— Что — не только? — На всякий случай Эбби сделала вид, что не поняла, на что он намекает.

— Предполагается, что у вас начнутся не только занятия в школе, но и вообще новая жизнь. Ну и как вы, готовы?

Эбби молчала.

Пола так и подмывало напрямую спросить, как она относится к тому, что произошло между ними. Это не может быть явлением односторонним. Слишком мощный накал: явно из двух источников.

Он прижал ее к себе еще теснее. Голова Эбби легла ему на плечо — будто усталая птица возвратилась домой в гнездо. Что проку твердить себе, что порядочный человек не станет уводить невесту у друга, когда она у тебя в объятиях? Когда чувствуешь запах ее волос, ее кожи, когда она вся такая мягкая и податливая — какие тут к чертям принципы и моральные устои?!

Тишина стала чересчур интимной и чреватой взрывом, и Пол сказал:

— Мне нравится ваша семья.

— Правда? — Эбби подняла на него удивленное лицо.

Пол засмеялся, и Эбби ощутила, как у нее дрожит каждая клеточка. Как он это делает? Как умудряется одним только смехом привести ее в такое волнение? Наверное, у нее в организме явно чего-то не хватает.

— Мама привезла мне свое платье.

— Она ниже вас.

— Я имею в виду, платье, полностью сделанное ее руками. Между прочим, ее изделия продаются в Глазго и в Эдинбурге.

— Талантливая женщина.

Эбби молчала. В руках у Пола ей было так уютно, что говорить не хотелось — ни о семье, ни о Генри, ни о чем тревожном. Просто кружиться бы вот так в бездумном забытьи как можно дольше — и все.

— И вы его наденете?

— Даже не знаю, как поступить. Не хочется обижать маму, но, если я его надену… страшно подумать, что скажет Генри. Он этого не вынесет.

— И как же теперь Эбби быть? — с улыбкой спросил Пол и потерся щекой о ее волосы.

Хорошо, что сегодня днем вымыла голову и сполоснула травяным настоем маминого приготовления. От него волосы блестят и пахнут летним дождем.

— Не знаю, — честно призналась она, плывя в его объятиях и боясь нарушить такую зыбкую безмятежность.

Когда руки Пола обнимали ее, все проблемы казались разрешимыми.

Проблемы? Какие проблемы? Она выходит замуж за Генри, сестры обещали пристойно себя вести, а Пол после свадьбы уедет и… Ее пронзила такая боль, которую не снимут никакие таблетки.

— Наверное, нам пора вернуться к столу? — еле слышно спросила она.

— Оркестр еще играет. Да вы вся дрожите! Вам холодно?

— Пол, пожалуйста, не надо… — Эбби оглянулась, ища глазами Генри. Она и боялась, и надеялась, что он набросится на нее с обвинениями. В чем? Ну мало ли в чем! Хотя бы в неверности. Ведь каждая клеточка ее тела тянется к Полу и жаждет его ласк и поцелуев.

А Генри не смотрел в ее сторону. Он танцевал с Мей в другом конце зала, и даже на расстоянии Эбби чувствовала: неугомонная сестрица что-то замышляет.

Музыка кончилась, но Пол все не разжимал кольца рук.

— Эбби, а вы знаете, чего мне стоит сдерживаться и не целовать вас?

Закрыв глаза, Эбби застонала: ее уютный мирок безнадежно проваливался в тартарары.

— Пол, не надо!

— А знаете, что будет, если я вас сейчас поцелую?

— Прошу вас, не говорите так! — Она чувствовала, что сливается с раскаленным гранитом его тела, обжигаясь о каждую мышцу и каждое ребро. Ведь их разделяло всего несколько слоев тонкой ткани.

— А я скажу вам, что тогда будет, — продолжал он, не обращая внимания на ее слабые протесты. — Если я вас поцелую, мы оба загоримся и, превратившись в дым, поднимемся в облака. Не верите? Напрасно. А вот мы сейчас возьмем и проверим!

— Перестаньте! — Вырвавшись из его рук, Эбби смотрела на него, а он на нее.

Забыв об устремленных на них любопытных взглядах, они стояли нога к ноге, тяжело дыша, оба бледные, и пламя, полыхавшее в глазах Пола, отражалось в ее глазах. Собрав в кулак всю волю и самодисциплину, — спасибо бабушке! — Эбби выдавила из себя:

— Пол, не знаю, чего вы добиваетесь, но, прошу вас, прекратите. Для Генри и для меня это… это не шутки.

