— Вы ничего необычного на стекле шлема не видели? — спросил Верховный, чуть отстраненно глядя на колокольню. — Только что, во время полета?

— Нет, ничего, — твердо ответил офицер. — А разве были неполадки?

— Нет, не было, — прищурившись, Орлов почему-то не мог оторвать глаз от золота куполов. Странно, что у него не было ощущения реальной опасности, а этот инстинкт был у бывшего разведчика весьма силен.

— Анатолий Иванович, у меня к вам поручение, — наконец, принял решение президент. — Пока я буду на приеме, нужно, не задавая никаких вопросов, разобрать нашу «стрекозу» до винтика и сегодня до 20 часов доложить, было ли постороннее вмешательство в «железку» или компьютерную систему. Любое. Включая сущую мелочь, вроде жвачки под сидением или следов помады на редукторе. Все понятно?

— Сделаем, — просто ответил офицер, и прозвучало это совершенно серьезно. Приказ есть приказ.

Рядом, взбивая тонкую пыль, садился вертолет сопровождения. Пусть это и потомок знаменитой камовской серии «92», но гонять наперегонки с «насекомыми» им было не дано, скорость-то почти на 150 километров меньше!

На краю лужайки уже выстроился почетный караул. Выслушав обычный доклад начальника смены, Орлов просто сказал «вольно» и двинулся к входу в корпус. Он нечасто появлялся в Кремле, благо не было такой необходимости, а резиденций, гораздо лучше приспособленных для работы, у президента было немало. Но сегодня его очень попросили встретиться с новым послом из Штатов, и отказать было нельзя, потому что дружественная страна, как ни странно это звучит. Вот что значит, ребята занялись своими проблемами и перестали лезть в наши дела. Сразу стали чуть ли не лучшими друзьями… Тут главное, спиной не поворачиваться и не спать на посту.

Этот «публичный» день прошел для президента почти незаметно. Прием был как всегда пышным, позолота кремлевских залов блестела, начищенный паркет сиял, массивные канделябры сверкали, колокола Ивана Великого звонили в срок. Шампанского и икры, опять же, перевели немало…

Новый посол, Николас Фаррел, был отставным четырехзвездным генералом. Кадровых дипломатов «старой» закваски в Штатах почти не осталось, и к высокой политике их теперь практически не подпускали, помня, к чему привела их «работа» пару десятилетий назад. Как почти во всех областях, бал правили военные, пытаясь вырастить дипломатический корпус новой формации, на котором было бы поменьше жирных нефтяных пятен с кровавым отливом.

С этой точки зрения Фаррел был идеальным послом. Опытный руководитель, в меру хитрый и осторожный, воевал в свое время только на американском континенте и в Европе не вызывал никаких эмоций. Также, он оказался прекрасным и весьма харизматичным оратором. Выступал не по бумажке, с блеском отвечал на вопросы, в том числе и каверзные, чем приятно удивил пишущую братию. Просто и без позерства пожал Орлову руку, выразил надежду на сотрудничество. Все как обычно, но ведь всегда намного приятнее иметь дело с человеком, в котором сидит военная косточка, нежели с какой-нибудь скользкой хитрожопой бездарью из «престижного» университета…

Когда прием закончился, Орлов покинул фуршет и заперся в кабинете, запретив любые контакты, кроме личного доклада офицера связи. Выглянув перед этим в окно, он убедился, что «стрекозы» на месте нет. Молодцы, работают. Ровно без десяти восемь вечера раздался сигнал, и в кабинет вошел все тот же капитан с планшетом и тонкой папкой в руке.

— Докладывайте, — приказал Орлов, мысленно радуясь пунктуальности, с которой было исполнено задание.

— Сразу перегнали аппарат в Томилино, — начал офицер, протягивая президенту папку и продолжая доклад по памяти. — Не в Кремле же этим заниматься. Всех поставили на уши, «стрекозу» разобрали, как вы велели, по винтику, нашли всякие мелочи. Маленькая течь в переднем редукторе, ни на что не влияет. Пара деформированных панелей. Один пиропатрон на отстрел лопасти был неисправен, но там их три на каждую. В задней кабине немного расфокусирован правый экран, а ручка корректора мощности идет чуть туже, чем надо. Радар и система связи были выключены, но это нормально, мы в пассивном режиме шли. Никаких сеансов связи не было, обмена данными тоже. В бортовой электронике тоже все чисто, никаких аномалий. Автопилот нас провел и посадил идеально.

— По медицинским параметрам есть данные с нашего полета? — спросил Орлов, бегло просматривая бумаги.

