— Вы, кажется, слегка поранили голову при падении, — ответила Саманта и стала промокать платком сочившуюся из ссадины кровь.

Лучано, широко раскрыв глаза, смотрел на ее лицо, находившееся совсем близко. Позже Саманта объясняла то, что произошло вслед за этим, шоковым состоянием. По крайне мере, в этом была хоть какая-то логика.

К своему сожалению, она не нашла ничего странного в том, что тоже стала неотрывно смотреть в прояснившиеся голубые глаза Лучано. Она даже не обратила внимания, что по какой-то непонятной причине крики, доносившиеся с площади, стали звучать тоньше, а затем вдруг совсем исчезли. Она также не удивилась, когда небольшое пространство вокруг их скамьи внезапно превратилось в островок, на котором находились только они вдвоем. Казалось, будто разом остановились все часы. Исчезло само понятие времени, измеряемое минутами и секундами, когда они смотрели друг другу в глаза. Саманта лишь почувствовала, как на нее наваливается странная сонливая тяжесть, когда Лучано медленно поднял руку, чтобы забрать у нее носовой платок.

— У вас испачкано лицо, — едва слышно сказал он и нежным движением вытер пятно на ее щеке.

Саманта чувствовала легкое, приятное головокружение. Лучано отбросил платок и, медленно пропустив свои пальцы сквозь золотистые пряди ее чудесных волос, коснулся шеи Саманты.

Она сидела, как завороженная, даже дышать боялась. Только сердце внезапно забилось от нежных прикосновений теплых пальцев Лучано. И когда его рука скользнула в вырез ее жакета и коснулась груди, обтянутой тонким шелком блузки, по телу Саманты пробежала дрожь. Лучано водил пальцем вокруг ставшего твердым соска, и от этих эротических прикосновений ее бросало то в жар, то в холод. Саманту лихорадило, как при высокой температуре. Лучано обнял ее свободной рукой и привлек к себе. Она ощутила его дыхание на своем лице.

Он наклонился и едва коснулся губами губ Саманты, и вдруг ее внутренний мир взорвался в ослепительном экстазе, словно кто-то поднес спичку к бочке с порохом, а по венам разлилась горячая лава. От острейшего желания мышцы живота Саманты сжались в тугой узел, и она страстно ответила на поцелуй.

Лучано тоже, казалось, был охвачен безумием. Губы его скользнули к груди Саманты, а руками он все сильнее прижимал ее, дрожащую, к своему крепкому, мускулистому телу. Саманте хотелось раствориться в этих сильных объятиях и больше ни о чем не думать.

Поглощенная нахлынувшей страстью Саманта не сразу осознала, что они здесь уже не одни.

— Да, я думаю, что тут ей будет лучше, — говорил полный мужчина своему молодому спутнику, заглядывая во двор кафе.

Глухо вскрикнув, Саманта отпрянула от Лучано и вскочила на ноги. Лицо ее пылало от смущения.

— Извините, ребята, но бедняжка плохо себя чувствует, — сказал толстяк, указывая на пожилую хрупкую женщину.

— Могу ли я чем-нибудь помочь? — спросила Саманта, не смея бросить даже короткий взгляд на Лучано.

— Спасибо, красавица, — поблагодарил толстяк, когда Саманта помогла им усадить женщину на скамейку, стоявшую в противоположном углу двора.

— Нет, вы останьтесь на месте, — сказала Саманта своему подопечному, по-прежнему не глядя на него, когда заметила боковым зрением, что тот встает. — Я схожу за помощью, — быстро добавила она и почти бегом направилась со двора, лишь бы поскорее покинуть место своего позора.

— Фейерверк?! — воскликнул пораженный Лучано, когда Саманта вернулась и принесла последние новости. — Вы всерьез утверждаете, что я нахожусь в этой больнице из-за нескольких дурацких хлопушек и вонючих фейерверков, пущенных молодыми идиотами?

— Боюсь, что это так. Хотя шишку на голове вы получили по моей вине.

Саманта виновато улыбнулась и, отвернувшись к окну, стала смотреть на улицу. Несмотря на то что сейчас все ее мысли были заняты здоровьем пострадавшего клиента, молодая женщина не могла выкинуть из головы сцену, которая произошла во дворе кафе. Ее мучили угрызения совести.

