Беседа заглохла. Они молчали, пока официант убирал тарелки и наливал кофе. Но в конце концов им пришлось вновь заговорить. Ведь не могли же они просто сидеть молча, разделенные чем-то гораздо большим, нежели стол.

Хью допил вино и прокашлялся, затем расправил худые плечи и посмотрел Гранту в глаза.

— Мы думали… может, Кэсси переедет к нам? Нам кажется, у нас ей будет лучше.

Грант вскинул бровь и, с осторожностью подбирая слова, сказал:

— Я благодарен вам за предложение, но, по-моему, ей лучше пока побыть дома. Нам с ней нужно привыкнуть к теперешней ситуации. Может быть, весной она сможет приехать к вам на несколько дней.

— И сколько же нянь ты сменишь к тому времени? И сколько времени проведешь в разъездах? — Шея Хью стала медленно наливаться краской.

Грант напрягся.

— Я не могу…

— Дорогой мой, мы не хотим сказать, что ты не любишь Кэсси. А также не имеем в виду, что ждем ее на несколько дней.

Хью проговорил это так тихо, что Гранту на миг показалось, будто он ослышался. Но Хью продолжил:

— Я считаю, мы сможем обеспечить ей более спокойную жизнь, чем ты. У нас она обретет дом.

Гранта обдало холодом. Он застыл, не в силах проронить ни слова, и только смотрел на тестя, чувствуя, как бледнеет.

Но затем он рассвирепел — настолько, что ухватился за край стола, чтобы сдержать себя и не ударить человека, сидящего напротив. Этим мужчиной Грант когда-то восхищался, считал его своим вторым отцом, так как его родной отец погиб, когда Грант был еще мальчишкой. А теперь этот человек осмелился предположить, пусть даже на минуту, что Грант отдаст им Кэсси.

Ему следовало бы ожидать чего-то подобного, учитывая поведение родителей Кэтрин во время ее болезни. И тем не менее это оказалось для него неожиданностью. Сжимая руками край стола, он изо всех сил боролся со своей яростью и сидел молча до тех пор, пока хотя бы отчасти не овладел собой.

Наконец, с трудом проглотив комок в горле, Грант медленно поднялся, уперся ладонями в стол и слегка наклонился к Хью и Дороти.

— Никакие силы на всем белом свете не заставят меня расстаться с Кэсси.

Он повернулся и ушел, ни разу не обернувшись.

В конце недели в банке кипела работа. Даже перед самым закрытием в операционном зале толпилось множество клиентов. Звонили телефоны, слышался приглушенный гул голосов, сквозь который временами прорывались громкие возгласы и смех.

Оторвавшись от бумаг, Шарон через стеклянную стену кабинета наблюдала за служащими, с удовольствием отмечая мастерство и быстроту, с которыми они обслуживали посетителей. Прошедшая неделя вообще была удачной. Дела на работе шли успешно. Кэсси доставляла ей много радости. Да к тому же Грант вернулся на день раньше.

Шарон нахмурилась. Грант. Он очень ее заботил. Как скажутся на Кэсси его частые отлучки? Да еще…

Телефонный звонок прервал ее мысли.

— Алло?

— Шарон, это Грант. Привет. У меня к тебе просьба. Я на совещании и…

— И ты придешь поздно. Могу ли я забрать Кэсси? — закончила за него Шарон. — Грант, ведь ты только что вернулся. Тебе не кажется…

— Я ничего не могу с этим поделать, — сказал он. — Ты меня выручишь?

Шарон вздохнула.

— Ты же знаешь, что да. Но ты в долгу перед своей дочерью. Я заберу ее к себе и испеку печенье или приготовлю что-нибудь.

— Только не занимайся ужином. Я принесу пиццу. — Грант повесил трубку.

— Пиццу! — Шарон уставилась на телефонный аппарат с такой злостью, словно перед нею был сам Грант. Немного успокоившись, она поднялась и надела пальто. Кэсси наверняка огорчится.

Войдя в ярко освещенную комнату детского сада, Шарон не увидела Кэсси. Навстречу ей двинулась Джин Саймон, хозяйка сада.

— Кэсси в другой комнате. Она провинилась.

Сердце Шарон упало.

— Уже третий раз за эту неделю.

Джин кивнула головой в мелких светлых кудряшках, и обе женщины направились к небольшому холлу.

