Сделала шаг в сторону, но под ногами оказалась улика моего времяпрепровождения до прихода горбоносого, которая с громким «звяк» опрокинулась на пол и покатилась к камину. И пока мы оба с интересом наблюдали за ее путешествием, в кабинет вошел седовласый и женщина небольшого роста, симпатичная в длинном прямом платье и забранными на затылке в узел волосами.

Окинув меня изучающим взглядом, сразу найдя дырку в черепе, а я ее именно так и представляла, дама положила руку мне на плечо и потянула за собой, весьма сурово поглядев на седовласого, тот, конечно, даже бровью не повел. Не знаю, куда она хотела меня увести, но в любом случае подальше от… этого, хотя бы на время. Правда, то, что ждало меня за дверями, могло быть в разы хуже.

Воспротивиться? Инстинкт самосохранения подсказывал, что я тут чужая, и за гонор получу что-нибудь типа увечий в лучшем случае, посему, сцепив зубы, пошла за дамой в зеленом.

Мы оказались в сером коридоре-тоннеле, оба конца которого тонули во мраке. Скупость архитектора и хозяина хорОм впечатляла, никаких украшений, картин, мебели. Аскетизм во всей красе.

Женщина все время пока мы шли, молчала, похоже, была осведомлена о том, что я ничего не понимаю. Да и ушли мы не так далеко от кабинета, буквально метров через пять, она распахнула передо мной неприметные, в тон со стенами створки, и мы оказались в спальне, по крайней мере, кровать тут наличистовала, как и два высоких стрельчатых окна, стол, пара кушеточек, еще одна неприметная дверь. И тепло. Даже без горящего камина! И везде фонарики! Женщина исчезла за той самой незаметной дверкой, и звук зажурчавшей воды просто заворожил. Пить, туалет и… пить! Вернувшись обратно в спальню, она вручила мне большой кусок толстой ткани и указала на дверь, из-за которой доносились такие заманчивые звуки.

Ванная, а это была она, облицованная серым камнем похожим на мрамор на потолке леечка, из которой била горячая вода, создавая вокруг волшебные облачка пара, дырочка в полу за невысокой ширмочкой, по типу наших общественных туалетов. Чистота, теплота!

Скинув одежду прямо на пол, я встала под обжигающие струи, для регулировки давления был обычный рычаг. На мраморной полочке обнаружились две склянки, запах приятный, травяной, по консистенции — наш гель и пенится хорошо. Кожу на голове нещадно щипало даже от простой воды, а вымыться очень хотелось, но голову мыть не рискнула, похоже, при падении в темноте, я рассекла кожу, но в этом мире как-то туго с зеркалами и рассмотреть свои повреждения я не могла.

Завернувшись в полотенце, назовем так эту простынь и, собрав ворох одежды, вернулась в комнату. Дама раскладывала на маленьком столике бинты и пузырьки, жестом указала на кровать. И как только пациентка приземлилась, начала обрабатывать рану. Я, сжав зубы, терпела, только до ломоты в пальцах вцепилась в одеяло. Закончив, а повязку она делать не стала, дама-лекарь протянула мне пузырек, жестом показав выпить. Я с сомнением посмотрела на нее. Она сложила ладони и приложила их к щеке «заснешь». А я, сделав испуганное выражение лица, провела пальцем по горлу и показала на себя. Женщина, покачав головой, осуждающе зыркнула на меня.

В этот момент в дверь постучали (я вздрогнула, испугавшись, что придет седовласый и разрушит такое хрупкое спокойствие) дама ушла открывать, вернувшись обратно с подносом. На нем стояли тарелка с чем-то похожим на гречу и с чем-то напоминающем мясо, маленький чайник с пустой чашечкой, маленький ножик и миленькая трехзубчатая вилочка, все в вензелях, сверху точно купол, все это накрывала белая салфетка. Поставив сие богатство на кровать и сдернув салфетку, женщина отошла к софе и притащила платье, темно-зеленое. Хотя, как оказалось, это не платье, а брюки и длинная туника с разрезами и капюшонам. Разложив все это передо мной, она указала по очереди на одежду, поднос с едой и грозно ткнула в пузырек. После чего направилась к выходу. И вдруг, как будто что-то вспомнив, вернулась, осторожно протянув ко мне руки, взяла мое лицо в ладони и изучающее на меня смотрела минуты две. Глаза чуть поблескивали зеленью. А брови ползли вверх. Задумчиво хмыкнув, она вышла. Щелкнул замок.