Как я могла потерять всякую власть над собой? — спрашивала себя Саманта. Добро бы это был посторонний мужчина. Но нет, я выбрала объектом вожделения своего клиента! Что совершенно недопустимо в моей профессии.

Они впервые остались вдвоем после того, как Лучано попал в больницу. Саманта до сих пор не знала, что он думает по поводу их страстных объятий на скамейке. Но каждый раз, когда Лучано смотрел на нее, Саманта начинала жутко нервничать. Сама она всячески избегала затрагивать чувствительную тему.

— Может, вам станет легче, если я скажу, что вы не единственный, кто пострадал в той давке, — заметила Саманта. — В этой больнице находится еще человек десять из тех, кто был на площади. У кого-то сломана рука, кто-то получил сотрясение мозга. Когда начинается паника, очень легко возникает хаос и ситуация выходит из-под контроля.

— Благодарю за лекцию! — раздраженно буркнул Лучано. — Но мне важнее знать, когда меня выпустят отсюда.

— Сейчас я пойду поговорю с врачом, — вызвалась Саманта, ухватившись за возможность покинуть палату.

А в голове ее продолжала крутиться мысль о том, что она опустилась до поцелуев с клиентом на общественной скамейке. Саманта пыталась объяснить это шоковым состоянием, потому что другого разумного объяснения придумать не могла. Еще она нервничала из-за боязни, что однажды Лучано заговорит с ней об этом, а она представления не имеет, что ему ответить.

Оставалась, правда, слабая надежда, что Лучано находился в еще более глубоком шоке и, возможно, даже не помнил, что произошло между ними в том злосчастном дворе. Но Саманта понимала, что, думая так, уподобляется утопающему, хватающемуся за соломинку.

После ее поспешного ухода Лучано с тяжелым вздохом откинулся на подушку и задался риторическим вопросом: чем я провинился перед Богом, что Он так меня наказал?

Ему было интересно общаться с Самантой Митчел — такой необыкновенной женщины он еще не встречал. Но, к сожалению, признался себе Лучано, она слишком привлекательна и притягательна. А у меня в Генуе и так хватает личных проблем с Лючией Росси, не говоря уж о сумасшедшей загруженности на работе. Так что, оставляя в стороне вопрос о моем необъяснимом поведении, я больше не собираюсь повторять ошибку, допущенную мной во дворе кафе.

Когда «скорая» привезла Лучано в отделение неотложной помощи, он уже пришел в себя и заявил, что совершенно здоров и не нуждается в госпитализации, на которой настаивала Саманта. Ей, видно, мало было шишки, которую он заработал по ее милости. Эта неуемная женщина упорно продолжала причинять ему неприятности, пытаясь сделать все по-своему.

С таким же успехом Лучано мог быть немым, потому что все равно никто не обращал внимания на его слова. Он вспомнил, как Саманта настоятельно требовала от врачей, чтобы те осмотрели ее подопечного с головы до пят. И эскулапы, чтобы только отвязаться от нее, как полагал Лучано, выполнили просьбу.

— Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть, — парировала Саманта возражение Лучано и, схватив молодого врача за рукав, заставила зафиксировать кисть правой руки, которую ее подопечный слегка потянул при падении.

— Черт знает что! — возмущался Лучано. — Подумаешь, легкое растяжение! Да оно почти не беспокоит меня. И потом, как я смогу пользоваться правой рукой, если она будет забинтована?

— Запросто, — небрежно бросила Саманта, подмигнув симпатичному врачу. — Вы ведь левша, — добавила она с очаровательной улыбкой.

Сейчас, потянувшись к тумбочке за стаканом воды, Лучано уставился на свою туго забинтованную кисть.

Он утешался тем, что врач обещал снять повязку завтра. Само же пребывание в больнице, несмотря на отдельную палату и великолепный уход, Лучано рассматривал как тюремное заключение.

— Мне очень жаль, что я не могу ускорить вашу выписку, — заявила Саманта, вернувшись в палату через несколько минут. — Кстати, с вами хочет поговорить полиция, они собираются привлечь к ответственности парней, устроивших на площади фейерверк.