В общем плыл Слава по течению, и скорее всего, оно притащило бы его в мутное болото, если бы…но всё по порядку.

Этот вечер ничем не отличался от остальных, как уже упомянуто – кроме родительского собрания по результатам первой четверти. Завтра начинались каникулы, и в его сердце гнездилась радость – не надо тащиться в школу, не надо снова и снова слышать шум и визг в коридорах. А также нытьё своих коллег-женщин на несчастную жизнь и их рассказы о том, что они купили в последнее время – какие обновки и нижнее бельё. Его раздражало, что бабы совсем уже перестали его стесняться и переодевались прямо при нём – вроде как по-семейному. Или при неодушевлённом предмете.

На улице было тихо, и хотя наступил конец октября, снега не было, лишь деревья раскачивались под ночным ветром, размахивая голыми ветками, сбросившими осеннюю листву.

Слава поёжился, поднял воротник – до дома, в котором он жил, идти было километра два – это был одноэтажный домик, который администрация райцентра выделила новому учителю несколько лет назад. Так он там и жил. Преимущества частного дома были очевидны – тихо, спокойно, никаких соседей через стену, значит – никто не кричит, не шумит, не мешает. Но очевидны и неудобства – с частным домом больше хлопот, больше работы – чисть дорожки от снега, плати за газ – отопление котловое. Но так-то ему тут нравилось – огородик, в котором он высаживал разные сорта винограда, любуясь осенью тяжёлыми гроздями, опять же – можно было поставить машину – её у него пока не было, но когда-нибудь он её купит…наверное. В Питере с парковкой проблема! И пробки ещё…а тут мечта! Впрочем – наверное он себя успокаивал, выискивая преимущества своей растительной жизни. Человек часто обманывает сам себя, на то он и человек….

Когда он подходит к дому, и осталось метров пятьдесят, ему показалось, что на улице вдруг потемнело. Слава удивлённо похлопал глазами в очках с недорогой оправой – нет, точно потемнело. Луна, от которой в небе висел тонкий месяц, вдруг как будто перестала светить, заслонённая чем-то, что не пропускало её лучи. Слава поднял голову и вытаращил глаза, замерев на месте – над ним висела тёмная масса, почти не различимая на тёмном небе. Если бы не то обстоятельство, что она заслонила Луну, он бы даже не смог увидеть, что над ним что-то такое есть – так эта штука сливалась с фоном. Напоминало это всё железнодорожную цистерну, висевшую в воздухе без всяких видимых причин – ни двигателей, ни вспышек из дюз, ни бегающих огоньков, как положено всякому порядочному НЛО – не было.

Учитель даже не поверил своим глазам и закрыв их, встряхнул головой – однако ‘цистерна’ никуда не исчезла, а он вдруг почувствовал сонливость, ноги задрожали, и последней его мыслью было: ‘Вот гадость! Ну почему это со мной…’

Пробудился, как показалось – от тишины. В мире вообще не бывает полной тишины – в деревне лают собаки, мычат коровы, в городе сплошной фоновый шум, не замечаемый человеком – машины, трамваи, люди – всё шумит, всё кричит. А тут – в ушах как будто заложило ватой и звон – дззззззз… Мозг, отключенный от слуховых раздражителей, пытался таким способом восстановить привычные ощущения, устраивая слуховые галлюцинации.

В глаза бил свет, который шёл от потолка – белого, как будто это была сплошная лампа неонового света. Вячеслав осмотрелся – узкая комнатка, напоминающая пенал, она была похожа на купе поезда. Только без верхней полки. И столика у окна. Собственно – и окон не было. ‘Полка’ с упругим материалом, на которой он лежал, гладкий светлый пол, гладкие стены, за которые не цеплялся взгляд – ничего такого, что могло бы дать понять, где он находится. Покопался в памяти – НЛО! Он уснул. Теперь – комната. Внутри захолодело – что они хотят? Понятно, что его похитили – с какой целью? С детских времён его понимание инопланетных контактов претерпело огромные изменения – теперь он как-то опасался этих ‘зелёных человечков’ и ничего хорошего от них не ждал.

Собрался с силами и сел на краю ‘кушетки’ – голова закружилась и сильно захотелось пить – сколько он находился в беспамятстве? День, месяц? Где он вообще находится? Прижал руку к стене – никакой вибрации. Наверное, он находится где-то на их базе – говорили, что у инопланетян базы на Луне. Он не верил, смеялся – чего им там делать-то? Если бы прилетели – объявили бы себя, и всё. Впрочем – а зачем им объявлять себя? Кто им земляне? Ещё раз пощупал стену и усмехнулся – чего он решил, что должна быть какая-то вибрация? Вибрация – свидетельство низкого уровня технологического развития. У высокоточного механизма нет никакой вибрации. Если они сумели сделать такие летающие корабли…какие корабли? Он ругнул себя – опять ушёл в мечтания – гадание на кофейной гуще, рассуждения ни о чём! Может они собирают лучшие умы человечества для каких-то своих целей? Ага. Шашлык из них делать и с уханьем пить кровь, между делом бегая на своих треножниках-машинах!

