— Моя маленькая героиня, — шептал Антонио, касаясь губами ее шеи, — ты так прекрасна, так горяча, так щедра…

Медленно, очень медленно его пальцы скользили по стройной фигурке. Они то обжигали ее тело, подобно языкам пламени, то едва касались. Но вот руки скользнули под рубашку, где скрывалась грудь, которая вздымалась от частого дыхания. Пальцы коснулись лесенки ребер и замерли на набухших сосках. Сердце Натали сладко сжалось, когда Антонио, сбросив рубашку, стал языком щекотать темную упругую ягодку соска. А когда зубы начали слегка покусывать его, она вскрикнула, не сдерживая блаженства.

— Да, да, я собираюсь попробовать каждый сладкий кусочек твоего соблазнительного тела. — Жадный горячий рот прильнул к изящному изгибу шеи. — Но сначала я узнаю, каковы на вкус твои губы, твой такой соблазнительный рот. Так же ли он гостеприимен, как то место, куда я недавно проник. — Антонио беззвучно рассмеялся. — Обычно женские секреты познаются в несколько другом порядке.

Приподнявшись на локтях, он залюбовался яркими губами, затем медленно добавил:

— С тобой все происходит по-другому, но от этого ты кажешься еще интереснее. Мне просто не терпится узнать, откроются ли твои губы так же доверчиво, как тело.

Совсем рядом находился чувственный изгиб его рта, темная полоска усов. Она хотела произнести имя любимого. Однако рот безмолвно приоткрылся в ожидании, когда губы сольются в поцелуе, как сплетались тела в танце любви.

Когда Натали ощутила прикосновение горячего языка, то вновь затрепетала от удовольствия. Запах Антонио, его дыхание будоражили ее чувственность, усиливая желание.

Кончик языка, встретившись с ее языком, затеял причудливую игру. Задыхаясь от возбуждения и постанывая, Натали гладила его спину, плечи, руки, с удовольствием прикасаясь к бугристым мускулам и упиваясь их упругостью и мощью.

Почувствовав легкое покалывание ноготков, Антонио отстранился, видимо подумав, что снова причинил боль.

— О нет, не останавливайся, — взмолилась Натали, погружая пальцы в гущу черных волос и наклоняя его голову к себе. — Пожалуйста, подари мне еще такой поцелуй. Я прошу, я умоляю тебя…

Издав звук, похожий на рычание зверя, Антонио запрокинул ее голову и вновь неистово впился в губы.

— Нет, с тобой рядом невозможно сохранять спокойствие. Я снова и снова убеждаюсь в этом, — заявил Гандерас, глядя на пунцовый рот Натали с раскаянием и в то же время с жадностью.

Натали впилась взглядом в черные глаза и облизнула горящие, слегка припухшие губы.

— Что ты имеешь в виду? — неуверенно спросила она.

Антонио улыбнулся.

— Хочешь узнать? Тогда проведи по моим губам своим хорошеньким язычком, как только что по своим.

От столь неожиданного предложения глаза Натали округлились, но тем не менее, приподнявшись, она медленно, ловя жаркое дыхание любимого, прикоснулась к его губам.

Антонио закрыл глаза, а потом, вдруг запустив пальцы в шелковистые волосы, запечатлел горячий поцелуй на изящном изгибе шеи, где под нежной кожей учащенно бился пульс.

— Какие ласки ты любишь? Что возбуждает тебя? Говори, я исполню любое желание, — шептал он, покусывая мочку уха. — Я буду любить тебя так, как ты пожелаешь, и до тех пор, пока ты не насытишься ласками и не утолишь страсть…

— Но я… я не знаю, — призналась Натали. — У меня не было возможности сравнивать и выбирать. Я и мой муж… мы практически не занимались любовью…

— Хватит говорить о нем. Я узнал достаточно. — Антонио снова и снова вдыхал аромат волос. — Лучше скажи, каким образом возбуждали тебя другие мужчины, чтобы доставить тебе удовольствие?

— Но… Но… после мужа ты первый мужчина, с которым я близка.

Антонио вдруг замер, как от удара. Медленно приподнявшись, он пристально посмотрел в серо-зеленые глаза. Хорошо бы сейчас отшутиться, но, увы, нужные слова не приходили Натали на ум.

— Я — первый мужчина? — переспросил Гандерас, отказываясь верить, что у такой красивой сексуальной женщины нет любовника.

