Десантники раскланялись с хозяином и через несколько минут оказались у своей машины. Теперь они не пользовались длинным коридором, а поднимались на лифте с ручной лебедкой, и это значительно сокращало путь.

У вездехода, с непроницаемым лицом, сложив руки на груди, их ожидал старый знакомый, бывший безымянный пленник. Рядом с ним на полу лежал вен с порванным ухом.

— Здравствуйте, Чоговар. Приносим свои извинения за доставленные неудобства. Теперь мы друзья и боремся вместе с одним врагом. Нам нужна ваша помощь. Надеюсь, обиды вы на нас не затаили.

— Война делает людей жестокими. Сегодня друзья, завтра враги. Меняется жизнь, меняются люди, — философски ответил слепой.

— Ну у них тут и запущено, — не удержался Клест. — А меня еще упрекают в отсутствии дипломатического такта. Сегодня друзья, завтра враги. Так когда-нибудь и проснуться не успеешь.

Альбрайт, полностью согласный с мнением Руга, не стал реагировать на его высказывание, а предложил аборигену пройти в машину. Вен при этом только поднял голову, проводив глазами хозяина.

— Скажите, Чоговар, — начал разговор Дин, когда все трое расположились в креслах боевого отделения, — ваш вен принимает участие во внешней охране базы?

— Да.

— Он передает вам информацию все время, когда находится в охране, или периодически, по вашему требованию?

— Зачем постоянно отвлекать меня? Чоговар знает, когда надо поговорить. Если что-то непонятно, кто-то появился. Тогда спросит, что делать.

— Вы сказали Чоговар?

— Да. Я Чоговар. Он тоже Чоговар. Я и он — один человек.

— Понятно. А скажите, с момента нашего появления здесь Чоговар не сообщал вам о чем-либо подозрительном? Может, что-то его насторожило?

— Нет. Все как обычно.

— Вы постоянно общаетесь с Чоговаром и, наверное, можете подробно передать мне, какая местность окружает базу, что делается вокруг нас. Ведь у вас отличная память. Может, что-то изменилось, а вы, вспоминая, заметите эти изменения.

— Зачем вспоминать, можно посмотреть.

— Вы хотите сказать, что Чоговар пойдет на очередной обход вокруг базы, и вы перескажете нам, что он увидит? Нет, надо чтобы вы рассказали нам, что он сообщал раньше. Было ли что-то подозрительное в его сообщениях?

— Можно увидеть, — повторил Чоговар.

— Подождите. Вы хотите сказать, что он может воспроизвести каждый день до мельчайших подробностей.

— Да. Чоговар ничего не забывает. Он может все показать.

— Вот так-так, — обращаясь уже к Клесту, протянул ошарашенный Альбрайт. — Живой комплекс информации. Сколько открытий мы еще тут сделаем.

— А скажите, Чоговар, вы можете попросить его передать всю информацию непосредственно мне?

— Ты разговаривал с ним. Он тебя помнит. Если ты сможешь его понять, то можно попробовать.

— Тогда давайте начнем. Не стоит откладывать. Что мне нужно делать?

— Сиди как сидишь. Расслабься. Закрой глаза. Позови его, как звал там, на базе.

Дин сосредоточился и представил себе лежащего перед вездеходом вена. Видения пошли дальше: зверь встал и повернул голову в сторону поднимающейся плиты, закрывавшей выход из пещеры. Следующая картина — вид на ущелье сверху, как будто наблюдающий смотрит с площадки вниз. Вот его взор доходит до гребня скалы и пытается заглянуть за него. Но, похоже, «оператору» недоступен ландшафт, спрятанный за гребнем, и он не может отобразить не виденное раньше пространство. Мысленно Дин видит на гребне скалы вена. Зверь смотрит вниз, а Дин находится как бы за его спиной. Его взгляд проникает в голову зверя и через глаза животного смотрит вниз.

Сначала он не увидел ничего. Какая-то муть, похожая на туман, скрывала панораму. Через несколько минут туман начал рассеиваться. На переднем плане стали появляться очертания скал, размытых тем же туманом. Туман сгустился, а потом наступила полная тьма, как будто выключился дисплей компьютера. Через секунду Дин осознал, что сидит в кресле боевого отделения вездехода. Открыв глаза, он увидел Клеста и Чоговара, выжидающе смотревших на него.

— Я что-то видел, — с твердым убеждением сказал Альбрайт.

— Да, ты видел и все сделал правильно. Чоговар будет твоим проводником. Пока он не может полностью чувствовать тебя. Надо учиться его понимать. Он согласился тебе помочь. Посторонний не может понять Чоговара, если Чоговар не хочет помогать. Будем тренироваться. Ты закрываешь глаза и веришь в то, что видишь. Ты не идешь своими глазами, как только что делал. Ты просто смотришь.

