— Что показал рентген? — спросила Рэчел, отрезая ломтики бекона и аккуратно раскладывая их на сковородке.

— Перелома нет, лишь сотрясение мозга. Похоже, у него очень крепкий череп. Они наложили швы на рану на ноге, но если он пару дней полежит в постели, а затем не станет обращать на эту рану внимания, то станет опять как новенький. Когда мы вернемся домой, я прослежу, чтобы его еще раз осмотрел врач.

— Может быть, ему лучше побыть в госпитале еще пару дней, а мы просто подождем его возвращения? — спросила Рэчел, нарезая толстые куски хлеба.

— Мы не задержимся здесь. Завтра рано утром мы покинем гавань.

— Ты наймешь на место Тибоя кого-то другого?

— Нет, я обойдусь сам. Я уже и раньше один управлялся со шхуной.

— Но, Найл, в чем дело? Мы ведь не спешим?

— Я просто хочу вернуться, вот и все. — Хэррис говорил тихо, но твердо.

Рэчел перевернула бекон и разбила два яйца. Потому что здесь Надин, подумала она грустно.

Поев, Найл пошел навестить Тибоя. Он все еще был в каюте помощника, когда Рэчел вымыла посуду и аккуратно расставила все по местам. Она решила вернуться в постель.

Дул сильный ветер, небо было затянуто облаками, когда «Серебряный дельфин» из Нассау через канал Норт-Ист Провиденс вышел в открытый Атлантический океан.

Найл сказал жене, что она вряд ли может помочь ему, поэтому большую часть времени Рэчел проводила, убирая кают-компанию и приглядывая за Тибоем. Занимаясь этим, она взглянула на некоторые карты и лоции Найла. Насколько она могла понять, Бермуды находились в шестистах милях от Багамских островов, их разделял только океан. Она не имела никакого представления о том, какую скорость был в состоянии развить «Дельфин», но ей представлялось, что одному человеку очень сложно преодолеть такое расстояние.

Найл спустился пообедать. Съев кусочек пирога с черепаховым мясом и отхлебнув из кружки немного черного кофе, он заглянул на минутку к Тибою и вернулся на палубу. Ко времени чаепития волнение на море усилилось, хотя небо было по-прежнему синим, а облака лишь частично закрывали его. Ничего не выражающим голосом Найл сказал, что ветер нарастает и что, очевидно, вскоре может начаться шторм.

— Привяжи Тибоя к гамаку и прими пару таблеток от морской болезни — они в аптечке. Боюсь, тебя начнет укачивать, — сказал он.

Через час Найл вернулся, чтобы надеть дождевик. Ей было запрещено подниматься на палубу.

— Ты справишься один со шхуной в такую погоду? — спросила она, волнуясь. — Может быть, я могу чем-нибудь помочь тебе? Думаю, мне не станет дурно.

— Единственное, чем ты можешь мне помочь, — это оставаться внизу, чтобы я был уверен в полной твоей безопасности, — ответил Хэррис поспешно. — На палубе скользко, и корабль начинает сильно качать. Убедись, что все привязано, а если почувствуешь тошноту — ради всего святого! — ложись на койку. Тебе, вероятно, будет плохо, но, по крайней мере, не стошнит.

— Да, это большое утешение, — ответила Рэчел. Должно быть, еще утром он знал о приближающейся буре. Почему бы им не задержаться на сутки в порту? Даже если Найлу безразличны ее чувства, он мог бы подумать о Тибое. Его помощник и так себя чувствовал плохо — а тут еще оглушительный ветер и раскачивающаяся койка.

— Не бойся. Нам ничто не грозит. Поверь мне. — Одетый в тяжелые резиновые сапоги и прорезиненную черную накидку, Найл опять исчез на палубе. Рэчел последовала его совету и проверила, все ли закреплено. Когда она вернулась к Тибою, тот пытался развязать ремни, которыми был пристегнут к койке. Он настаивал, что должен встать и помочь капитану, хотя стоило парню поднять голову хотя бы на дюйм, как его лицо искажалось от боли.

— Не пытайся подняться, — сказала Рэчел резко. — Если ты это сделаешь, капитан посадит тебя в мешок. Я дам тебе еще несколько пилюль, а ты пообещай, что будешь смирно лежать и вести себя разумно.

