложных эмоций ниточку, которую он узнает. Это зависть.

Было бы здорово, думает он, если б и у него был человек, с которым было бы можно танцевать по ночам.

Ник: Какое у тебя самое любимое место на свете?

Джей: 1770, Австралия.

Ник: Это число.

Джей: Это город.

Некоторые разговоры нельзя вести по смс. Ник звонит Джею.

— Что такого особенного в том городе, который ты явно придумал?

— Ник, уже полпервого ночи.

Снизу еще доносятся тихие звуки музыки.

— Ну… это важно.

Джей вздыхает. А может зевает.

— Ничего особенного в нем, в принципе, нет. Но однажды у меня кончились деньги, и я застрял там на два дня. Я просто гулял, сидел на пляже, и одна пожилая пара накормила меня, а когда пошел дождь, разрешила переночевать у них в трейлере.

— Значит, дело не в месте, а в людях?

— Угу.

Ник хмурится в потолок.

— Почему тебе нужно уезжать на другой конец света, чтобы встретить хороших людей? Здесь тоже есть хорошие люди.

— Ну… — Джей колеблется. — Суть не в хороших людях. А в том, что ты попадаешь в совершенно новое, незнакомое место и узнаешь, что люди по-прежнему люди. Понимаешь меня?

Ник не уверен.

— Суть в осознании, что мир много больше, чем ты представлял, и вместе с тем — много меньше.

— О. — Вау. Джей и правда дзен или типа того.

Джей снова вздыхает.

— Еще какие-нибудь животрепещущие вопросы?

— У тебя есть татуировки?

На мгновение воцаряется тишина, и Ник думает, что Джей отключился. Но потом слышит смешок.

— Поищи и узнаешь.

Ник ерзает при мысли об этом.

— Вызов принят!

— Спокойной ночи, Ник.

— Спокойной ночи.

Ник засыпает с телефоном, зажатым в руке.

Ник: Я погуглил 1770. Это и правда город.

Джей: Да, я знаю.

Ник: Просто название реально тупое.

Джей: Не я же его так назвал.

Ник: Ну да.

Джей находит себе подработку — у Билла Холлистера, который живет неподалеку и занимается стрижкой газонов. Вообще, у него есть постоянный помощник, но он слег с ветрянкой.

— Долбанная ветрянка, — ворчит Билл. — Как можно умудриться подхватить долбанную ветрянку?

Джей просто кивает.

Билл какое-то время возится, заводя свой старый пикап, а потом они тарахтят по дороге на север, где на половине акра земли живет первый клиент. Билл будет ездить на газонокосилке, а Джей выполнять всю работу, требующую ходьбы — то есть, подравнивать траву триммером.

— У тебя еще есть тот мотоцикл? — спрашивает Билл, усаживая себя на газонокосилку.

— Да, — говорит Джей.

Билл похлопывает себя по ноге, которая заканчивается культей на месте, где должно быть колено.

— Yamaha TX семьдесят третьего года. Любил я тот долбанный мотик. И свою ногу тоже любил.

Он заводит газонокосилку прежде, чем Джей успевает придумать ответ.

Работа тяжелая, жаркая, и спустя считанные минуты у Джея появляется чувство, будто он утопает в поту. В этом отношении она очень похожа на работу на стройке, но сейчас он хотя бы не покрыт впридачу и пылью. Только к ногам липнут ошметки травы. На обработку двора уходит около часа, а потом они грузят газонокосилку в пикап и снова пускаются в путь.

Билл любит ездить, опустив стекла и с Led Zeppelin, включенными на полную громкость. Он водит как маньяк и был бы угрозой для прочих автолюбителей, если б его пикап мог разгоняться хотя бы до тридцати миль в час.

На протяжении всего дня Джей то и дело ловит себя на том, что проверяет свой сотовый. Каждый раз, не увидев смски от Ника, он чувствует странное разочарование.

Эти отношения без обязательств… сбивают с толку. Джей понятия не имеет, как вести себя в растянувшиеся перед ним девять недель. Должен ли он писать Нику и спрашивать, как прошел его день? Или они должны связываться только затем, чтобы договориться о времени встречи? Джей не знает. Как, понятное дело, и Ник, потому что ему восемнадцать, и опыт у него минимальный, а может и нулевой. Джей знает одно: что до того утра на стройке Ник никогда не делал минет, что до вчерашнего дня ни разу не получал его и что он все еще девственник — если только он не делает все в обратной последовательности, чему Джей, на самом деле, был бы не удивлен.

Ну и что Джею делать со всей этой информацией?

Он не хочет давить на Ника, но обращаться с ним, как с хрустальной вазой, тоже не хочет. Беспокоиться, не слишком ли они торопятся или не слишком ли медлят, совсем не его дело, да? Они не встречаются. Но Джей — хотя Ник для него по-прежнему практически незнакомец — хочет, чтобы они расстались друзьями. Поэтому им надо поговорить. Насколько далеко Ник хочет зайти и с какой скоростью двигаться?

Иисусе. Почему это должно быть так сложно?

— Тебя что-то беспокоит, пацан? — спрашивает Билл, пока они выгружают газонокосилку у третьего дома за день.

— Да, в общем-то, нет, — лжет Джей.

— Еще бы, — сварливо говорит Билл. — Ты молод, не слишком уродлив, и у тебя две долбанные ноги.

— Спасибо за комплимент, Билл, — говорит Джей, доставая из багажника триммер.

— Обращайся, пацан. — Билл широко ухмыляется, показывая надтреснутый зуб. — А теперь за работу.

Когда приходит время обеда, они покупают сэндвичи, а затем паркуются около старого склада, чтобы поесть. Сначала Джей не понимает, зачем есть именно там, но потом замечает первую кошку. Тощая, жилистая, с оторванным ухом, она бесстрашно подходит к пикапу и запрыгивает на капот. Глядя на них сквозь пыльное ветровое стекло, она безмолвно зевает.

— Вот ведь засранка нетерпеливая, — с нежностью говорит Билл и вытягивает из-под сиденья потрепанный переносной холодильник. Он открывает его у себя на коленях, потом бросает на растрескавшийся бетон кусок ветчины. Когда тот со шлепком приземляется, к нему тут же прыгает кошка.

В итоге к первой кошке присоединяются еще три, и Билл бросает им содержимое холодильника и корочки хлеба от сэндвича. Джей отщипывает от своего пару кусочков куриного мяса и тоже бросает в окно. К ним сразу бросается трехцветная кошка.

— Ладно, — объявляет Билл. — Вернемся к работе.