У меня не было никаких сомнений в том, что билет, который находился у Иосифа Львовича, выиграл автомобиль. С трудом я переждал ночь, а утром, сославшись на недомогание, уговорил друзей ехать домой, чем вбил последний гвоздь в гроб своей рыбацкой репутации.

Дома я разыскал некогда сунутую мне в карман значительную бумажку и, разгладив разорванную пополам обгоревшую газету, долго не решался заглянуть в таблицу розыгрыша. Наконец два травмированных ошметка соприкоснулись друг с другом, и взгляд мой медленно заскользил по столбцам цифр. Несколько раз, покосившись в шпаргалку, я уточнял в памяти написанные шариковой ручкой каракули. Заветный код становился всё ближе и ближе, сердце мое билось всё учащеннее, я уже почти видел вожделенные цифры! Но, – Виталий стукнул кулаком по столу, в который уж раз испытывая потрясение от досады, – на предполагаемом месте совпадения оказалась… прожженная угольями дыра.

Белошапка подскочил со стула и довольно грубым словом высказал свое волнение и, я бы сказал, восхищение. Признаться, меня тоже задело остросюжетное повествование ваятеля.

– Экие вы, однако, впечатлительные, – сказал Калошин, но было заметно, что он доволен произведенным на нас эффектом. Виталий хотел было разлить оставшуюся водку, но вдруг передумал и поставил бутылку на стол. «Видимо, на концовку легенды оставляет», – подумал я. «Андронников, хренов»… – Я прижал газету к груди, – продолжил рассказ скульптор, – и заплакал. Нет, не потому что мне стало обидно за столь нелепую коллизию судьбы, а оттого, что мое нервное напряжение уже, вероятно, достигло апогея. В голове мелькнула мысль: «А может, не получить желаемого – это иногда и есть везение»? Но я оделся и пошел в сберегательную кассу. Развернув свой клочок газеты с написанным номером, я приблизился к стенду с таблицей розыгрыша и взглянул на запомнившееся место. Номера на выигрыш «двадцатьчетверки» совпадали. Неимоверное спокойствие, даже умиротворение, овладело моим сознанием. Я брел по улицам, ничего не замечая перед собой. Придя домой, я лег на диван и проспал до позднего вечера. Такого глубокого и, к месту сказать, мертвецкого сна у меня не было со времени службы в армии. Проснувшись, я разыскал номер телефона крымского приятеля и позвонил в Новосибирск. На том конце провода подняли трубку; ответила женщина с печальной, как мне показалось, интонацией в голосе. Я представился и попросил позвать к телефону Иосифа Львовича. После достаточно длинной паузы она едва проговорила, что ее муж на прошлой неделе… скончался. В трубке послышались глухие рыдания. Я молчал, не зная, что сказать в ответ. Наконец я выразил вдове свои соболезнования, и связь тут же прервалась – очевидно, она положила трубку.

Бессвязные мысли хаотично крутились в голове, но к вечеру я почти утвердился во мнении, что администратор решил таким кощунственным способом обмануть меня и в сговоре с женой инсценировал свою смерть. В памяти сразу воскресили его удачные попытки любыми путями избежать расплаты за выпивку. Театрал хренов – не на того нарвался! Но уже через минуту я кардинально поменял свое предположение: а что если он действительно умер? Я закурил сигарету и подошел к окну. А, может быть, его жена не ведала о крупном выигрыше и после ритуально-погребальных затрат, скорее всего, ей такие деньги не помешают? Но сумеем ли мы найти лотерейный билет? В любом случае, я решил ехать в Новосибирск. Пожалуй, удивится Иосиф Львович, увидев меня, ежели, он всё-таки пребывает во здравии.

Ранним утром я сел в скорый поезд Адлер – Новосибирск, который уже через несколько минут увозил меня в столицу российской науки, – Калошин снова взял со стола бутылку и, на сей раз, намерения своего не поменял: плеснул в стаканы немного водки.

– Виталик, а ты не брешешь? – с подкупающей прямолинейностью спросил плотник.

– Век воли не видать, – ногтем большого пальца ваятель клятвенно дернул себя за передний зуб. Обет бригадира, видимо, настолько убедил Белошапку, что, едва выпив спиртное, он потребовал продолжать рассказ.

– Ну, дальше начинается самое интересное, – Калошин последовал примеру гробовщика, затем, не спеша, закурил сигарету. – Елизавета Владимировна, – именно так звали хозяйку, – долго не могла понять, чего же от нее хочет курортный знакомый покойного супруга. Подозрения об имитации смерти Иосифа Львовича я отбросил сразу – настолько естественной оказалась скорбь вдовы, что не вызывала никаких сомнений. Да и обстановка в доме соответствовала недавно побывавшей здесь смерти: я почувствовал это.

