Он осторожно поднялся на первый этаж и огляделся в поисках людей Ричарда. Никого не было видно. Он забрался выше. В последний раз, когда он видел большой зал, тот был неухоженным и грязным, хуже, чем самый захудалый постоялый двор. Теперь он был чисто убран и полон свежего воздуха. А куда подевалась солома, устилающая пол?

Он горько усмехнулся. Как мило, что Матильда так быстро постаралась все убрать. Конечно, пол нужно было отскребать после резни, которую устроил он вместе с Ройсом и Назиром. Повсюду валялись окровавленные, изрубленные тела.

И все же странно, что зал совершенно пуст. В очаге не горит огонь. Из кухни не разносится смрад гниющего мяса. Нет даже собак, лежащих у очага. Ощущение было такое, словно в замке не было ни души.

Скорее всего, они дожидались его снаружи. Он крепче взялся за меч. Был только один способ, чтобы узнать правду. Он подошел к двери, поднял засов и распахнул двери.

И тут же застыл от изумления. Господи Боже, что случилось с ареной для турниров? Он поднес руку ко лбу, стараясь справиться с туманом, застилавшим его глаза. Только вчера он приехал в Сикерк и был глубоко удручен его плачевным состоянием. Сейчас перед его взором предстал великолепно ухоженный двор.

Он закрыл за собой двери и тяжело к ним привалился. Все здания стояли там, где прежде; правда, выглядели они несколько изношенными, но состояние их было весьма приличным. Двор был аккуратно уложен каменными плитами, всюду разбиты газоны. А сад! Господь свидетель, сад был просто прекрасен!

Однако и в нем не было ни души. Кендрику стало не по себе. Может, тому виной некие злые чары? Он вышел на покрытое травой поле и огляделся вокруг, все еще не веря своим глазам.

— Будь ты проклят, Ричард! — закричал он. — Покажись, наконец, и сразись со мной, как подобает мужчине!

В ответ не раздалось ни звука.

— Чертов ублюдок, выходи же! — закричал во весь голос Кендрик, распаляясь все больше от гнева. — Хватит прятаться за юбками Матильды, пора принять вызов!

Женевьева резко подняла голову, услышав громкие крики. Что еще случилось? Нахмурив брови, она старалась вслушаться в странный акцент кричавшего мужчины. Она едва могла распознать слова. Тяжело поднявшись с пола, Женевьева медленно поковыляла к двери. Наверное, это был очередной бандит, желающий ее похитить.

Она покинула кабинет Кендрика и направилась к лестнице, ускоряя на ходу шаг. Боже, куда подевался Уорсингтон, когда она так в нем нуждается? Она сбежала по лестнице, пересекла зал и резко остановилась при виде поднятого засова. Что происходит?

Открыв дверь, она выглянула наружу. Крики не утихали, а наоборот, становились все громче. Голос напоминал голос Кендрика, только звучал ниже и грубее.

Как будто он доносился из человеческой груди.

Нет, это невозможно. Она покачала головой, спускаясь по парадной лестнице. Даже не думай об этом, Баченэн! Какой бы это был для нее сокрушающий удар: представить, что Кендрик жив, и снова его потерять! Она этого не перенесет.

— Чтоб тебя черти взяли, Ричард! Покажись, наконец, сукин сын!

Женевьева бросилась в сторону дворовых построек. За углом простирался обширный газон, и именно оттуда доносились крики.

Посреди этого газона стоял Кендрик, крича во весь голос. Она расслышала имена Ричарда и Матильды. Одет он был в одежду, которая должна была находиться наверху, под стеклянной витриной. В руках у него был украшенный драгоценными камнями меч; утреннее солнце сверкало на стальном лезвии.

У Женевьевы перехватило дух, а сердце билось в груди, как сумасшедшее.

Кендрик заметил девицу, когда она появилась из-за угла здания. Затем она побежала к нему навстречу, крича его имя. Господи, что за одежда была на ней? С шеи до ног она была покрыта зеленым мехом, причем такого ядовитого оттенка он в жизни своей не видел. Кем она была? Кельтским эльфом с шотландского нагорья?

Несколькими размашистыми шагами он сократил между ними расстояние и схватил ее за руку.

