В холле она остановилась.

— Иди к себе, Жули, а я посмотрю, не оставил ли кто-нибудь зажженную сигарету в гостиной.

Джульет ответила, что подождет ее. Через несколько минут Рэчел вернулась. Женщины поднялись наверх и расстались на лестничной площадке.

Оказавшись в своей комнате, Рэчел закрыла дверь и несколько минут прислушивалась. Из комнаты Найла не доносилось ни звука, свет там тоже не горел.

Немного дрожа, хотя в спальне было так же тепло, как и во всем доме, Рэчел вынула из кармана обрывки записки, которые она достала из мусорной корзины. Пока Джульет доедала ужин, Рэчел все больше и больше проникалась мыслью о том, что именно письмо стало истинной причиной странной смены настроения Найла.

Сложить клочки записки оказалось делом несложным, потому что она содержала всего одну строку, напечатанную на пишущей машинке. Соединив разорванные части вместе, Рэчел прочитала письмо, состоящее из одного вопроса:

«Знаете ли вы, что ваша жена проводит время на пляже с Брендоном Хартом?» Подписи не было.

Кто? Чьи острые подлые глаза шпионили за ней все эти две недели? Чьи руки отпечатали это черное послание? Кто ненавидел ее так, что, не побрезговав самым ужасным из всех видов оружия, нанес вероломный удар в спину — написал анонимку. Кто? Кто? Кто?

Неожиданный порыв ветра разметал листки, подхватил и бросил клочок бумаги ей на колени. Рэчел с отвращением отбросила его прочь. Она была потрясена и никак не могла понять, кто решился на подобный бесчестный поступок, ей казалось, что даже бумага несла в себе отпечаток зла. К горлу подступила тошнота, как будто приступ какой-то заразной болезни поразил ее. Через несколько мгновений приступ тошноты прошел, Рэчел подняла голову и увидела свое отражение в зеркале — на лбу и верхней губе проступили крупные бусинки пота. Боже мой, подумала она, Найл прочел это письмо, а вокруг толпились гости!

Еще через несколько секунд она уже стояла у противоположной стены спальной комнаты, стуча в дверь гардеробной.

— Найл… Найл, дорогой, ты спишь?

Но, ворвавшись в темную зашторенную комнату, даже не включив свет, она поняла, что здесь никого нет. Домашняя куртка Найла была брошена на спинку кровати, на постели лежал оливкового цвета шелковый галстук, похожий на свернувшуюся змею, а на коврике валялся окурок сигары. Поплиновая пижама Найла, аккуратно сложенная, оставалась на подушке, рядом со стопкой постельного белья, а черные кожаные тапочки стояли на полу.

Куда он ушел? Бросился искать Брена? Хочет обвинить молодого человека в том, что он пытался соблазнить ее? Наказать Брена Харта… возможно, даже убить?.. — Рэчел затрясло.

Шторы, подхваченные ветром, волной влетали в комнату с балкона. Рэчел поспешилаȁпривести их в порядок. Да, двери были слегка приоткрыты. Должно быть, Найл ушел через балконную дверь. В другом конце дома была лестница, что вела вниз, до самой тропинки, а вдоль нее росли лилии. Но если он отправился к Брену, то, наверное, взял машину. Находясь на кухне, они с Джульет, несомненно, должны были услышать, как поднимается дверь гаража. Ну, если не дверь, так звук мотора услышали бы обязательно. Господи помилуй, лихорадочно думала она, что же мне делать?

За лужайкой, где в свете звезд слабо мерцала вода узкого заливчика, — на луну в этот момент набежало облачко, так что сад был окутан темнотой, — вдруг внезапно загорелся огонек. Вспышка продолжалась не больше трех секунд, но это было достаточно, чтобы Рэчел смогла разобрать крохотный язычок пламени зажигалки. На берегу кто-то был. И скорее всего там находился Найл. Почувствовав облегчение, что он здесь, рядом, Рэчел поспешила вдоль балкона, мимо лучиков света, что падали из комнаты Джульет, к началу старой железной винтовой лестницы. Ступеньки лестницы были не сплошные, а напоминали кружево, и она уже добралась до самого низа, когда высокий узкий каблук ее выходных туфель вдруг крепко застрял в одном из отверстий. Отпустив перила, Рэчел попыталась освободиться, но ее нога за что-то зацепилась, она сильно ударилась головой о центральный столб и тяжело повалилась на каменные плиты. Кто-то вскрикнул… словно в калейдоскопе, замелькали ослепительные вспышки света… затем наступила темнота, погружая ее в глубины неизвестности.