Даже проверять не буду, наверняка заперли.

Я же осталась сидеть на кровати в окружении еды, одежды и с мыслью, что надо было еще бутылочку из запасов горбоносого прихватить.

Еда оказалась вкусной. В чайнике травяной отвар, опять чертополох. Да они издеваются что ли?! Хотя, где-то читала, что его пьют те, кто много «пьет», для печени полезно. А уж, сколько пью я! И если это кошмар не закончится, хорошо бы вообще… Я мотнула головой, отгоняя страшные мысли. После еды и душа, опрокинув в себя еще и пузырек, я перевесила одежду на высокую спинку кровати, залезла под одеяло голышом, скинув полотенце на пол. Стирать одежду не было сил. А головная боль, которая до этого чуть поутихла, вернулась с новой силой.

В сон я провалилась практически мгновенно, очень надеясь проснуться дома.

— В течение месяца поступили сообщения о четырех пропавших, вчера вечером стало известно о пятом — ребенке из клана Пожирающих, о нем, как я понял, ты уже знаешь. Есть кланы, которые не вмешивают в свои внутренние дела никого со стороны, соответственно, пропавших может быть больше. Статистика такова: пропадают дети от года до пяти лет, и до вчерашнего дня мы не могли выявить иной взаимосвязи, теперь же стало ясно, что это уже проявившие магические способности или особенности своего рода. У первого пропавшего ребенка, сына младшего отпрыска ветви Создающих Кошмары, исчезли все магические способности, напрочь. И как ты понимаешь, если для Кошмаров, это не так принципиально, то вот для тех же Пожирающих — это конец. Если ребенок лишится магии — он просто умрет с голода. Троих пропавших нашли в Империи, как и последнего мальчика, еще двоих обнаружили в границах третьего и седьмого королевств. Все фамильные амулеты и артефакты на детях, собственно, по ним их и находили, физически не тронуты, только испуганы.

— А память? — магистр выгнул затекшую спину, точно большой кот, и, отодвинув кресло, закинул ноги на свой огромный стол.

— Годовалые матерей узнают, дети постарше и других родственников, но три дня в течение которых они отсутствуют, ничего, даже при магическом вмешательстве. Но тут сложно, дети — маленькая и, в то же время, огромная сфера воспоминаний. Для них кресло в столовой, как горы Шаргент, они все воспринимают более масштабно.

— Как происходили похищения?

— Это самое загадочное. Мать могла идти по саду за ручку с дитем, отвернуться на мгновение, а его уже не было. Это и напрягает. Для клана Растьер — это в двойне трагедия, у них дети рождаются раз в двести — триста лет, так еще и прорыв безопасности у начальника по безопасности, — Иллар невесело усмехнулся.

— Дед в курсе?

— Поставлен в известность вчера.

— Ты лично видел мальчика Кошмаров?

— Нет, осмотр проводили твои доверенные маги, дословно сказали, что живой, сердце бьется, ест, пьет, смеется, но он, как зола, даже энергического запаса не ощущается.

— Меры?

— По возможности приняты. Оповещены все кланы. Многие мамаши выехали в свои владения в Империи, надеясь избежать новых похищений. В Темной столице будет «многонелюдно», — Сверт зажмурил глаза, видно было, что он устал, но отдыхать времени не было.

— Известно о подобном со взрослыми?

— Нет, пока.

— А вот мне, кажется, уже известно.

— …?

— Пока не все еще проверил, когда разберусь — извещу. Кстати, а как на похищенных лекарская магия действует?

— Прецедентов не было. Состояние детей не требовало лечения.

— Проверь, пусть попробуют. Раз семьи выезжают в Империю, следует известить Императора и Тьера. Тьером я сам займусь, знаю, как вы друг друга «любите».

— Он не дал согласия представить меня в Орден Бессмертных, — глаза вампира блеснули в свете единственного оставшегося фонарика и потонули во тьме.

— А ты крайне беспринципен в отношении женщин, а ты знаешь, Тьер у нас на страже нравственности.