От этих мыслей ему стало совсем тошно, и Вячеслав рухнул назад, на лежанку, закрыв глаза и провалившись в тяжёлый сон.

Следующее пробуждение было похожим, только сконцентрировался он немного побыстрее и первая мысль – ‘Уснул, как будто провалился! Или газ накачивают, или…гипноизлучатели? А что, вполне может быть. А может это американцы? А что – воруют людей…нет, какие американцы – это что, холодная война до сих пор? Скорее можно поверить, что воруют для разборки на органы, или же правительство – для опытов. Только вот хрен редьки не слаще…показались бы наконец-то, что ли? Ну что за уроды! Держат в неведении!’

Встал с ‘полки’, пошёл к стене – она вызывала ощущение чего-то монолитного. Постучал – звук глухой – стена, как оказалось, тоже мягкая. Потолок – метрах в четырёх над головой. Удивился – зачем такой высокий? Помещение действительно похоже на узкий пенал – длина метра четыре-пять, высота такая же, а в ширину – метра два. Если это камера – куда они справляют нужду? Кстати сказать – его что-то так поджало, как бы не…

Сел на лежанку, почесал голову – никак не мог избавиться от дурной привычки, подхваченной на улице. Мать всегда ругала – вульгарное движение. Для люмпенов. Он злился по этому поводу – сама-то далеко ли ушла? Интеллигенция хренова…переводчица Интуриста. Уже потом он узнал, что частенько они подрабатывали проституцией, и частенько стучали в КГБ – вернее так – и подрабатывали, и стучали – в ранге положенности. Скорее всего его отцом был кто-то из прибалтов или шведов – мать была шатенкой, а он блондином с соломенными волосами и рублеными чертами лица.

Вспомнил о лице, потёр его ладонями, выдавив из глаз слёзы, будто в надежде, что это всё привиделось, дурной сон и исчезнет, когда он проснётся. Но нет – переполненный мочевой пузырь резко напомнил о том, что это не сон. Хотя – разве во сне не снится, что хочется помочиться….только вот делать это нельзя. Потом скандал будет и насмешки. А что – может это и есть тот способ, которым можно выйти из сна? И всё равно терпеть уже невозможно – или в штаны, или… Отошёл в угол и зажурчал струёй – потом дёрнулся и чуть не обдул башмаки – моча с шипением всасывалась в покрытие пола, не оставляя ни запаха, ни лужицы. Продолжил, помотав головой и с тоской понимая – влип!

Опять лёг на кушетку, закинул руки за голову и закрыл глаза. Что-то беспокоило, какая-то мысль – что-то было неправильно. Вот он сел…глаза потёр, слёзы выступили, потом…стоп! Как это он потёр глаза?! А очки? Где очки? Очков нет! А как же он видит, рассматривает всё вокруг? Он с детства полуслепой, в очках ходит! А теперь очков нет?

Вскочил. Сел на ‘постель’. Не поверив – стал рассматривать всё вокруг – да, видит чисто. Посмотрел на себя – осмотрел руки, ноги – всё по прежнему, всё, как было, так и есть. Итак – информации ноль, и информации столько, что голова пухнет. А значит…значит надо…спаааать…. Упал на кровать и отключился.

Звуки. Удар в бок – больно! Вскочил. Сел на постель, тараща глаза и отшатнулся – перед ним четвёрорукий…хммм..человек? В общем – существо, у которого четыре руки, лысая, пулеобразная голова и очень неприятное лицо с расплющенным носом и маленькими, выпуклыми как у рака глазами. Этот ‘голем’ что-то сказал, Вячеслав не понял, тогда тот толкнул его вперёд, схватив одной из рук за шкирку – кстати – удалось ему это очень даже легко, несмотря на то, что учитель был довольно высокого для землян роста и веса восемьдесят с лишним килограммов. Полетел как мяч – через то место, где раньше стояла стена. Теперь стены не было, и его клетушка осталась открытой, как будто её взрезали огромным ножом. Автоматически поискал глазами, куда всё делось, замешкался и тут же получил такой болезненный удар по рёбрам, что перекосился и дальше шёл, уже согнувшись на один бок. Четверорукий запыхтел, зафыркал – похоже, что это обозначало у него смех.