Он отошел и одним неуловимым движением, едва касаясь стремени, взлетел в седло. Потом до нее донесся только быстрый топот копыт удаляющейся лошади, переходящей с рыси на легкий галоп.

Она выпила свой чай и съела намазанный маслом горячий тост, а когда во второй раз прозвучал нетерпеливый гудок автомобиля, взяла свой чемодан и вышла наружу, где ее ждал «ягуар».

Было темно, на небе сияли звезды, и она подумала, что должна привыкать вставать так рано. Похоже, это станет обычным в ее здешней жизни.

— Сколько нам ехать до Даунса, дядя Пит? — спросила она водителя уже по дороге к Гамильтонам, откуда они должны были вылететь в Таунс-вилл. Выслушав его ответ, она подумала, что в следующий раз прибудет в Даунс, чтобы выйти замуж за Скотта.

Она задумалась над тем, как отреагировал бы Скотт на все эти действия, осуществляемые без его ведома. Он был не из тех, кто одобряет подобные вольности.

Однако накануне мистер Гамильтон развеял ее опасения:

— Мы обязаны Скотту за то, что он сделал для Джимми, и считаем его членом нашей семьи. Так что для нас это большая радость, если брачная церемония состоится в нашем поместье.

Виктория могла только сказать:

— Разумеется, мистер Гамильтон.

Но в глубине души она сомневалась, что ее родители одобрят то, что свадьба состоится не на ферме Скотта, с чем они смирились бы, а у людей, которых они даже не знают. Все равно, от нее уже ничего не зависит, и сейчас, сидя в большом «ягуаре», которому предстояло намотать сотню с лишним миль на свои колеса, она постаралась не забыть о множестве дел, которые предстояло сделать.

Приехав на место, они миновали дом — большой, но не такой красивый, как в Намангилле — и остановились возле взлетной полосы, где их ожидал самолет с уже разогретым двигателем.

— Привет! — сказал его владелец, — ты опоздал на пять минут, Пит. — Мужчины улыбнулись друг другу, как два человека, которые, похоже, знали друг друга Бог весть сколько лет.

Виктория сидела позади пилота вместе с миссис Лис и смотрела, как невероятно быстро убегает под ними земля, и размышляла, какой действительно необозримо огромный край раскинулся внизу. Все было настолько невероятно, что она даже взглянула на часы, когда мистер Гамильтон обернулся и сказал обеим женщинам:

— Подлетаем к Таунсвиллу, пристегните ваши ремни.

Было ровно восемь часов. Да, аэропланы внесли коррективы в эти просторы.

Навстречу им стремительно надвигался город, но Виктория даже не ощутила толчка при приземлении. Выйдя из самолета на гудроновое поле, она прошла в здание аэропорта, где ее уже ждал билет. Ей оставалось только помахать на прощанье рукой миссис Лис и высокому суровому мужчине рядом с ней, которые потом отправились по своим делам.

Она глубоко вздохнула, размышляя над тем, что теперь она предоставлена самой себе. В зале ожидания она тщательно подкрасилась, понимая, что это ей придаст нужную уверенность в себе, да и выглядеть она будет постарше.

Она подняла свою дорожную сумку и вернулась в зал как раз в тот момент, когда объявили посадку на самолет. Весь путь до Брисбена она проспала.

— Дорогая!

— Здравствуй, мама!

Виктория посмотрела на мать, улыбнулась, и все ее напряжение сразу исчезло. Перед ней был любящий, понимающий человек, она это знала всегда. Чего ей было волноваться?

Взглянув на ее джинсы и майку с короткими рукавами, мать заметила:

— Ты одета не так, как следует. Во всяком случае, не для того места, где мы собираемся делать покупки. Но время важнее, поедем и посмотрим, как обстоит дело с подвенечным платьем.

— О'кей, только подожди, пока я получу свой багаж. А, вот и он!

Виктория сняла с транспортера свой чемодан и последовала за матерью.

Вертя в руке ключи от машины, миссис Стин помолчала, потом обернулась и взглянула в лицо дочери.