Начались упорные тренировки. Десять-пятнадцать минут попыток получить поступающую информацию. Столько же отдыха, а потом новый сеанс связи. Постепенно тьма начала рассеиваться. Зрительный экран стал серым. Появились размытые туманом контуры скал и чуть ниже плоские островки сначала серых, а позже начинающих зеленеть лужаек. В очередной раз вынырнув из тумана, Дин увидел встающего из кресла Чоговара.

— Тебе и Чоговару надо отдохнуть, — сказал сгонец. — Мы придем часа через три. Отдохни и будь готов. Подумай, как ты будешь чувствовать запах, ощущать на лице ветер и свет Фофайра. Чувствуй, у тебя получится. Я буду идти вместе с тобой и, если что-то тебе будет потом непонятно, я помогу.

С этими словами Чоговар, не прощаясь, покинул машину.

Клест хотел задать вопрос, но Альбрайт, поняв его намерение, жестом руки остановил механика. Закрыв глаза, он расслабился в кресле, провалившись в состояние сна и бодрствования одновременно. Окончательно придя в себя, он пересказал все пережитые ощущения Клесту.

— Сдвинуться можно, — выслушав его рассказ, проворчал механик. — Лучше бы я сидел дома, чем слушал этот бред на дикой планете.

Альбрайт не обратил внимания на бурчание напарника. Он опять начал вводить себя в состояние транса, собираясь почувствовать запах горных трав и порывы ветра на лице.

— Чтобы ты не торчал тут без дела, отправляйся к Горнбату. Узнай, что он сделал из того, о чем мы говорили. Принеси подобранные материалы. Нам нужно будет кое-что обсудить.

Дин возобновил свою тренировку. Руг, какое-то время понаблюдав за безжизненно расслабленным телом командира, вызвал Фенчвара и отправился с ним в кабинет к генералу. Вернулся он через полчаса с сумкой, до самого верха набитой книгами, среди которых был большой конверт. В его отсутствие в кабине ничего не изменилось. Тело майора по-прежнему находилось в кресле, а где фактически находился он сам, было ведомо одному великому космосу.

Тяжело вздохнув и побурчав про себя, что все это до добра не доведет, Руг взялся разбираться в принесенной информации. Надо было включаться в работу, хотя он не достиг в местном языке того уровня, до которого добрался Дин.

В конверте находились несколько сложенных желтых листов достаточно большого формата и изображения наподобие фотоснимков, выполненных каким-то отличным от привычных фотографий способом. Их материал напоминал обыкновенную тряпку. Развернув листы, Руг увидел, что это какие-то схемы, планировки строений и карты острова Сумалин.

Территория базы киммерийцев предстала перед глазами механика, снабженная надписями, выполненными от руки. Это предстояло еще прочитать и сделать свои пометки для командира. Уже сейчас было понятно, где совершил посадку челнок броков. Одна из карт отображала топографию всего острова. В центре черным пятном обозначалась территория базы. Здесь необходимы были пояснения генерала. Карта не читалась. В разных армиях мира, у разных народов, свои условные обозначения.

Руг был технарь в лучшем понимании этого слова. Увидев деталь от машины, он мог с очень высокой долей вероятности предположить ее назначение, в каком месте общего устройства механизма она располагается, какую функцию выполняет и как может выглядеть этот механизм в целом. Если бы это было не так, то он не носил бы звания механика. Но, рассматривая первую фотографию, он понимал, что не может сказать ничего. На посадочной площадке стояла отливающая серым металлом полусфера. Ни крыльев, ни иллюминаторов, ни люков, ни дюз двигателей на ее поверхности не было видно. Если учитывать масштабы зданий, просматривающихся на заднем плане, то ее диаметр мог колебаться от пятидесяти до шестидесяти метров. Высота аппарата не превышала пятнадцати метров. По краям полусфера имела расширяющуюся «юбку» высотой около двух — двух с половиной метров. Возможно, она скрывала опоры челнока и его десантные люки. Форма сама по себе могла быть защитой от агрессивных действий аборигенов. Забраться и зацепиться некуда и не за что. Любой снаряд, попавший в челнок, будет отражен наклоном брони и уйдет по касательной. Руг нашел снимок, сделанный в другом ракурсе, но понимания не прибавилось. Со всех сторон был непроницаемый бесшовный металл. Ответ в этом случае могли дать либо крыша, либо днище челнока. В очередной раз про себя он выругал эту слепую планету. Нет, сняли бы посадку, все стало бы на свои места.