— Есть, — не моргнув глазом, ответил офицер. — Подключили НИИ военной медицины, анализировали всю телеметрию со шлемов и костюмов. Оба были здоровы и в здравом уме. Никаких аномалий не зафиксировано.

— Хорошо, что сообразили. Аппарат сейчас где? Если все исправно, будем дальше летать.

— Где взяли, туда и вернем, — почти неуловимо улыбнулся офицер. — Разобрали быстро, а обратно собирать будут особо тщательно. Завтра в это же время будет стоять у четырнадцатого, на лужайке.

— Спасибо, Анатолий Иванович, — поблагодарил Орлов, захлопывая папку. — Ваша вахта через час заканчивается?

— Так точно.

— Тогда на этом все. — Орлов быстро черкнул что-то на крохотной бумажке, вложил ее обратно в папку и встал из-за стола. — Я сегодня остаюсь здесь. Спасибо за службу. Отдыхайте.

С этими словами он вручил папку офицеру. Тот молча козырнул и вышел, а президент вернулся в покинутое кресло, вновь обдумывая принятое решение. Николай Орлов не был из числа людей, которые могут себе позволить слишком долгие сомнения. Занимая такую должность, сомнение и самокопание было бы смерти подобно, причем смерти не своей, а тех многих тысяч людей, чья жизнь зависела от вовремя принятых решений.

А ведь несмотря на относительное спокойствие в больших городах, страна продолжала воевать, хоть и не настолько всерьез, как всего десяток лет назад.

Зажженный больше полувека все теми же американцами и позже брошенный на произвол судьбы гигантский костер Афганистана и Пакистана все еще приходилось сдерживать, не давая расползаться на север. Воевали по-взрослому, потому что на таджикских пограничников надежды было мало, и это каждый год уносило десятки жизней наших солдат.

На Балканах не прекращалась спорадическая резня, в основном с участием албанских боевиков, осатаневших от безнаказанности за десятилетия поддержки со стороны «цивилизованного мира». Успешнее всего с албанскими бандами традиционно боролись сербы и, как ни странно, венгры, поэтому Москва им помогала оружием, советниками, а иногда и поддержкой с воздуха, чтобы не допустить этот бич всей Европы на север, в Белоруссию и Украину.

Западная Европа, едва пришедшая в себя от 25-летней войны всех местных со всеми «понаехавшими», все еще постреливала, и уже второе поколение обнищавшей в кризис молодежи охотно сбивалось в банды, пытаясь исправить такую несправедливосто за счет более успешных соплеменников. Однако, наиболее устойчивые государства вроде Германии и Франции, избавившись от груза «общечеловеческих ценностей», восстанавливались вполне неплохо, особенно на фоне прочих соседей.

В Польше опять была новая власть и опять эта власть призывала идти на Москву. Боевой дух поляков слегка воспрял после недавнего немецкого конфуза, когда экономные бюргеры вдруг поняли, что довольно многочисленной польской армии им противопоставить почти нечего… Только вовремя перессорившиеся гордые шляхтичи, как всегда, помогли спасти положение. Не добившись решительного успеха на западе, паны сунулись было на восток, но несколько пограничных стычек на белорусской границе закончились пшиком.

В этой ситуации только скандинавы не стали делать резких движений в сторону восточного соседа, ну да им это было не впервой. Однако, ярость, с которой потомки викингов вдруг вспомнили о корнях и принялись давить «нетитульных» у себя дома, производила впечатление. В этот период в Питере и окрестностях пришлось усиленно ловить смуглых «скандинавских» беженцев, а куда их потом девать? Работать не хотят, языков не учат…

На Дальнем Востоке тоже было весело, до слез. Китайцы, корейцы и японцы, а также малайзийцы, филиппинцы, вьетнамцы и все прочие, как известно, всегда очень любили друг друга, а когда за ними никто не присматривает, любовь эта расцветает всеми оттенками красного. Буквально, получается любовь до гроба. В основном участники заварушки припоминали японцам Вторую Мировую. Оказалось, что все прекрасно помнят и Нанкин, и Сингапур, и Манилу, и все прочие эпизоды, так что японцев начали отстреливать с особым остервенением. Но когда во Владивосток случайно прилетела промазавшая китайская противокорабельная ракета и совершенно случайно подняла на воздух танкер со сжиженным газом, отчего погибло полторы тысячи горожан, терпению русских пришел конец и значительная часть флотов азиатских «тигров» переместилась на морское дно. В случае повторения желтому воинству была обещана зачистка баз и портов, причем с применением спецбоеприпасов и вне зависимости от национальности.