Глава 2

Син принял форму посреди холодного моросящего дождя, ботинками становясь в грязь, укрытое в черную коже тело с готовностью приняло вес его мышц и бьющееся черное сердце, темная сущность воссоединилась из потока молекул. Было странно видеть на парковке цементной компании вереницу иностранных седанов и джипов. Рядом с бетонными блоками, тяжелой погрузочной техникой и бетономешалками, они выглядели как свора проституток на фоне сумоистов.

Шагая вперед, Син водил кончиком языка по клыкам, царапая кожу до крови. Смакуя медный привкус, он сжал руки в кулаки, игнорируя тот факт, что его мозг представлял собой зажженный фитиль.

Хищнику всегда нужна жертва.

И порой нужно жрать, даже когда желудок полон.

Когда он подошел к узкому навесу, человеческий мужчина, сидевший на пластиковом стуле возле двери, поднял голову, отрываясь от «Daily Racing Form»[5]. В свете голой лампочки, висевшей над его головой, его глаза, ноздри и щеки казались впалыми ямами, и Син представил череп, который останется после того, как смерть иссушит это тело до скелета.

Мужчина нахмурился. И в качестве приветствия положил пистолет поверх журнала на его коленях.

– Меня ждут, – сказал Син, останавливаясь.

– Никого нет.

Син не сдвинулся с места, и мужчина подался вперед.

– Ты слышал меня. Никто тебя не ждет...

Син материализовался перед мужчиной, схватил его за горло и прижал к зданию, и пластиковый стул полетел в сторону так, словно не желал лезть в чужие проблемы.

Человек вцепился в его руку, сжавшуюся вокруг горла, и засучил ногами, стуча пятками по стене здания. Рот, лишенный прежнего бахвальства, открылся в безуспешной попытке втянуть воздух в легкие, которые уже, очевидно, горели от нехватки кислорода.

– Я пришел к одному человеку, – тихо сказал Син. – И твое счастье, если это не ты.

Опустив сопляка так, чтобы он коснулся ногами пола, Син ослабил хватку – чуть–чуть, в самый раз для разговора. Но не потому, что хотел слышать ответ. Нет, он ему ни к чему.

Син достал один из кинжалов. Когда он поднял лезвие, мужчина переместил хватку с руки Сина на своей шее на запястье и предплечье другой руки – контролирующей лезвие. Словно ребенок тянул Сина за рукав кожаного плаща.

Острие кинжала прижалось к левому уху говнюка, и Син сделал глубокий вдох.

Кровь. Страх. Пот.

Он вжался пахом в мужчину. Эрекция Сина не имела отношения к сексуальному возбуждению, но парень решил иначе, учитывая, как он вылупил свои слезящиеся темно–карие глаза.

Закрыв глаза, Син ощутил всплеск силы внутри, агрессии, жажды доминирования. На задворках сознания мелькнула мысль, что ему следует остановиться. У него был другой план и, что более важно, скоро все кончится. А последующая зачистка ему ни к чему, и речь сейчас не о крови и ошметках.

– Дерись со мной, – прошептал он. – Давай. Борись... дай мне повод высосать твой мозг через дыру, что я проделаю в твоем черепе.

– У меня дети, – пролепетал мужчина. – У меня дети...

Син отодвинулся немного.

– Да ладно?

Мужчина закивал так, словно его жизнь зависела от количества иждивенцев.

– Да, мальчик и девочка и...

– Ты приехал на работу этой ночью?

Мужчина моргнул так, словно не мог разобрать тягучий акцент родом из Старого Света.

– Э–э, да.

– Значит, у тебя есть водительские права. Ты же законопослушный преступник, да?

– Я... я... да, в бумажнике. Возьми деньги...

– Хорошо. – Син снова подался вперед, помещая свой правый глаз аккурат напротив левого глаза своей жертвы, так близко, что когда говнюк моргнул, их ресницы соприкоснулись. – После того, как закончу с тобой, я вломлюсь в твой дом и убью твоих детей в их кроватях. Ну а твоя жена? Ты услышишь ее крик на том свете.

Каждой порой мужчина излучал чистый ужас, резкий, терпкий запах которого действовал на нервную систему Сина подобно кокаину. Ускоряя биение сердца, кровообращение, учащая дыхание...

Распахнулась потайная дверь. Ее открыл тучный старик с носом картошкой и шрамами от акне, от чего лицо напоминало лунную поверхность. Но взгляд не был заплывшим и заторможенным.

– Господи Иисусе, ты мне и нужен. Заходи... и, прошу, не убивай его. Это муж сестры моей жены, его смерть омрачит нашу Пасху.

