В детстве Нику нравилось лежать на воде лицом вниз и смотреть, как его волосы шевелятся, словно щупальца анемона. Но как-то раз его мама прыгнула полностью одетой в бассейн, потому что подумала, что он утонул, и после этого ему запретили «устраивать розыгрыши» в воде. Согласиться, что он пошутил, было проще, чем объяснить, чем он там занимался. Ник и сам толком не знал.

Еще ему нравилось связывать себе ноги и притворяться русалкой.

Нет, погодите.

Русалом. Он был русалом, черт побери.

Это прогрессировало в другую игру. Он начал связывать еще и запястья и притворяться цирковым трюкачом, у которого кончается воздух. После того, как однажды у него действительно чуть не закончился воздух, Ник дал себе слово навсегда бросить эту игру. Он еще помнит ту тошнотворную дрожь, которая охватила его при мысли, что сейчас он и правда умрет. И то, насколько живым он потом ощутил себя, а мир словно заиграл новыми красками.

Но Ник не адреналиновый наркоман.

Ему даже аттракционы не нравятся.

А нравится ему…

А нравится ему трепет от поцелуев Джея. И делать ему минет, и кончать от его ласк. Ему нравится целовать его и чувствовать дрожь во всем теле. Ему нравится, как прикосновения Джея воспламеняют его, рождая внутри электрическую дугу, словно он плазменный шар. Нику не нужны аттракционы или другие острые ощущения. Он знает, где именно их получить. Сегодня они продвинулись совсем недалеко, но это все равно было потрясающе.

Ник проводит пальцами сквозь толщу воды.

Внутри него расцветает какое-то новое, тихое чувство, которое никак не связано с сексуальностью Джея, и все же Ник остро ощущает ее. Да и как ее можно не ощущать? Джей фантастический. Он адски горяч, и, что делает его еще горячее, нисколько не зазнается. Но ведь он должен осознавать свою привлекательность, да? У него дома наверняка есть зеркала. А если и нет, то он наверняка замечает, как у людей при виде него отваливаются челюсти и выпучиваются глаза, а над головами начинают кружиться сердечки и птички. Но он все равно ни капельки не зазнается.

Ник открывает глаза и смотрит на звезды.

Если бы Ник был таким сексуальным, то он точно зазнался бы и вел бы себя как мудак. Высокомерный мудак, который трахается каждую ночь. Он носил бы футболку с надписью «Не судите меня за мою красоту», и все думали бы, что это ирония. В итоге у него, наверное, появилось бы свое реалити-шоу, потому что люди говорят, что внешность не имеет значения, и главное то, что внутри, исключительно ради того, чтобы утешить себя, когда жизнь доказывает им обратное, а такое случается постоянно.

Девон твердит это Нику всю жизнь.

У них в школе был один парень, на которого Ник серьезно запал. Его звали Эш, и он был симпатичным, и клевым, и тоже геем. Когда Ник наконец-то набрался смелости и подошел к нему, то Эш — Ник даже рта раскрыть не успел — положил ладонь на его грудь и покачал головой.

— Забудь, лилипут.

Вспоминать об этом до сих пор больно. Ник столько месяцев представлял то, что может нравиться Эшу, о чем они могли бы поговорить, какие у них могут быть общие любимые фильмы, но для Эша это не имело значения. Потому что Ник оказался недостаточно высокого роста.

— Просто он идиот, — заявил решительно Девон. — Если он не захотел узнать тебя, бро, то это он в проигрыше, а не ты.

Но с какой стати в проигрыше был именно Эш? Эш найдет себе распрекрасного высокого парня, будет счастлив, и ему никогда даже в голову не придет пожалеть, что он не дал шанс коротышке.

— Неважно, что ты невысокий, — сказал Девон. — Ты хороший парень.

Конечно. Хороший парень, которого в буквальном смысле не замечают.

Джею плевать, что Ник невысокий. Окей, возможно благодаря тому, что Ник предложил отсосать ему. Такие предложения, несомненно, располагают к себе. Но Джею плевать еще и потому, что Джей далеко не пустышка. Наоборот, в нем есть глубина. У него есть крошечный рюкзачок для муравьев, и ему плевать на материальные ценности, и он путешествует по всему миру.

А еще он предложил, чтобы Ник его трахнул.

