— Все-то ты понимаешь, во всем-то ты разбираешься, а все какая-то неприкаянная, — проворчал Лавров.

— Вот поэтому мне и трудно, что все понимаю. Бабе-дуре легче. А нас обучают, обучают, а потом мы, образованные барышни, копаемся в себе, критикуем все с неприкрытым цинизмом, подвергаем все сомнению. Благодаря этому я и с первым мужем ужиться не смогла, и со вторым…

— Я тебя никогда не спрашивал, почему ты развелась… — деликатно начал Лавров.

— Знаешь, папа, и рассказывать-то особенно нечего. Первый раз вышла замуж не по любви, а для того, чтобы избавиться от материнской опеки и отомстить тебе…

— Для чего нужно было мстить мне? — ничего не понимая, спросил отец.

— Потому, что я всю жизнь только и делала, что мстила тебе. Всю жизнь я пыталась всем отомстить, чего-то доказать… В первый раз хотелось поиграть в свадьбу — белое платье, фата… Брак был глупый, детский, ведь мы только что закончили школу. Он на юридическом факультете, а я на филфаке…

Она остановилась, перевести дыхание, отпила глоток вина и продолжила:

— Со вторым мужем все было расчетливо, как открытие нового концерна. Я все просчитала, взвесила все «за» и «против». Не нужно любви… любовь со временем все равно уходит. Пока ты любишь, ты слепа. Но любовь ушла, и ты видишь все недостатки твоего партнера: не тот статус, не та должность, не та зарплата, не те привычки. Игра в любовь — это в прошлом… Всегда один и тот же сценарий: сумасшедшая любовь, гулянья под луной, бессонные ночи… потом любовь куда-то уходит, а вместо этого — обиды, измены, развод, дети кочуют от отца к матери, — вздохнула она. — Один и тот же сценарий…

— Без любви все по-другому?

— Нет… тоже самое, но без любви. Разочарований меньше, ведь ничего не ждешь, — пояснила она.

— Так какого ты с ним развелась?

— При всех его достоинствах, а точнее сказать — при всех его деньгах с ним была такая тоска! Все эти вечеринки! Каждый раз я мечтала лишь об одном, чтобы этот скучнейший до одурения вечер поскорее закончился. Я должна была говорить не то, что думаю, а делать не то, что хочу. Я была не «я»! Рядом с богатым мужем ты полностью обезличиваешься. Твой интеллект, как и твое образование никому не нужны. Зачем? Ведь тебе не нужно думать, потому что за тебя уже все продумали. Продумали все, что одеть, что сказать, куда поехать отдохнуть, в какой фитнес-клуб сходить, с какой подругой пообщаться, а с какой нет. Говорить нужно как можно меньше. Нужно быть просто милой, обходительной и все… Всю жизнь играть по чужим правилам. Такая тоска! Нужно платить за все самой — или тот, кто за тебя это делает, отнимет у тебя свободу…

Я бросила работу, целый день мокла в бассейне или потела на тренажерах с такими же горемыками, что и я… Длинные вечера, нескончаемые ожидания, изо дня в день, все то же самое… С первым мужем я хоть могла поругаться, хлопнуть дверью, уйти ночевать к подруге, а тут у меня и подруг не осталось. Старые не соответствовали имиджу, а новых негде было заводить…

Вскоре он увлекся какой-то модной журналисткой, ведь жена-наседка быстро может наскучить. О чем мы могли поговорить вечером? Ничего нового я не могла сказать… Однажды я не выдержала и исчезла…

Оксана замолчала, уставившись в пространство:

— Если бы я любила его, я бы сошла с ума, а так… лишь было мерзко до тошноты…

— Ты вышла за него из-за денег? — спросил Лавров.

— Допустим.

— Деньги не сделали тебя счастливой?

— Как видишь.

— Люди часто преувеличивают значение денег. Богатство — это еще не счастье, — поучительно изрек отец.

— Во всяком случае, богатство куда ближе к счастью, чем нищета. Благодаря своему мужу я не превратилась в загнанную лошадь, а все такая же красивая, как и раньше. И все у меня хорошо, — сказала она, но голос у нее почему-то сорвался.

…Все у меня хорошо? Почему ж так заболело сердце?… И так хочется плакать?…

— Сама себе противоречишь…

— И не только сама себе противоречу, но и сама себе лгу. Ничего не происходит просто так — где-то я совершила ошибку. Если бы я их любила, то и они вели бы себя по другому, а может… и нет. Не знаю. Уже ничего не знаю… Все в прошлом, мне некого винить, кроме себя. Я одна во всем виновата.

