Это были ее первые шаги на пути к славе и бессмертию. По крайней мере, так ей хотелось думать и так мечталось. Анжела хотела воспеть этот город, переложив свои впечатления о нем на язык красок. Воспеть его историческое прошлое, его настоящее и даже его будущее.

Прошлое Нью-Йорка. Например, контакты первых поселенцев с аборигенами. Чопорные голландские протестанты в черных костюмах с белыми воротничками и высоких черных шляпах. И столь же бесстрастные лица обнаженных до пояса индейских вождей. Раскрашенные тела и лица, орлиные перья головных уборов, ножи за поясом и томагавки в руках. Помнится из школьной истории, что первые риэлтеры на этой территории были парни не промах. Весь остров Манхэттен отхватили у индейских вождей всего за двадцать четыре доллара. Вот у кого учиться надо, как бизнесом заниматься!

И будущее… Поневоле ей вспомнились кадры нескольких футурологических фильмов. Весьма пессимистических. Анжела даже представила одну из сцен, которую можно было бы запечатлеть на полотне. Залитый Мировым океаном город. Морские волны лениво и монотонно облизывают верхушки небоскребов Манхэттена. Между «башнями-близнецами» утомленно опускается в воду огромный багровый шар угасающего светила. Лицом к нему в лодке сидят двое. Он и Она. Последние жители. Молча и бездумно смотрят вдаль. Без слез и без слов. Прощаясь с этим городом, со своим уходящим под воду миром.

А может быть, это будет не всемирный потоп, а другой масштабный катаклизм. Например, после столкновения Земли с огромной кометой. Исчезнет старая цивилизация, и через тысячи лет постепенно разовьется новая. На основе каких-нибудь приматов. Или насекомых. Или птиц. И будущие пернатые археологи новой расы обнаружат при раскопках старинные полотна с изображением сказочного города, который стоял когда-то на этом самом месте. На картинах будет красоваться имя автора. Ее имя. Но они не смогут его прочесть… Может быть, помочь им увидеть подлинный и странный для них облик художницы? Представительницы исчезнувшей навсегда расы. Всего с двумя парными конечностями. Без крыльев и перьев, с миндалевидными глазами цвета ночного неба и россыпью звезд в зрачках. Анжела давно собиралась написать свой автопортрет.

Да, как-то грустно становится при мысли о таком будущем Большого Яблока. Нет, лучше уж изобразить что-нибудь более приятное. Светлое и оптимистическое. Что-то вроде столицы Великой Галактической Империи. Огромные, почти до облаков, хрустально-серебристые башни жилых и служебных комплексов. А между ними снующий в воздухе многоцветный и многоярусный поток аэрокаров и космомобилей. Или просто летящие, как стрекозы, люди, с прозрачными крыльями за спиной от индивидуальных летательных аппаратов. А может, люди научатся летать и без специальных приспособлений. Вырастет новая раса суперменов, способных поднимать свое тело в воздух напряжением мысли.

Мольберт и краски завораживали и манили Анжелу. Но… К сожалению, живопись — это для души, для отдыха, для развлечения. А для бренного тела и пополнения кошелька, для оплаты счетов за квартиру, свет, газ существует проза жизни. Которая постоянно напоминает о себе и отодвигает вдаль мечты о персональной выставке…

Именно в этот момент, как раз в период перехода от великих и красивых мечтаний к скучным житейским реалиям, зазвонил телефон. Как символ и аккомпанемент такого перехода. Наверняка этот звонок не сулил ничего хорошего. Сегодня было воскресенье, а с понедельника она должна была уйти в отпуск. И все ее знакомые считали, что ее уже нет дома, так как Анжела намеревалась еще в субботу улететь в Лос-Анджелес.

Телефон продолжал настойчиво трезвонить. Никак не хотел угомониться, как будто знал, что он не одинок в квартире. Анжела вздохнула с досадой, интуитивно чувствуя надвигающиеся неприятности или как минимум дополнительные хлопоты и волнения.

Может быть, не стоит подходить? Ведь она уже фактически в отпуске и должна на несколько дней отключиться от всех дел…

Телефон продолжал надрываться. Такое впечатление, что уже раскалился от гнева и находится на грани бешенства. Вот-вот соскочит со столика и набросится на нее. Обовьет проводами и примется душить. Прямо за горло, как в мистических фильмах. Придется все же сдаться, пока не дошло до поединка с этим сатанинским изобретением.

Нехотя она подняла трубку, из которой тут же понесся поток быстрой, возбужденной речи. Слишком знакомый и явно ненужный именно сейчас голос. Как она и предполагала, суливший проблемы и хлопоты.

