— В ММК точно многого нахватаетесь.

— Вы там служите?

— Руковожу психиатрическим отделением. Фактически занимаюсь моделированием повеления, но стараюсь получить представление о картине в целом, поэтому и прослушала курс Чамберса.

Стивен кивнул.

— Скажите мне вот что, Эллен…

— Эл.

— Ладно, Эл. Чем занимается ММК? Признаюсь, я взялся за дело вслепую. Получил предложение и согласился, ничего практически не выяснив.

— Я больше нигде бы не стала работать, — спокойно заявила она, и он ей поверил. — ММК собирает лучшие умы со всех концов человеческой галактики с единственной целью — накапливать знания.

— Меня никогда особенно не привлекало знание ради знания. Честно сказать, я иначе себе представлял ММК. В академических кругах его считают весьма корыстной, торгашеской организацией.

— Ученые и врачи практики не обращают большого внимания на мнение академиков. И я не исключение из подобного правила. Группа медиков довольно-таки авантюрного склада создавала ММК на частные средства — на займы, а не на гранты…

— Нечто вроде бригады скорой помощи?

— Да, на первых порах. Где-то вечно бушует какая-нибудь чума, так что эта самая группа летала повсюду, оказывая услуги за деньги. В основном предлагалось поддерживающее лечение. Тогда уже выяснилось, что многочисленные патогенные и вирусные организмы на пораженных ими планетах устойчивы к современным терапевтическим методам, и группа, получив срочный вызов, могла лишь протягивать руку помощи. Они кое-чего добились, запатентовали новые методы, потом осознали необходимость дальнейших фундаментальных исследований. Открыли на Толиве постоянную базу и начали глубже копать.

— По-моему, довольно успешно. Теперь ММК баснословно богат.

— Могу вас заверить, никто с голоду не умирает. В корпусе хорошо платят, надеясь на привлечение лучших умов. Выделяются невероятные средства на разнообразные исследования, ученым предлагается добрая доля доходов с открытий, имеющих рыночный спрос. Знаете, недавно мы временно передали компании «Теблинко фармасьютикалс» право на производство антитоксина печально известной лишайной трухи.

На Дейлта это произвело серьезное впечатление.

Лишайная труха буквально изводила межзвездных путешественников. С виду напоминала обыкновенный лишай средней степени тяжести, однако грибок вырабатывал нейротоксин с неизменно фатальным воздействием на центральную нервную систему. В высшей степени заразное заболевание, излечимое только при быстром обнаружении, при обязательном удалении пораженного участка кожи, пока не было найдено средство против него.

— Наверно, один этот препарат целиком финансирует деятельность ММК.

Эл покачала головой:

— Ни в коем случае. Вы, видно, понятия не имеете о масштабе деятельности корпуса. На каждое окупившееся исследование приходятся тысячи тупиковых. Все они требуют денег. Крупнейшее фиаско мы потерпели с Натаном Себитовом.

— Да, я слышал, он ушел.

— Его попросилиуйти. Возможно, это величайший в галактике биофизик, однако он опасен — полностью пренебрегает требованиями безопасности по отношению к самому себе и к собственным сотрудникам. Работал с каким-то чудовищным излучением и в конце концов полностью израсходовал отпущенные средства.

— Ну, по-моему, быстро найдет себе новое место.

— Естественно. Через пару дней после так называемого «ухода» из ММК ему предложили на Камедоне все необходимое для продолжения дела.

— Камедон… Образцовая планета, в которую Перестройщики вбухивают кучу денег?

Она кивнула:

— И Натан Себитов стал самым пышным пером на шляпе. Должен сделать какое-то потрясающее открытие. Остается надеяться, что его забавы с жестким излучением все вокруг не погубят.

Девушка помолчала и снова заговорила:

— Возвращаясь к вопросу о знании ради знания, эта идея мне тоже несимпатична. Но ММК опирается на допущение, что всякое знание — по крайней мере, научное — со временем так или иначе приобретает практическое значение. Жизнь определяют внутренние — телесные — и внешние факторы, и чем больше мы знаем о тех и других, тем эффективнее будут наши попытки усовершенствовать определенное взаимодействие между ними, критически важное для человека.

— Слышу настоящего бихевиориста, — рассмеялся Дейлт.

— