— Я практически уверен в том, что еще ни одному рыцарю не удалось так повредить свой доспех при падении с коня, как тебе, — ухмыльнулся он.

— Все, что я совершаю, прекрасно и уникально, — спокойно ответил Родарио.

Куски доспехов со скрипом разогнулись, и Фургас принялся править плоскогубцами погнувшиеся крепежи.

— Я рад, что ты согласился поехать с нами.

— А что, у меня был выбор? Ах, кем бы я стал без тебя, моего блистательнейшего магистра техникуса, который создает великолепнейшие фейерверки, так что зрители не могут удержаться от восторга и золото рекой течет ко мне? — Родарио запнулся, осознав, что только что дал Фургасу повод требовать повышения зарплаты. — Но увы, увы, жители Пористы бедны, и потому все те, кто не работает на волшебницу, вынуждены жить в бедности.

Фургас ухмыльнулся, не прекращая работать.

— Зато потом, когда Пориста отстроится и столица единственного в стране волшебного королевства вновь расцветет, ты станешь владельцем лучшего театра в Потаенной Стране. Андокай подарила тебе это здание, не забывай. — Плоскогубцы упорно выпрямляли крепеж, и наконец Фургас сумел расстегнуть доспех. — Готово.

— Фургас, дорогой мой, превосходная работа! — Актер сорвал с головы шлем, сбросил доспех на пол и пригладил взъерошенную бороду. — Мне в нем так жарко. Я не смог бы стать воином и благодарю богов за то, что они одарили меня умениями, позволяющими мне получать деньги и женщин.

— Ну, в случае с Андокай твой дар не сработал. — Собрав инструменты, Фургас отнес их обратно в мастерскую.

Родарио, подобрав куски сломанного доспеха, побрел за ним.

— О боль и горе, что слова твои приносят! Печаль пронзает сердце мое, и узри: разбилось оно на тысячи осколков от горьких слов волшебницы, я же не сумел склеить эти осколки вновь. — Он театральным движением указал на Фургаса. — О жестокосердный друг мой…

— Родарио, репетиция уже закончилась, — напомнил Фургас, раскладывая инструменты по местам. — Положи доспех на стол, я его завтра посмотрю.

Актер мгновенно отбросил личину скорби. Он весело подошел к столу и с грохотом обрушил на него стальные доспехи и шлем.

— Актерское мастерство, мой драгоценный друг, требует постоянных тренировок, чтобы искусство мое не потускнело и слова изливались бурным чистым потоком.

— Вот и пускай льются где-нибудь в трактире, да так, чтобы в тебя влюбились все незамужние женщины. — Погасив почти все лампы, Фургас закрыл дверь мастерской и вытолкнул приятеля в зал. — Только держи своего маленького Родарио в узде, чтобы нам не пришлось столкнуться с огромным количеством взбешенных мужей, женихов, братьев и отцов. Надеюсь, ты многому научился в Корольграде и Мостполье…

Родарио величественным жестом поднял руку.

— Ах, прошу тебя. Не каждый цветок я срываю, что вижу на пути своем. — Повернувшись на каблуках, он с пафосом набросил на плечи плащ. — Но если они по собственной воле тянутся ко мне, искушая сладким ароматом своим, то что же делать мне?

Они вместе вышли из театра, расположенного в четырехстах метрах от дворца, неподалеку от городского рынка. Заперев дверь на замок, Фургас протянул другу руку.

— Спокойной ночи, похититель девичьих сердец. Доиграешься, и когда-нибудь наколют твоего маленького Родарио на вилы или древко знамени.

— И даже после моей смерти он посрамит всех мужчин своими размерами, — лукаво улыбнулся ему актер. — Ах, верный друг мой, и вновь ты беспокоишься обо мне. — Он махнул в сторону трактира. — Не хочешь выпить со мной бокал вина? Мог бы угостить меня, новый создатель Пористы.

Фургас покачал головой.

— Что ж, придется тогда мне искать ароматные цветы, коими славится этот город. Я налюбуюсь ими всласть. — Родарио опустил ладонь на сердце. — Но клянусь тебе, что буду лишь любоваться ими.

Фургас с сомнением покивал головой и пошел по переулку к своему дому — они с Нарморой поселились в заброшенном здании на рыночной площади. Они устроились там довольно уютно, к тому же оттуда можно было быстро добраться до всех новостроек в городе. В сущности, перестраивали город те, кто был обучен заниматься подобными делами, а задача Фургаса состояла в том, чтобы облегчить им труд. Андокай не зря звали Вспыльчивой, а вовсе не Терпеливой, и она требовала скорейших результатов.

Магистр понимал, что волшебницей движет вовсе не человеколюбие — в отстроенном городе поселится больше людей, а значит, возрастет вероятность того, что люди, владеющие магией, сами придут сюда и их не придется разыскивать по всей Потаенной Стране.

Внезапно из-за угла выскочил какой-то человек в черном. В лунном свете блеснул кинжал.

— А ну давай сюда деньжата! — хрипло рявкнул грабитель.

Тунгдил вместе со своими четырьмя спутниками отправился на поиски орков. Не успел он спуститься с лестницы сторожевой башни, как туман влажной дымкой окутал все его тело. Ноги мгновенно вымокли, и почему-то гному стало страшновато спускаться дальше.

«Это всего лишь туман», — напомнил он себе.

Чтобы подать пример друзьям, Златорукий заставил себя продолжить спуск, хотя все в нем противилось этому. Может быть, дело было в воспоминаниях о демоне, принявшем у горы Черное Ярмо форму серебристого облака. Но Тунгдил тогда сумел победить Зло. «Всего лишь туман».

Добравшись до подножия башни, гномы свернули налево и направились к перешейку Каменные Врата. С каждым шагом было все сложнее разглядеть хоть что-то.

Судя по лицам остальных гномов, не только Тунгдила смущал туман. На бородах и косах, да и на кольчугах уже сформировались мелкие капельки. Было настолько влажно, что стало трудно дышать. Тревога гномов росла.

— Прачечная по сравнению с этим — просто рай, — буркнул Боиндил. — Мне даже кажется, будто туман пытается помочь свинорылым.

Впереди опять что-то звякнуло.

— Ага! — Бешеный вскинул топор. — Попался!

Но он ошибался.

Гномы помчались быстрее, пытаясь настичь чудовище, но по-прежнему не могли его найти, и только звон кольчуги позволял понять, что оно еще где-то здесь.

Туман не только приглушал звуки, но и нарушал ощущение времени, Тунгдил не мог сказать, сколько они уже бегут по перешейку. Даже врожденная способность гномов превосходно ориентироваться в горах, пещерах и под землей сейчас почему-то не работала. И вокруг становилось все темнее.

— Стойте! — приказал он.

Рядом кто-то с шарканьем остановился, но Златорукий не мог разглядеть ни одного из своих спутников.

— Вы его еще слышите?

Ему никто не ответил.

У Тунгдила волосы встали дыбом.

— Боиндил?

Он покрепче перехватил топор.

Звяк, звяк, звяк. Звук раздавался совсем близко, и впереди в тумане что-то промелькнуло. Это был тот самый орк, которого они преследовали! И он бросился на Тунгдила с двуручным мечом.

— Ну хоть кто-то меня услышал, — мрачно заметил Златорукий, уклоняясь от удара и пытаясь всадить топор в пробегавшего мимо противника.

Лезвие топора на что-то натолкнулось, и орк, вскрикнув, вновь скрылся в тумане.

— Не самый лучший бой в моей жизни, — буркнул Тунгдил.

Он решил не звать друзей, чтобы орк не понял, где находится противник. Сперва нужно было опереться спиной о надежную скалу. Тунгдил все пятился и пятился, но скалы так и не нашел. Где бы он ни был сейчас, но, очевидно, не на перешейке.

Звяк, звяк, звяк.

На этот раз орк атаковал его слева. Тунгдил вовремя заметил ринувшееся на него чудовище и ударил с разворота, опускаясь на колено.

Топор отрубил орку ногу — Златорукий перерубил коленную чашечку. Чудовище с криком повалилось вперед и выпустило меч из лап.

— Хоть ты и бессмертный, нога у тебя не отрастет, — злобно ухмыльнулся Тунгдил, продолжая атаку.

Орк откатился в сторону, и Златорукому не удалось отрубить ему голову — топор чиркнул по камню. Чудовище презрительно фыркнуло и потянулось за мечом.