— До свидания, мисс Пармали. Я тоже намерен задержаться здесь. — Обращаясь к Сэди, он добавил: — Не смогу ли я увидеть вас в городе на этой неделе, миссис Бишоп?

— Не думаю, преподобный… Я… мы редко покидаем ферму.

— В таком случае, может быть, вы мне окажете честь и позволите заехать к вам? — спросил священник и поспешил уточнить: — И к мисс Пармали, и к вашей малышке, конечно.

— Я… — ее голос осекся, она подняла глаза на Клэр, прося помощи.

— Добро пожаловать в любое время, преподобный, — сказала Клэр. — По правде говоря, к нам в Глориету редко приезжают гости.

Она спустилась по ступенькам и пошла к коляске, оставленной в прохладной тени. Сэди подняла Хармони на деревянную скамейку и села сама. Клэр уже освобождала тормоз, когда громкий дребезжащий голос Лидии Кэссиди раздался из толпы женщин:

— Как тебе не стыдно, Клэр Пармали! Как ты посмела притащить их сюда!

— Над Богом нельзя насмехаться, — сказал кто-то, вероятнее всего, Гарриет Томпсон.

— Дамы, пожалуйста, — ужаснулся преподобный Мюллер.

Он сбежал по ступенькам, желая унять женщин. Кое-кто из наблюдавших эту сцену тоже попытался вмешаться. Нашлись и такие, кто посочувствовал Сэди и был готов простить ее, ведь именно об этом только что говорилось в проповеди. Но они оказались в меньшинстве и не такие горластые, как те, кто был полон решимости изгнать грешницу из города.

— Проститутка!

— Распутница!

— Мы не позволим тебе отравить нашгород своими пороками! — раздался мужской голос. Подогреваемый христианским долгом и начисто забывший о своих собственных посещениях салуна, он нахмурился и сердито хрипел: — Убирайся вон! В Даллас! Туда, где тебе место!

— Мама! — воскликнула Хармони, потрясенная происходящим. Она подняла глаза на мать, потом с детским изумлением поглядела на кипящую злобой толпу. — Почему они кричат на нас?

— Пожалуйста, Клэр, поехали! — взмолилась Сэди с мукой в голосе. Бледное лицо ее было совершенно потрясенным. Дрожащей рукой она обняла Хармони за плечи, желая защитить дочь.

— Черт бы их побрал! — выпалила Клэр и, подавляя в себе сильное желание сказать пару ласковых в ответ на крики толпы, резко щелкнула вожжами над головой лошади. Коляска понеслась.

— «И стыдно произнести слова, которые произносят уста их тайно!» — процитировала Лидия со злым триумфом.

К собственному лицемерию она была снисходительна, на что преподобный Мюллер без колебаний указал ей.

Коляску трясло на колдобинах пыльной дороги. Клэр старалась взять себя в руки. Когда город остался позади, она принялась искренне извиняться:

— Сэди, прости. — Изумрудные глаза Клэр были полны боли. — Это я виновата, я знала, что такое может случиться. Но я думала, если на кого и накинутся в церкви, то на меня. А не на тебя! Но я оказалась такой дурой! Мне не стоило…

— Ты не виновата, Клэр, — возразила Сэди. Она прижала к себе дочь и с трудом удерживалась от слез, которые блестели на прекрасных глазах. — Я не хотела бы говорить сейчас об этом.

Клэр кивнула, соглашаясь. Она, конечно, не могла осуждать Сэди за то, что та чувствует себя совершенно несчастной. Странное дело, после множества трудностей, выпавших на долю этой женщины, она не стала злой или циничной. Нет, она абсолютно иная: чувствительная, добрая, настоящая труженица и любящая мать. Сэди Бишоп совсем не распутница. «Боже мой, — подумала Клэр, возведя глаза к небу. — Почему на земле так мало доброты выпадает на долю тех, кому она нужнее всего?»

Остаток пути ехали молча, и даже Хармони передалось настроение обеих женщин. Как только они вернулись на ферму, Сэди с дочкой ушли в дом готовить еду. Клэр хотела предложить свою помощь, но, передумав, пошла наверх переодеться. Она сняла выходное платье и облачилась в простую коричневую юбку и белую хлопчатобумажную блузку. Этот наряд знавал лучшие времена, но очень давно. Клэр не волновало, как она одета. Сейчас она хотела с головой окунуться в работу и забыть обо всем. О проблемах Сэди… И о собственных…

Клэр казалось, что ничего худшего уже не может произойти в этот день, но она ошиблась.