Кто же еще мог так долго испытывать терпение Анжелы, кроме ее босса, управляющего риэлтерской фирмы, в которой она числилась одним из лучших специалистов по оценке недвижимости. С его характерной нервозной скороговоркой, нагловатой самоуверенностью и бесцеремонной навязчивостью. Джонатан Макклоски собственной персоной. Которого она всего два дня назад сумела все-таки дожать и вытребовать с него давно причитающийся ей отпуск. Всего на две недели, и впервые за два года. Причем заявила ему, что сразу же улетит к родителям в Лос-Анджелес.

— Ангел ты мой! Я так и думал, что все же смогу с тобой как-то связаться!

Он даже не потрудился извиниться за то, что бесцеремонно вторгается в ее личную, отпускную жизнь. А вдруг она бы сейчас находилась в пылких объятиях настоящего мужчины. Какого-нибудь темпераментного итальянца, из тех, что весьма активно пытались с ней познакомиться во время ее поездки по Италии. Впрочем, итальянцев и в Нью-Йорке было более чем достаточно. Но на американской почве они почему-то не выглядели столь романтично и зазывно, как на бывшей исторической родине ее предков.

— Анжела, ты понимаешь, что по пустякам я тебя не стал бы тревожить. Есть одно выгодное дельце. Как раз для тебя. Потратишь несколько часов своего отпуска, зато хорошо заработаешь. Кратко излагаю суть дела. Один канадец, некто Робер Леруа, унаследовал усадьбу, в часе езды к югу от Нью-Йорка. И хочет ее быстро продать. На местном рынке недвижимости он еще не сориентировался. Твоя задача весьма проста. Выехать немедленно к нему, пока не опередили конкуренты, провести оценку и предложить наши услуги по покупке и оформлению сделки. Технологию обработки клиента ты знаешь, не мне тебя учить. С мужчинами ты умеешь договариваться лучше, чем я. Была бы женщина, я бы поехал сам. Записывай адрес и телефон. Он тебя будет ждать. Я с ним уже созвонился и сориентировал на твой возможный приезд.

Он говорил в таком наступательном темпе и столь уверенным голосом, что она не могла даже рот открыть, чтобы выступить в защиту собственных прав на законный отдых. Поэтому, наверное, она и проработала без отпуска два года подряд. Правда, в финансовом плане это, действительно, окупалось. В излишней, неразумной жадности мистера Макклоски трудно было обвинить, несмотря на его шотландские корни. Он был неплохим психологом и умел строить отношения с сотрудниками к собственной выгоде так, чтобы и они при этом не чувствовали себя обойденными.

Во всяком случае, доходов Анжелы хватало на аренду вполне приличной квартиры в достаточно престижном районе Нью-Йорка. И есть уже кое-какие накопления, на которые можно будет продержаться несколько месяцев. В случае крайней необходимости, конечно. Например, если ей вдруг захочется побыть какое-то время человеком, свободным от работы и общественных обязанностей.

Вот только машину она никак не могла обновить, хотя та уже несколько раз ее подводила. Проще было бы, наверное, не заниматься ремонтом, а обменять ее на новую модель с доплатой. Даже странно как-то получается. В сделках с недвижимостью она демонстрировала незаурядные деловые способности. А как только дело доходит до автомашин, так сразу все ее пробивные качества куда-то улетучиваются. Наверное, живущие в этих автомонстрах технические духи плохо контактируют с ее художественной душой.

Шеф между тем методично продолжал свой инструктаж, перейдя уже к техническим деталям, включающим характеристику усадьбы, маршрут поездки и т. д. Интересно, где он умудряется эту информацию добывать. Такое впечатление, что у него всюду своя агентура: в полиции, похоронных бюро, в муниципалитетах. Да, отбиваться от такого натиска было сложно. Ладно, бог с ним. Тем более что с поездкой в Лос-Анджелес, к родителям, все равно не получилось. Как обычно, не по ее вине. Любимые родственники — люди творческие и непостоянные. Популярные киноактеры. Это иногда льстило ее самолюбию, но в целом было крайне неудобно для личной жизни. Для совместной с ними жизни. Постоянно в отсутствии, постоянно в разъездах, постоянно в разлуке. А любимая дочь всю жизнь росла на чужих руках. Нянек и гувернанток, педагогов и наставников. Других родственников, ближних и дальних. Под надзором и присмотром чужих глаз, без душевной связи с самыми близкими людьми.