Лучше не знать.

Лелька обещала!

По счастью, Динку удалось уложить без особых проблем. То ли отвратительная погода на нее усыпляюще действовала, то ли доконал очередной акварельный рисунок, но заснула племянница на удивление быстро.

Тамара укрыла ее получше, — из открытой форточки ощутимо тянуло влажной прохладой, — взяла со стола последний «шедевр» и хмуро улыбнулась: и тут Питер!

Динка явно пыталась увековечить двор Софи. Серые стены, тусклые окна, два стриженых тополя тоскливо тянут ветки к голубому квадрату неба, где лениво, воздушным оранжевым шариком плавает солнце. Только что нитки к нему Динки не пририсовала.

Смешная. Про дождь будто забыла.

Тамаре бы забыть!

Тамара постояла у окна, послушала монотонную дробь капель о стекло, и длинно зевнула. Покосилась на часы и вдруг вспомнила, что Вера Антоновна обычно оставляет на кухне поднос с наполненными стаканами.

Мол, перед сном полезно глотнуть сока, чая или теплого молока, в доме придерживаются этого обычая издавна, еще дедом Софьи Ильиничны заведено. Не нарушать же традиции.

Вера Антоновна в первый же вечер всех расспросила, кто что любит выпить на ночь. И ровно в десять обещала готовить стаканы.

Сказала — она сама ложится в половине одиннадцатого. «Режим — это основа всего, да-да!» И минут за пять до сна она обязательно заходит на кухню выпить свой стакан чаю с малиновым вареньем. А посуду моет уже утром.

Вера Антоновна так настойчиво приставала ко всем, что гости сдались. Тамара зачем-то заказала себе минеральной воды. Наталья — яблочный сок. Элечка — томатный. Петя — кофе. А этот… с именем… молоко с медом! Чем окончательно расположил к себе суровую домработницу.

Оказалось — муж Софьи Ильиничны тоже любил пить на ночь горячее молоко с медом. И Вера Антоновна накрывала его стакан блюдцем, чтобы молоко медленнее остывало.

Тамара озадаченно сдвинула брови: интересно, а почему сегодня утром подноса с грязными стаканами не оказалось на месте? Вчера она выпила свою минералку почти в половине двенадцатого, все стаканы стояли на подносе пустыми. И грязными. Она пришла на кухню последней.

Получается, их кто-то вымыл и убрал в шкаф? Уже после нее? Вместо Веры Антоновны? Но зачем?!

Ага, а потом сунул наверх дурацкую мясорубку. Струбциной вниз, чтобы нельзя было открыть дверцы буфета.

Откуда ее только выкопали, Тамара перед сном не видела на столах никакой мясорубки, она вообще ничего такого не видела, хотя, само собой, специально не высматривала…

Тамара криво улыбнулась: она сошла с ума, когда поверила Электрону. Покушение! Придумал тоже.

Или не поверила?

Тогда зачем устроила истерику перед Лелькой?

Тамара высунула руку в форточку, частые мелкие капли приятно холодили ладонь. Жаль, нельзя подставить под дождь пылающее от возбуждения лицо.

«Интересно, кто мог помыть стаканы? Я – точно нет. Вера Антоновна уже спала. Софья Ильинична тоже. Этого… с именем… можно сразу же исключить, я не представляю его у раковины. Элечка, само собой, к грязной посуде и не сунулась бы, она единственная ни разу не предложила помочь Вере Антоновне. Кстати, как я и Элик. Ягудин? Не знаю. Зачем ему? Да еще когда никто не видит и не оценит. А вот Наталья — запросто. Ну, помыла бы.»

Тамара хихикнула, представив, как холодная, сухая Наталья деловито прилаживает над дверцей шкафа тяжелую мясорубку. Как капкан готовит. Только на кого? Не на нее же, Тамару?

Невозможно. Тамара действительно совершенно случайно оказалась на кухне. Если бы не Динка с ее нищим…

Получается, на Веру Антоновну. Именно она обычно раньше всех встает.

Глупости!

Все случайность.

Чего только не лезет в голову ночью, когда скулы буквально сводит от зевоты!

Тамара посмотрела на часы: десять минут одиннадцатого. Самое время выпить дурацкую минералку, пока Вера Антоновна возится в ванной. Или вылить ее в раковину.