О-хо-хо.

Воспоминание о том разговоре — словно удар кувалдой в живот.

Так. Ник может или пролежать всю ночь в остывающем с каждым часом бассейне, или унести мысль о Джее наверх и яростно подрочить на нее.

Ник выбирает вариант номер два.

Джей: Родители разозлились?

Ник: Ну так. Не особо.

Джей: Хорошо.

Ник: Оказывается, есть целый мир порно, где твинки трахают взрослых парней.

Джей: Я же тебе говорил.

Ник: И это вау.

Джей: То есть, ты хочешь попробовать?

Ник: Еще как!

Ник: Кстати, тебе нравится делать пиццу?

Джей: Не знаю. А что?

Ник: В «Пицце Перфекто» открылась вакансия. Там работает мой друг Девон. Он может устроить тебя туда, если тебе интересно.

Джей: Было бы здорово.

Ник: Если хочешь, я попрошу Дева списаться с тобой.

Джей: Спасибо.

Ник: Оки. Спокойной ночи.

Джей: Спокойной ночи.

В понедельник Ник везет отцу на работу ланч. Это мама попросила его, когда, выбегая из дома через десять минут после Криса, заметила, что он забыл взять еду. Так что в одиннадцать, надеясь, что еще не слишком поздно — во сколько вообще его отец ест? — Ник выезжает в сторону даунтауна с пакетом, болтающимся на ручке велосипеда.

Реально, он уже начинает ненавидеть свой велик.

Доехав до работы отца, он хочет было оставить велик на улице, надеясь, что его украдут, но в итоге все-таки закатывает его внутрь и скованно улыбается секретарше Шарлин.

— Ники! — восклицает она, словно он еще пятилетка. — Дорогой, как поживаешь?

— Нормально, — говорит Ник. — Э… извините за велик.

Она машет рукой.

— Можешь прислонить его к стенке вон там.

Крис Сталнекер — партнер в бухгалтерской фирме. Звучит, может, и мощно, но в реальности он работает не в сверкающем сталью небоскребе в Нью-Йорке, а в двухэтажном кирпичном здании в даунтауне Франклина, а ланч приносит из дома. Бутерброд, яблоко и маленький контейнер с салатом. Так себе роскошная жизнь.

Поднимаясь наверх, Ник размышляет о том, хотелось ли Крису когда-нибудь заорать и сбрендить в духе Майкла Дугласа из «С меня хватит». Доволен ли он своей жизнью и тем, что все его дни расписаны по минутам и как две капли воды похожи один на другой? Наверное, он никогда не осмелится спросить Криса в лоб.

Когда Ник заглядывает к отцу, тот разговаривает по телефону. Крис вопросительно хмурится. Ник приподнимает пакет, отец показывает на стол, и Ник, протиснувшись в кабинет, ставит туда его ланч. Потом — решив, что уйти, даже не поздоровавшись, будет грубо, — садится напротив отца.

Отец заканчивает звонок.

— Ник. Мама предупредила, что ты привезешь мой ланч. Спасибо.

Это странно, что его отец зовет его маму «мамой»? Кажется странным, но так делает большинство родителей, да? Когда-то его родители были Крисом и Марни, но потом появился Ник, и они переименовали себя. Подстроились под Ника, и вот это по-настоящему странная вещь. Придется ли им заново учить свои имена, когда он уедет в колледж?

— Без проблем, — говорит он и ждет, когда отец скажет, что проблемы, естественно, есть, ведь Ник не устроился на работу. Потом вспоминает пятницу и как отец вышел из кухни, когда Ник сказал, что был с парнем. — Тебя беспокоит то, что у меня есть бойфренд?

Отец смотрит Нику в глаза.

— Меня беспокоит то, что ты лжешь.

Было бы, наверное, проще, если б отцу не нравилось то, что он гей. Тогда у Ника появился бы повод для бунта, для возмущения, ведь он не может взять и стать натуралом. Но причин бунтовать у него нет. Он сам делает выбор в сторону лжи. Каждый раз.

— Извини.

Его отец придвигает пакет с ланчем к себе и распаковывает его. Достает бутерброд. Яблоко. Маленький контейнер с салатом. Выложив все это в ряд, он сминает пакет и бросает его в корзину для мусора.