— Я пыталась дозвониться до Гранта, но он весь день занят. Эту неделю Кэсси вела себя неважно. Но если честно, я предпочитаю непослушную Кэсси тому молчаливому маленькому существу, каким она была последнее время. У нее дома что-нибудь произошло?

«Помимо частых отлучек отца?» — Шарон не произнесла вслух того, о чем, вероятно, подумали они обе.

— Не знаю, — ответила она. — Что же Кэсси натворила в этот раз?

— Подралась с Джонни Уайтейкером.

— Но он же вдвое больше ее!

— Да, верно. — Джин покачала головой, улыбнувшись. — Я могу сказать только одно: если у нее в будущем появится желание заняться боксом, то она, несомненно, добьется успеха. — Они остановились у двери. — У Кэсси подбит глаз. Но если это принесет вам облегчение, могу сообщить, что у Джонни целых два синяка. С его родителями проблем не возникнет. Мне кажется, они будут так поражены тем, что их сыну досталось от девочки, что предпочтут поскорее забыть о случившемся. — Джин распахнула дверь и ушла.

Кэсси сидела на оранжевом пластиковом стуле, опустив голову и ссутулившись, и болтала ногами.

— Кэсси… — Шарон шагнула к девочке.

Та медленно подняла голову. Правый глаз ее заплыл, под ним был огромный черно-синий синяк. У Шарон перехватило дыхание, но она удержалась и не бросилась к малышке, а только скрестила руки на груди.

— Он обзывался, — заявила Кэсси, выставив подбородок.

— Не лучше ли было бы просто не обращать на это внимания?

Ответа не последовало.

— Папа задерживается на работе? — поинтересовалась вместо этого Кэсси с некоторым вызовом.

Такая маленькая и беззащитная… Сердце Шарон защемило.

— Да, — ответила Шарон и широко раскинула руки. — Иди сюда, я тебя приласкаю.

Кэсси секунду колебалась, а потом соскочила со стула. Шарон крепко прижала к себе девчушку. Любовь, нежность и боль переполняли молодую женщину. Она едва не всхлипнула. Будь Грант здесь, она, наверное, придушила бы его. Шарон еще крепче обняла Кэсси.

— Папа обещал принести пиццу на ужин, так что, думаю, он придет не очень поздно.

Спустя час после их возвращения домой открылась входная дверь и раздался голос Гранта:

— Есть здесь кто-нибудь?

Кэсси бегом бросилась из кухни, Бриттани помчалась вслед за ней. Шарон осталась одна заниматься уже почти готовым печеньем. Она намеренно не спеша вымыла руки и тщательно вытерла их, прежде чем повернуться и встретить Гранта, когда тот вошел на кухню. Рядом с ним уныло плелась Кэсси, явно страдая из-за только что полученного от отца нагоняя. Счастливым выглядел один щенок. Глаза Бриттани блестели, она виляла хвостом от радостного возбуждения.

Шарон выдавила из себя улыбку. Грант встретился с ней взглядом, потом сказал:

— Кэсси, иди умойся. — Он подождал, пока девочка не скрылась из виду. — Мне лечь на пол, чтобы тебе легче было топтать меня ногами? — Голос его звучал тихо и устало.

Шарон старалась не замечать темных теней под глазами Гранта и резче обозначившихся за последнюю неделю впадин на щеках. Он был явно измучен до последней степени, хотя держался подчеркнуто прямо.

Злость пропала так же быстро, как и появилась.

— Садись, — тихо проговорила Шарон. — Конечно, тебя стоило бы наказать, но ты ведь знаешь, что я не могу на тебя злиться. Даже когда ты этого заслуживаешь.

Грант улыбнулся, но в глазах его затаилась усталость. Он положил пиццу на стол, подошел к холодильнику и вынул бутылку содовой. Открыв ее, он обернулся к Шарон.

— Мне жаль, что пришлось позвонить тебе в последнюю минуту.

— Мне тоже жаль, но только Кэсси. Ты ведь знаешь, я всегда рада ей.

Грант кивнул, отпил из бутылки и прислонился к столу.

— У меня не было другого выхода.

— Может быть, следовало бы извиниться и уйти с совещания?

— Я не мог.

— А если бы я не смогла забрать Кэсси?

Грант, не отвечая, засунул руки в карманы джинсов. Он опустил голову, темно-синие глаза наполнились такой печалью, что по спине Шарон пробежал холодок. Грант выглядел невероятно одиноким. Она подошла и положила руку ему на грудь, желая выразить свое сочувствие. Грант поднял голову.