Оставаться здесь, когда наверху бушевала стихия, оказалось нелегким испытанием. А вдруг Найл поскользнулся и его смыла волна? А вдруг ветер сорвет парус? А вдруг… Стараясь овладеть собой, Рэчел заставила себя не думать обо всех этих ужасных возможностях. Слава Богу, она, по крайней мере, пока не страдает от морской болезни.

Прошло еще тридцать шесть часов — и в ярко-красных и золотых лучах заката они приблизились к Бермудам. Отражающие небосклон воды были похожи на богатые венецианские шелка.

Когда шхуна проходила рядом с темно-серым крейсером Флота Ее Величества, раздался резкий свисток. Рэчел поглядела наверх и увидела, что ей машет рукой матрос. А дальше ее ждало новое зрелище: высокие мачты большого торгового корабля вырисовывались на фоне розовых облаков. Пройдя мимо острова Саунд, «Серебряный дельфин» вошел в гавань Хэмилтон, заполненную судами всех размеров. Здесь сгрудились шикарные лайнеры и нефтяные танкеры, потрепанные старенькие пароходики и прогулочные яхты.

Не успели они причалить к берегу, как наступили сумерки. Интересно, как ее примет бабушка Найла, думала Рэчел. Какая она? Домашняя и добрая — своего рода белокожая Октавия? Или она будет потрясена и возмущена поспешной женитьбой внука? Как она отнесется к его молоденькой жене?

Но перед тем как поехать в дом к пожилой женщине — Рэчел представила себе аккуратный скромный коттедж из сосновых бревен на берегу залива, — они должны были отвезти Тибоя в госпиталь. Он уже почти оправился, но рана на ноге требовала внимания.

После госпиталя они ехали в такси еще минут десять — дорога была узкой и мучительной. Наконец показались высокие ворота. Когда машина остановилась, Рэчел увидела большой особняк с многочисленными ярко освещенными окнами и подъездом с элегантными колоннами. И что теперь? — подумала она устало. Рэчел проголодалась и мечтала упасть в постель. Что это за срочное дело, ради которого Найл сюда приехал? Она надеялась, что это не займет много времени. Найл заплатил водителю и попросил вынести чемоданы.

— Выходим. Мы дома, — сказал он Рэчел.

— Здесь? — воскликнула она, выбираясь наружу. Но Найл уже нажимал звонок и не слушал ее.

Почти сразу же дверь отворил пожилой негр-дворецкий в белом льняном пиджаке и черных брюках. Он был похож на старого Сэма в Ангуне — любезный и мудрый, с небольшой лысиной, окруженной вьющимися седыми волосами. У него оказался низкий голос, он говорил почти как англичанин, лишь легкий мягкий акцент выдавал в нем местного жителя.

— О, мистер Хэррис, мы не ожидали, что вы так рано вернетесь. Все в порядке, сэр? — воскликнул он.

— Все отлично, Жозеф, просто слегка изменились планы. Как дела у вас?

— Мисс Жули чувствует себя отлично, но миссис Хэррис… — Он остановился на полуслове, заметив Рэчел, которая нерешительно переминалась с ноги на ногу, стоя за спиной Найла.

— О, прошу прощения, мисс. Я был так рад увидеть мистера Найла, что даже не заметил, что он приехал не один.

— Это Жозеф Баркер, Рэчел, — сказал Найл. — Он работает здесь очень давно — еще до появления меня на свет. Почти полвека, да, Жозеф?

— Все верно, мистер Хэррис. Мне было чуть больше одиннадцати лет, когда ваш отец привез меня в Мунгейтс.

Рэчел протянула ему руку.

— Здравствуйте, мистер Баркер, — произнесла она застенчиво.

— Жозеф, у нас было изнурительное путешествие. Позови горничную, чтобы она помогла Рэчел. Нам нужно принять ванну и переодеться.

Дворецкий понимающе кивнул и нажал на звонок в стене. Затем он вышел наружу, чтобы взять багаж, оставленный на ступеньках крыльца водителем такси.

Несколько минут спустя симпатичная горничная с кожей цвета шоколада поспешно вошла в холл через заднюю дверь. На ней было светло-синее форменное платье с воротничком и манжетами из мягкой ткани. На голове горничной красовался синий бант.

— Здравствуйте, мистер Хэррис. Добрый вечер, мисс. — Два ряда белоснежных зубов блеснули, когда она улыбнулась.

— Привет, Риетта. Как ты поживаешь? Проводи, будь добра, госпожу Рэчел в ванную. Подыщи ей, пожалуйста, одежду для вечера и все, что может понадобиться еще.