Пол ссутулился и вдруг стал выглядеть старше своих тридцати восьми лет.

— И для меня, представьте, тоже.

— Что вы хотите сказать?

— Я хочу спасти вас от чудовищной ошибки.

— Ничего подобного. Вы хотите меня смутить. Играете в какую-то непонятную игру для собственного развлечения. И в результате привели меня в такое смятение, что я уже сама не знаю, чего хочу. Пол, прошу вас, не надо так! И… и оставьте меня в покое!

Нет, ей только показалось, будто глаза у него потемнели от боли. Мужчины, подобные Полу Флинту, — крутые мужчины, знающие жизнь и умеющие получать от нее удовольствие, не станут переживать из-за кого-то, с кем знакомы меньше недели.

— Вы переживаете за Генри? — уже мягче спросила она. Ну конечно, в этом все и дело: он думает, будто она не подходит его другу. — Пол, поверьте, я буду ему хорошей женой. Может, сказочной любви у нас и не получится, но жить мы будем прекрасно. Мы с Генри достаточно зрелые люди и знаем, чего хотим. Так что мы…

— Эбби, ну и чего же вы хотите? — ласково перебил ее Пол, и его глаза впились ей в лицо.

— Чего я хочу? — переспросила она, стараясь потянуть время. — Я хочу… то есть мы с Генри хотим… Ну, с годами все мы моложе не становимся, и Генри говорит, что женатые мужчины живут дольше. Говорит, что по статистике в среднем…

Тут Пол отвернулся и вполголоса выдал целый поток ругательств. Эбби поморщилась, и он мрачно сказал:

— Ну раз такое дело, устраивайте ваши похороны, то бишь свадьбу.

И, скривив рот в горькой усмешке, ушел, оставив ее одну. С пылающим лицом, словно лунатик, Эбби пробралась в дамскую комнату. Проглотила оставшиеся две таблетки, сполоснула лицо холодной водой и накрасила губы коралловой помадой.

Она кое-как дотянула до конца вечера. Джун, как и обещала, не стала клеймить позором убийц коров и мучителей крабов. Мей не залезла на стол и не устроила стриптиз — и на том спасибо. Зато два раза вытащила Генри танцевать и запустила руки ему под пиджак, один раз потерлась носом об его галстук и один раз ткнулась головой в подбородок. Бедный Генри! Он терпеть не может, когда выставляют напоказ отношения.

Родители тоже были на высоте. Мама не предлагала никому читать судьбу по ладони, исследовать ауру и определять характер по почерку, а папа не пытался заключить сделку с персоналом кухни о поставке «райского чая». В целом вечер прошел успешно.

А в голове у нее молотом стучал вопрос: «Ну и чего же вы хотите, Эбби?».

Чего? Его! Она только и думает о том, как лежит голая в его объятиях, как прижимается к нему всем телом и как наконец узнает, что же это такое — экстаз, страсть, восторг любви…

Когда пришло время возвращаться домой, Пол любезно повез всю компанию на пикапе, а свою машину предложил Генри — чтобы он побыл с Эбби вдвоем. И на полпути домой на безлюдной стоянке неподалеку от церкви Эбби попросила остановиться.

— Генри, мы с тобой так редко бываем вдвоем, — тихо сказала она.

— Эбби, сегодня мы провели вместе всю вторую половину дня, — возразил Генри, включая одиннадцатичасовые новости радиостанции «Юго-Запад». — Не понимаю, чем ты постоянно недовольна.

Действительно чем? Эбби и сама хотела бы это знать. Ясно одно: что-то у них не так.

— Сегодня мы едва ли перемолвились словом. И ты даже ни разу меня не поцеловал. — Эбби выключила приемник. — Генри, может, поедем в отель и займемся любовью? Прямо сейчас.

— Эбби, да что на тебя нашло?

— Ты мне не ответил! — в отчаянии воскликнула она. Нет, ответил! И именно так, как и следовало ожидать. Эбби предприняла еще одну отчаянную попытку: — Генри, ну давай хотя бы поговорим об этом. Ты что, импотент?

— Эбби, я не намерен сидеть и выслушивать твои оскорбления!

— Не обижайся! — Она положила ладонь ему на руку. — Просто я хочу сказать, что даже если ты импотент, то это ничего не меняет. Ведь секс не самое главное для семейной жизни, верно? Если два человека по-настоящему нравятся друг другу, уважают друг друга и…