Много позже, когда работники наконец выспались после бурно проведенной ночи и занялись кто стиркой, кто письмами, или просто убивали время, на горизонте появился одинокий всадник. Он направлялся в сторону фермы. Первым его заметил Салли.

— Кто-то едет, — сказал он, щурясь от яркого солнца.

Они с Клэр стояли у загона, опираясь о перекладину и наблюдая, как Мика объезжает новую кобылу, приучая ее ходить в узде. Животное яростно мотало головой, хрипело, било копытами, но Мика умел обходиться с лошадьми: не было никакого сомнения, что он победит в этом поединке человека и животного.

Услышав слова Салли, Клэр напряглась. Она тоже сощурилась и посмотрела в сторону горизонта: «Рэнд…» Она узнала его даже отсюда. Никто из мужчин не сидел в седле так вальяжно. Никто другой не пугал ее так, как он. В животе у нее все скрутило. Клэр, конечно, знала, что Рэнд появится на ферме. Из-за этого-то весь длинный день она и была будто на иголках. Теперь, когда ожидания подтвердились, Клэр с трудом поборола в себе желание убежать.

— Ты кого-нибудь ждешь? — спросил Салли, заметив, каким бледным стало лицо девушки.

— Нет. Но… Может быть, — нервно ответила она и, беззвучно застонав, отошла от загона, пересекла двор и встала под деревьями.

Салли пошел следом.

Приближаясь к дому, Рэнд пустил лошадь шагом, а когда доехал до Клэр и Салливана, остановился и ловко спрыгнул на землю, стянув шляпу с головы. Темные густые волосы блестели на солнце. Хлопчатобумажная рубаха с двумя рядами пуговиц, на которую был надет жилет из оленьей кожи, в точности повторяла цвет его глаз. Хлопчатобумажные брюки обтягивали ноги. А сапоги, скорее простые и крепкие, чем модные, так здорово стянуты кожаным шнуром, что произвели бы впечатление на многих молодых ковбоев. На бедре болтался «кольт» сорок пятого калибра.

Рэнд показался Клэр сейчас гораздо опаснее, чем вчера вечером.

Прямой пронзительный взгляд Рэнда остановился на ее лице. Она гордо вздернула подбородок и уже открыла рот, чтобы заговорить, но Салли опередил ее.

— Назовите свое имя и род занятий, мистер, — резко приказал он, впившись пальцами в ружье. Казалось, в любой миг он может пустить его в дело.

— Слабовата у тебя память, старик, — протянул Рэнд с насмешливой улыбкой.

Салли хмуро и внимательно посмотрел на него… Через несколько секунд он узнал незваного гостя.

— Логан, — пробормотал он, а на лице появились злость и презрение. Он без предупреждения вскинул ружье и прицелился в Рэнда.

— Салли, не надо! — Задыхаясь, крикнула Клэр и бросилась вперед, чтобы оттолкнуть его. — Положи ружье.

А Рэнд даже не потянулся к «кольту».

— Я поклялся, что, как только тебя увижу, прямиком отправлю в ад, — сказал Салли. В его глазах загорелась смертельная угроза.

— Не говори глупостей, — раздраженно заявила Клэр. Она отвела в сторону ствол ружья и резко повернулась к Рэнду: — Прошлой ночью я тебе ясно сказала, что не хочу тебя видеть.

— Я здесь вполне официально.

— То есть? Что значит «вполне официально»? — хмыкнула она, и в голосе ее прозвучала язвительная недоверчивость.

Клэр наблюдала, как Рэнд без суеты достал что-то из кармана жилета и протянул ей. Глаза ее стали в пол-лица при виде серебряной пятиконечной звезды, которую мог предъявить только представитель правопорядка.

— Я теперь рэйнджер, Клэр, — сообщил он ей. — Местные власти попросили помочь, — сказал он, засовывая жетон в карман жилета. — Меня направили расследовать ограбления в ваших краях. — Он не уточнил, что вызвался добровольно, как не признался и в том, что только смерть могла помешать ему приехать сюда после невероятного открытия: Клэр все еще миссис Логан.

— Так ты теперь техасский рэйнджер? — повторила она, пораженная новостью.