— Да, это так… Я убеждена, что не могу вызывать у мужчин желания, поскольку в интимных отношениях не представляю для них интереса. Как бы я ни старалась, не могла возбудить мужа, хотя прочитала не менее десятка специальных книг и журналов. — Натали засмеялась, поежившись, потому что вездесущий язык Антонио забрался к ней в ухо и щекотал.

— Специальные книги и журналы? Ха-ха, — усмехнулся Антонио, чувствуя, как приятное тепло разливается по телу в ответ на осторожное царапанье ноготков по могучей груди. — Что ж, подскажи мне, если я вдруг упущу какой-нибудь параграф из прочитанного, который тебя особо заинтересовал. — И Антонио снова прильнул к женскому уху, щекоча его языком и легонько покусывая.

— О чем ты говоришь? — переспросила Натали, с трудом улавливая смысл его слов. Ее ошеломила сила и разнообразие ощущений, которые дарили его руки, губы, тело.

— Я собираюсь любить тебя всю, до последней родинки, — шептал Гандерас, покрывая ее шею частыми поцелуями. — Я хочу лелеять твое тело до тех пор, пока стоны и крики не возвестят о том, что ты просто умираешь от сладких мук, умираешь от блаженства. А потом я начну ласки сначала, добираясь до самых затаенных уголков… И когда ты наконец станешь умолять, чтобы я вошел в тебя, я овладею тобой, и на сей раз мы оба окажемся на пике страсти.

Необычная угроза звучала весьма заманчиво, и в предвкушении ее у Натали перехватило дыхание. Она попыталась обнять Антонио, но он отвел руки Натали за голову, прижав их к подушкам. Черные сияющие глаза, сладострастная улыбка так и притягивали Натали! И она выгнула гибкое тело, стремясь снова ощутить жар, силу и вожделение, чтобы пережить сладкий момент слияния двух тел.

Увидев покорное приглашение бедер, он почувствовал, что его орган любви снова становится твердым, а ведь всего лишь несколько минут тому назад Антонио уже насладился любимой. Однако страсть не подчинялась рассудку, и желание бурлило в нем с новой силой.

Без особых усилий, словно Натали была не тяжелее пушинки, Антонио перевернул ее на живот. Она открыла рот, чтобы возмутиться, но в следующее мгновение забыла, что хотела сказать, потому что груди вдруг оказались в плену горячих мужских рук, которые проникли в пространство между телом и простынями. Антонио ласкал соски до тех пор, пока они не набухли, а дыхание женщины не стало частым и судорожным. Губы между тем путешествовали по нежной шее, плечам и спине Натали.

Она не видела, но чувствовала, как губы то ласково и осторожно, то страстно и почти агрессивно касаются кожи. И под одновременным натиском его чувственного рта и рук Натали, застонав, взмолилась.

— Позволь мне обнять тебя, пожалуйста! Дай мне увидеть твое лицо…

Но он лишь сильнее сжал соски. Движения стали интенсивнее. Что-то вдруг взорвалось, а потом сжалось где-то в глубине ее естества. Натали беспомощно вздрогнула, когда попыталась перевернуться, стремясь слиться с телом любимого. Но его колено скользнуло между бедер, практически лишая ее возможности двигаться.

— Почему ты не желаешь, чтобы я обняла тебя? — с обидой в голосе спросила Натали.

— Хочу, очень хочу, — ответил Антонио сквозь стиснутые зубы. — Но боюсь, что, увидев твое необыкновенное тело, в ожидании распростертое передо мной, я снова раньше времени потеряю контроль. Чувствуешь, что ты делаешь со мной?

Натали ощутила твердь плоти, коснувшейся бедра. Медленно она начала двигаться, лаская это воплощение мужской силы, и в ответ услышала приглушенный стон.

Антонио гладил изящную спину, постепенно спускаясь к округлому изгибу женских ягодиц. Вот пальцы осторожно коснулись теплой складки, скрывающейся между бедер.

— Ты уже влажная… ты ждешь меня… — прошептал он, щекоча ее ягодицы теплым дыханием и покрывая их поцелуями. Он до конца не верил в счастье, которое дарила прекрасная женщина, так сильно желавшая его…

А она уже не слышала его. Наслаждение вело в другой мир, мир без страха, волнения и всевозможных преград, мир, где правила только страсть. Натали жаждала горячих дурманящих прикосновений, ее ноги сами собой раздвинулись, открывая жаждущую плоть.