– Как это – почувствовал? – удивился плотник.

– Коля! Ты же на кладбище работаешь… – возмутился скульптор. – Неужели не ощущаешь, когда разобщаются дух и материя? – но, взглянув в лицо Николая, лишь махнул рукой. – Елизавета Владимировна сказала, что о лотерейном билете муж ей ничего не говорил. И это было похоже на правду. Возможно, забыл. А может быть, хотел утаить крупный выигрыш. Я стоял в растерянности и не знал, как сформулировать намек, что надо бы этот чертов билет найти. Но вдова оказалась не только догадливой, но и практичной женщиной – она тут же организовала в квартире тщательные поиски, к которым подключился и ваш покорный слуга.

Мы обследовали рабочий стол Иосифа Львовича, перетряхнули все книги в домашней библиотеке, которых оказалось очень много, вывернули карманы всех его брюк, пиджаков и рубашек, но наши усилия оказались тщетными. Елизавета Владимировна предложила кофе, и пока она гремела чашками на кухне, я рассеянно перебирал бумажки, хаотично валявшиеся на столешнице. В руки попалась газета, дизайн которой показался невероятно знакомым. Я немедленно развернул печатное издание, и перед моими глазами предстала таблица розыгрыша лотереи ДОСААФ. Ровные, на первый взгляд, ничего не значимые столбцы цифр беспристрастно застыли на странице. Лишь одна из нескольких сотен строчек привлекала внимание, ибо она была подчеркнута красным карандашом. Я хорошо помнил это магический код: серия А 069 номер 49478299. Выигрыш: автомобиль ГАЗ-24 «Волга». Я медленно опустился на стул. Выходит, смерть позволила Иосифу Львовичу узнать о привалившей ему удаче, но решительно отвергла возможность вкусить материальный эквивалент благой вести. Порой, этого достаточно, чтобы быть счастливым. Ведь говорят же, что исполнение – враг желания.

В комнату, с подносом в руках, вошла Елизавета Владимировна. Я молча показал ей газету с таблицей розыгрыша. На несколько секунд вдова задумалась.

– Вы знаете, Виталий, у меня прекрасная память – я знаю эту газету, – Елизавета Владимировна пригубила из кофейной чашечки. – Более того: помню момент, когда я неожиданно вошла в его кабинет, а Иосиф что-то черкал в газете красным карандашом, а затем… – женщина пролила кофе на платье; было заметно, что она волнуется. Вдова прикоснулась рукой ко лбу. – Затем муж, как мне показалось, поспешно сунул во внутренний карман своего пиджака какую-то бумажку. Я подумала, что это были деньги. Надо признать, что несмотря на достаточно устойчивое материальное положение нашей семьи, Иосиф был невероятно скупым человеком. – Я понимающе кивнул. – Допускаю мысль, вернее, даже уверена, что в тот момент в руках его был лотерейный билет. – Елизавета Владимировна вздохнула. – Буквально через несколько минут ему стало плохо, я вызвала бригаду скорой помощи, – глаза женщины наполнились слезами, она достала носовой платок, – обширный инфаркт… Его не довезли даже до больницы… – Я молчал, понимая, что любой вопрос сейчас будет неимоверно бестактным. Когда вдова несколько успокоилась и снова взяла в руку кофейную чашечку, я спросил:

– Елизавета Владимировна, а в какой пиджак он положил билет? – Я встал со стула и в волнении принялся ходить по комнате. – И где сейчас находится этот пиджак?

Лицо вдовы стало еще более скорбным.

– Это был новый темно-синий костюм из чистой шерсти. Мы купили его всего три года назад. – Я понял, что фундаментальность их брака была обозначена еще и национальной общностью. – Иосифу очень нравился этот костюм, и надевал он его в особо торжественных случаях. В тот день, – Елизавета Владимировна снова вздохнула, – в нашем театре давал концерт Дмитрий Хворостовский. Надеюсь, вы понимаете, что профессиональных забот у администратора было предостаточно, а тут еще такой – хоть и положительный – стресс с лотерейным билетом. Вот сердце и не выдержало эмоциональных нагрузок, – вдова умолкла и опустила глаза. – А похоронили мы его, Виталий, в этом темно-синем костюме. Карманы брюк и боковые пиджака я проверила, а вот внутренние… В тот момент, когда я собиралась это сделать, меня кто-то отвлек, и я отдала костюм санитарам. На моих глазах они одели мужа, положили его в гроб и …