Выныривая из кромешной темноты, точно после прыжка в воду, и недоумевая, почему же она так долго не может подняться наверх и куда внезапно исчезли все пестро окрашенные рыбки, Рэчел смутно разглядела над собой встревоженное лицо Джульет. Почему на ней нет купальной шапочки? И что это она делает в море в своем изумрудно-зеленом кимоно?

— Вы упали, Рэчел. Ничего не говорите. Просто лежите спокойно, пока доктор не приедет, — успокаивающе произнесла Джульет, наклоняясь к ней.

Тут Рэчел обнаружила, что находится не в воде, а в своей постели.

— У меня голова болит, — пожаловалась она, страстно желая, чтобы Джульет перестала раскачиваться туда-сюда.

— Вы упали и сильно ударились. Постарайтесь закрыть глаза, — ответила Джульет, продолжая непрерывное движение взад и вперед, как что в один миг ее лицо находилось совсем близко, а в следующий — уплывало куда-то далеко. Рэчел попыталась сделать то, что ей говорили, но, похоже, не очень преуспела в этом. Она была уверена, что ее голову кто-то крепко стянул веревкой, да к тому же сверху положили гирю.

— Вы не можете развязать? — беспокойно попросила она. — Эта штука на голове — мне больно.

— Да, дорогая, непременно. Как только приедет доктор, — пообещала Джульет.

После этого все опять смешалось. Появился какой-то человек, которого Джульет называла доктором, но веревку с головы так и не сняли. Хотя боль немного отпустила и голова не так сильно кружилась, все равно Рэчел плохо понимала разговор доктора с Джульет.

Доктор убеждал, что такой удар и потерю сознания, пусть даже на короткое время, нельзя считать пустяком, к этому надо отнестись серьезно. Затем она услышала голос Найла. Тот спрашивал о рентгене, и у нее появилось смутное чувство: она должна сказать ему что-то очень важное. Рэчел никак не могла сообразить, что же все-таки с ней случилось? Она попыталась приподняться на локте, но боль стала настолько сильной, что у нее вырвался стон. Она облегченно вздохнула, когда ее опять мягко уложили на подушку и велели лежать спокойно и ни о чем не волноваться.

Голова Рэчел раскалывалась от боли, левая нога ныла, она не могла двинуть ею. В то же время девушка продолжала беспокоиться о том, что же Такое она должна сказать Найлу?

Свет везде был уже потушен — медленно ползущие часы и минуты, в течение которых Рэчел, похоже, если и засыпала, то лишь на несколько мгновений, мучили ее. Случались моменты, когда она просыпалась, предчувствуя какую-то надвигающуюся катастрофу, которую не в силах была предотвратить. А вдруг что-то ужасное уже случилось? Может быть, ей это только приснилось? Тогда она и сейчас видит сон…

Вдруг — или это только показалось Рэчел? — снова наступил день. Тут она поняла, что, должно быть, проспала несколько часов. Совсем недавно в комнате царила темнота, а теперь ее окутывал светло-золотистый свет. Снаружи — за закрытыми занавесками — солнце заливало балкон ярким сиянием утра, высушивая росу на лужайке. Боль в ноге теперь ощущалась гораздо сильнее, чем в голове. При малейшем движении она чувствовала, как ее левую щиколотку пронзают колючками не меньше сотни морских ежей.

Рэчел начала настраиваться на пытку, в которую, верно, превратится ее желание сесть на постели, но в это время в комнату вошла Джульет.

— А, бедняжка, так вы уже проснулись? Как себя чувствуете? Знаете, что случилось? Вы зацепились каблуком за ступеньку лестницы и рухнули вниз головой. К счастью, я в этот момент выходила из ванной, услышала ваш вскрик и бросилась на помощь. Найл примчался с пляжа и отнес вас сюда наверх. Господи! Ну и напугали же вы нас, дорогая! Мы боялись, что вы свернули себе шею!

— Извините. Как же глупо все получилось…