— Тебе не стыдно? Может быть, ты испортила им жизнь?

— Папа, стыд я потеряла вместе со своей девственностью.

Лавров внимательно посмотрел на нее:

— Мне кажется, что ты хочешь казаться хуже, чем ты есть.

— Потому, что я хуже, чем я есть…

— Ты изменилась. Ты была такая милая, скромная девушка. Куда все делось? — спросил отец.

— Жизнь так мордой по асфальту провела, что от моей скромности ничего не осталось, — ответила Оксана, горько скривив губы.

— Да что вы за поколение такое?

— Этот вопрос задавался во все времена. В наше время, когда прогресс движется такими темпами этот вопрос актуален, как никогда. С изобретением компьютера мир так изменился: люди целые дни сидит за компьютерами, не выходя на улицу. Все общение происходит виртуально — через блогги, форумы и тому подобное…

— Почему так?

— Так, наверное, удобнее. Ты можешь врать, можешь ругаться, можешь выставлять свои фото, хорошо подправленные фотошопом, ведь на этих снимках ты такой, каким хочешь быть. Это уход в другой мир, где ты такой, каким мечтаешь быть, а не такой, как в реальной жизни. Это мир иллюзий, где нет долгов, осточертевшей супруги, вечно орущих детей, неразделенной любви…

В наше время все виртуальное: виртуальное знакомство, виртуальное общение… Человеческое общение сегодня это большая роскошь. Посидеть так, как мы сейчас сидим с тобой — лицом к лицу, так я могу себе позволить посидеть с подругами лишь пару раз за месяц. Пару раз и это хорошо. Обычно общаюсь лишь по телефону, да по мэйлу…

— Не нравиться мне такая жизнь! В наше время было общение. Мы собирались. У нас были комсомольские собрания…

— Одна хрень! Чем это лучше? Стучали друг на друга, да подсиживали, — выпалила она.

— Не так часто это и случалось, — ответил Лавров, и замкнулся.

Оксана наполнила бокалы и закурила. Слышно было как трещит сверчок, как тихонько скрипнула калитка…

— Сознайся, тебе сегодняшняя жизнь нравиться? — спросил Лавров.

— Мне моя жизнь вообще не нравиться… дело тут не во времени. Это глубоко здесь, — она прикоснулась пальцем к груди. — Внутри. Я несчастна сама с собой! Я сама себе надоела! Меня от себя тошнит, — она подняла на него глаза, полные затаенной муки.

— Почему?

— Жизнь прожита впустую, а годы уходят… Когда женщине скоро стукнет сорок, сумерки наступают быстрее… Сегодня поднялась в свою комнату — там мои игрушки и дневники… Так захотелось стать опять семнадцатилетней, начать жить заново. Найти смысл жизни. Почему жизнь нельзя переписать заново?

Ее лицо исказилось страданием, став почти уродливым.

— Иногда вместе с бутылкой виски я стараюсь найти смысл жизни. Иногда мне кажется, что я уже почти нашла его, но утром наступает похмелье и возвращает меня в действительность… ко мне…

Слезы покатились по щекам:

— Помню, когда я падала в детстве и разбивала коленки, то ты целовал меня, приговаривая, что скоро все заживет. Мне казалось, что после поцелуев боль на самом деле проходит, — она вдруг заплакала. — Как давно это было! С тех пор я столько раз падала, и некому было целовать мои раны… эти раны… они скрыты от глаз. Они в здесь, — она приложила руку к груди. — И уже никогда не заживут… их уже не зацелуешь… Мне все чаще и чаще хочется вернуться в детство, ведь разбитые коленки быстрее заживают…

— Мужика тебе нужно.

— Не верю я в то, что с новым мужиком что-то изменится, — она передернула плечами. — Мне часто снится один и тот же сон. Как будто я без ремня безопасности, на всей скорости несусь по трассе… Мне становиться так страшно!..

Оксана замолчала уставившись в одну точку.

— Ну и что? — спросил Лавров.

— Что? — очнулась Оксана.

— Чем закончился этот сон?

— А-а… Ничем. Я обычно просыпаюсь. Но думаю, что когда-нибудь увижу конец этого сна. Я или спасусь, или погибну…