Короткое мгновение тело противилось команде «отпустить»... данной не этим человеком. Приказ его мозга, но руки отказывались подчиняться. Но если он отложит удовлетворение своей нужды, то вполне может убить другого, более интересного оппонента. Это не конец. Это – начало.

Подобно тигру, которого кусок свежего мяса отвлек от туши, его пальцы разжались, Син спрятал метафорические клыки и отступил. Мужчина зашелся в диком кашле, резко накренившись вперед, словно собирался поцеловать асфальт.

– Проходи, – сказал старик. – Ни к чему это видеть посторонним.

Сину почти пришлось согнуться в талии, чтобы протиснуться в дверной проем. Узкий коридор стенами обтирал мускулы его плеч и жир – на плечах старика. По другую сторону тонкой стены он слышал разговоры и возгласы мужчин, играющих в карты, запах сигар, травки и сигарет. Алкоголя. Одеколона.

В конце коридора их ждала другая хрупкая дверь, а за ней – стол, заваленный бумагами разных размеров и форм. Пепельница, в которой тихо тлела сигара. Маленький черно–белый монитор, на экране которого виднелся мужчина с журналом, который снова вернулся на свой пластиковый стул.

– Присаживайся, – сказал старик, указывая на жесткий стул по другую сторону стола. – Много времени не займу.

Син отметил, как дверь в коридор закрылась без посторонней помощи, сровнявшись со стеной. Была и другая дверь – на привычных петлях и с ручкой, и он разместился спиной под таким углом, чтобы видеть старика и обе двери – потайную и обычную.

– Тебе дают хорошие рекомендации, – старик с кряхтеньем переместил вес на колени, которые, очевидно, давно сдали. – Обычно я разбираюсь с проблемами сам, но сейчас иной случай.

Выдержал паузу. А потом человеческий мужчина взял ноутбук и поставил на бумаги. Включив его, поднял на него взгляд с катарактой.

– Нужно очистить улицы от этой грязи.

Мужчина повернул экран. Фотография черно–белая. Зернистая. Словно снимали газетную статью на мобильную камеру.

– Джонни Паппалардо. Он нарушил правила, которые нельзя нарушать.

Когда Син не отреагировал на фотографию, старик нахмурился.

– У нас проблема?

Мясистая рука нырнула под стол, но Син двигался быстрее, чем мог уследить любой человек. Не меняя позиции, он обхватил парные «Глоки» с глушителями и направил один на старика, а второй на дверь позади него.

Телохранитель как раз вломился в кабинет. Человек застыл, копируя своего босса.

– Не делай так больше. – Сказал Син. – У нас с тобой нет проблем. Пусть так и остается.

Встав на ноги, старик наклонился над столом.

– Сынок, ты не местный. Друзья не рассказали тебе, кем я был…

Син нажал на оба курка. Пули влетели в стены поверх обеих голов, заставляя мужчин вздрогнуть.

– Меня волнует только работа, – сказал он. – Не становись моей проблемой.

Повисла долгая пауза. Потом мужчина с кряхтеньем опустился в кресло.

– Оставь нас. – Когда телохранитель не сдвинулся с места, старик рявкнул: – Господи, Младший, ты оглох?

«Младший» посмотрел на Сина, и Син окинул его взглядом. Тот же цветотип, что и у старика. Схожие черты лица. Тот же прищур глаз. Разница лишь в двадцати пяти годах и семидесяти пяти фунтах веса.

– Младший, закрой за собой дверь, – прорычал Син. – Спрячешься за ней, когда я снова спущу этот курок.

Младший посмотрел на старика, а потом вышел.

Старик рассмеялся.

– А ты бесстрашный. – Запустив руку в кардиган, он сухо сказал: – Не хочешь опустить пушки?

Не получив ответа Сина, он с ухмылкой покачал головой.

– Вы молодые, всегда такие. Горячие головы. Если хочешь, чтобы тебе заплатили, я должен достать деньги из кармана...

– Мне не нужны твои деньги. Только работа.

Старик снова прищурился.

– Да ну нах?

Син отошел к потайной двери. Когда он усилием мысли заставил ее отъехать в сторону, старик отшатнулся, но быстро взял себя в руки, по всей видимости решив, что ее просто не закрыли должным образом.

– Не хочешь денег? – спросил он. – Кто берется за работу бесплатно?

Опустив подбородок, Син посмотрел на него, чуть смежив веки. Когда его взгляд вспыхнул под влиянием его тальмэна[6], старик резко отшатнулся на спинку кресла так, словно совсем не хотел находиться в тесном пространстве с оружием, которое он искал и которое планировал использовать против врага.

– Тот, кто любит убивать, – зловеще прорычал Син.