Совершенно не хотелось встречаться лишний раз с домработницей. После того, как Тамара разбила пастушку, Вера Антоновна смотрела на нее с явной неприязнью. Будто ждала новой пакости.

Тамара пошла к кухне и едва не столкнулась с Ягудиным. Тот почему-то оказался без рубашки, в одних джинсах, и выглядел явно смущенным. Даже попытался взъерошить редкие рыжие волосы. И носом зашмыгал совсем как четырехлетняя Динка.

Петя растерянно оглянулся на темный коридор — Тамаре вдруг показалось, что рядом скрипнула дверь — и невнятно буркнул:

—Вот, кофе свой пил, знаешь ли…

Тамара зачем-то тоже поизучала взглядом плотно запертые двери в чужие комнаты, попыталась вспомнить, где Софья Ильинична разместила Электрона. Не вспомнила и разозлилась на себя: ей-то к чему? Посмотрела на Ягудина излишне сурово и заявила:

—Я тоже на кухню. Пить хочется.

И вздрогнула от внезапно прогремевшего совсем рядом грома: ничего себе, дождь разошелся! Хоть бы Динка не проснулась.

Тамара аккуратно обошла Петю, бормотавшего почему-то — «Люблю грозу в начале мая…» — и заглянула на кухню: стаканы привычно стояли на подносе у холодильника. Правда, часть из них оказались пустыми.

Та-ак. Элечка выпила свой томатный сок. Петя — кофе. А Наталья — яблочный приговорила. Лишь три стакана еще полные.

На улице снова загремело, в стекла с силой забарабанил усилившийся дождь. Тамара посмотрела на свой запотевший стакан с минеральной водой и невольно поежилась.

Она совершенно не хотела сейчас холодной воды!

Ей бы что-нибудь горячего. Или хотя бы теплого.

Тамара судорожно сглотнула и по-воровски оглянулась на дверь — никого. Да и выбор у нее небольшой — молоко с медом и чай с малиновым вареньем. Оба стакана прикрыты блюдцами. И оба — чужие.

Тамара осторожно потрогала пальцем ближний стакан и ее передернуло: только не молоко! Еще не хватало, чтобы этот тип подумал…

А что, собственно, он может подумать? И почему именно на нее?

О-о, минеральная!

Тамара торопливо выплеснула в раковину холодную воду, снова посмотрела на часы: двадцать минут одиннадцатого.

Если она хочет хлебнуть горячего — самое время. А уж Вера Антоновна сумеет о себе позаботиться. Не преступление же — выпить стакан горячего чая с малиной? Может, ей нужно?

Мгновенно запершило горло, и это развеяло последние сомнения — она почти больна!

Тамара хрипловато кашлянула и сказала себе: все-таки она попала сегодня под дождь и основательно промокла, как бы в самом деле не подхватить ангину. Ей же в Крым! Ей никак нельзя свалиться с простудой.

Даже если сейчас войдет Вера Антоновна, Тамара просто извинится и все-все объяснит. А молоко…

Она с детства ненавидит кипяченое молоко!

Тамара в последний раз покосилась на дверь и взяла чужой стакан.

Чай оказался восхитительно горячим. Не чрезмерно горячим, а как раз таким, как она любила.

Правда вкус у него немного странный. Чуть-чуть. Малина забивает, не разобрать толком. Наверное, Вера Антоновна кроме варенья добавляет в чай какие-то лечебные отвары. Или вообще заваривает на травах. Сейчас это модно.

Ароматный чай пришелся как нельзя кстати. Тамара моментально согрелась. Даже разошедшаяся гроза за окном больше не волновала. Наоборот показалось приятным, что на улице бушует непогода, а она, Тамара, находится в теплом, уютном помещении.

И чай она выпила как раз вовремя. Никто не видел ее, никто не заглянул на кухню, никто не спросил, зачем она взяла чужой стакан. И ладно!

Тамара с усмешкой посмотрела на поднос: ее-то стаканчик тоже пуст. Может, она пила минеральную воду, кто что теперь поймет? Или докажет?

Нет, у ней точно сдвиг по фазе.

Докажет! Кому это нужно?!

Тамара вышла в коридор и невольно ухватилась руками за стену: в глазах внезапно потемнело. Ее качнуло от неожиданной слабости. Тамара удивленно подумала: «Кажется, я действительно заболела.»

«Зачем меня вынесло под дождь? Такой холодный… Я ведь хотела лечь пораньше…»