— Ты кто такая, сука? — зарычал он.

— Кендрик, — обескуражено прошептала молодая женщина, — это же я, Женевьева. Любимый, разве ты меня не узнал?

— Как ты узнала мое имя? — требовательно спросил он, дивясь ее странному акценту. Говорила она, как крестьянка, но ее английский оставлял желать лучшего. Совершенно очевидно, что она не была знатного происхождения, иначе ответила бы по-французски.

— Кендрик, Ричард тебя убил, и в течение семисот лет ты был призраком.

— Ложь, — отрезал он. Ясно как Божий день — она была ведьмой!

— Все это время ты жил в Сикерке, — быстро продолжала она. — Я была последняя в роду Баченэнов, и ты хотел меня убить. Но потом мы полюбили друг друга. А этим утром ты впервые прикоснулся ко мне, разве ты забыл? Потом ты снова стал призраком, и я так расстроилась, что переписала Сикерк на тебя, и была уверена, что ты покинул этот мир.

Последняя в роду Баченэнов? Вот еще, да он знал всех Баченэнов наперечет, и она не была похожа ни на одного из них. Например, Джонатан Баченэн. Он очень хорошо помнил этого парня. Кендрик стоял перед ним и подробно описывал всех своих близких, чтобы тот запечатлел их на портрете. Еще он помнил, как играл в шахматы с Джонатаном и все время огорчался, что не может по-настоящему дотронуться до шахматных фигурок.

Но как такое могло случиться? Пальцы у него всегда превосходно двигались. Откуда тогда взялись эти странные воспоминания?

Он резко мотнул головой, отгоняя непонятные мысли прочь. Святые вседержатели, эта ведьма уже успела бросить на него заклятие.

— Ты, лживая девка, — процедил он сквозь зубы, хватая ее за руку и увлекая за собой обратно в дом. Может, если бросить ее в подземелье, ведьма потеряет свою колдовскую силу.

— Я не лгу, — быстро сказала женщина. — Я все о тебе знаю. На груди у тебя длинный шрам, который ты получил от брата Филиппа, когда вы, несмотря на суровый отцовский запрет, сражались на настоящих мечах.

Кендрик почти бежал, не обращая внимания, что женщина еле за ним поспевает, спотыкаясь на каждом шагу. Ничего, пускай себе поможет злыми чарами.

— Я знаю, что когда король подарил тебе Сикерк, ты в одиночестве поехал на берег моря и там молился, прося у Бога помочь тебе принять решение. И там тебе было видение Сикерка с садом вместо арены для турниров, по которому сновали странно одетые люди в металлических ящиках на колесах. — С ее губ сорвался всхлип, когда она споткнулась и упала. Он рывком поднял ее на ноги и потащил дальше. — Я знаю, ты принял это за знак, что ты должен жениться на Матильде, — продолжала она, задыхаясь от быстрой ходьбы. — Ты принял их за своих потомков, которые будут жить через много лет. Ты никогда об этом никому не рассказывал, Кендрик, только мне.

Кендрик поднял руку, чтобы ударом заставить ее замолчать.

Кендрик, мы никогда не поднимаем руки на женщину, даже во гневе. Всегда помни о том, что раз ты сильнее, значит, ты должен лучше контролировать свою силу.

Рука Кендрика неподвижно застыла в воздухе. Ради святого Георгия, это же была ведьма! Какая разница, ударит он ее или нет?

Даже дворовые девки не должны почувствовать силу твоего удара, сын. Женщина, кем бы она ни была, — одно из творений Господа. Никогда не забывай об этом.

— К черту, отец, здесь все по-другому, — проворчал Кендрик себе под нос, но все же опустил руку и просто зажал ею рот девицы. — Замолчи, ведьма, — прошипел он. — Ты служанка дьявола, и я не стану больше слушать твоих богохульных речей.

Она продолжала молча вырываться, но все же он был намного сильнее. Хотя она была высокой и гибкой, было в ней еще что-то, отчего она казалась очень хрупкой. Насупившись, он подхватил ее на руки и понес в дом. Просто она напустила на него больше чар. Нет сомнения, что на самом деле она ростом с его коня и в такой же мере привлекательна. Без этих ее бесовских штучек вряд ли она выглядела столь милой.