— Виктория, — сказала она, — эта свадьба — большая неожиданность для нас, как и то, что она пройдет там, а не дома. Ты уверена, что будешь счастлива? Потому что, если ты нуждаешься в нас, в нашей помощи, то твой отец и я…

Виктория едва не ляпнула в манере Скотта «Право, мама!», но вовремя одернула себя.

— Я люблю Скотта…

— Тогда, ладно. Мы скоро сами все увидим — раз он придет завтра вечером к ужину. А теперь займемся покупками, потому что для этого потребуется уйма времени, а хорошо бы управиться за пару дней. Хотя это вряд ли получится.

Виктория примерила свое наполовину готовое подвенечное платье и, пока закройщица возилась с булавками, кивнула одобрительно матери. Оно было не совсем белым, а скорее цвета слоновой кости, и еще не подогнано по фигуре. Платье на кокетке из пенистого шифона напоминало туалеты времен регентства и было очень изысканным. Даже его коротенькие рукавчики-буф, отделанные внизу сложным гипюровым кружевом, наводили на мысль о той же эпохе.

Она так и сказала, стягивая платье через голову и возвращая его портнихе:

— У тебя потрясающий вкус, мама. Я бы не смогла найти ничего, что могло бы мне понравиться больше, чем это.

— И не нашла бы, — последовал самодовольный ответ. — У Айрин платье будет бледно-лиловое.

— Должно быть, внезапное приглашение быть подружкой на моей свадьбе, расстроило ее планы? — спросила Виктория. — Я понимаю, как трудно все бросить…

— Да, это, действительно, было очень неожиданно, — жестко, она редко так разговаривала, прервала ее мать. — И я просто не вижу никакого резона в этом.

— Да, я знаю, мама, — Виктория посерьезнела и добавила — Скотт не хотел ждать. Никаких других причин не было.

— Ты должна объяснить мне и твоему отцу, почему он так решил? Ты сказала, что у него есть ферма, но не сказала какая. Если он сможет содержать тебя… Ладно, не будем об этом сейчас, нам еще надо купить туфли и другие вещи.

Виктория обнаружила, что этих «других» оказалось более, чем достаточно. В конце концов, они все же направились домой.

В напряженном уличном движении в час-пик, пока все внимание матери было занято автомобилем, Виктория поведала историю своей много раз начинавшейся и много раз прерывавшейся любовной перипетии со Скоттом. Она почти закончила рассказ, когда машина зарулила в гараж.

— Послушай, Виктория, — сказала мать твердо, — все это бывает. В конце концов, этот человек всего лишь молодой своеобразный и привлекательный мужчина, судя по твоим словам. Так вот, в том краю, возможно, не так уж много таких. Но здесь, в знакомой тебе компании, где ты своя, все может предстать в другом свете… В чем дело? — последние слова матери прозвучали резко.

Виктория рассмеялась, вспомнив о Питере, добром привлекательном Питере, близнецах Гамильтонах, которые выделялись бы в любой компании. А уж Скотт! Господи!

— Может быть, ты и права, мама, — сказала она. — Но давай лучше подождем, пока ты познакомишься с ним сама.

Итак, на следующий вечер, после очередного суматошного дня, когда нужно было провернуть множество мелких дел и собрать их в единое целое, Виктория сидела у окна и поглядывала то и дело на дорогу. Неожиданно вчерашние слова матери заставили ее обернуться и взглянуть на себя в зеркало, висящее над каминной доской. В привычной домашней обстановке она стала выглядеть по-иному.

Представляет ли Скотт ее такой? Она улыбнулась своему отражению. Не имеет значения и то, как он будет выглядеть, как будет одет. Достаточно одного его взгляда… у нее перехватило дыхание. Она отвернулась от зеркала, от незнакомки в шелковой в складку юбке и белой батистовой блузке с широкими рукавами, собранными у запястья. Красивые, сшитые на заказ вещи, они стали чужими в отличие от джинсов и маек с короткими рукавами или будничных хлопчатобумажных платьев, обычных на далеком севере, за исключением особых случаев.

Она услышала звук автомобиля, а потом и увидела, как большая черная машина свернула на подъездную аллею и остановилась перед домом. Из него знакомым движением выскользнул водитель. Он нагнулся, чтобы извлечь две длинные коробки, и направился к открытой двери.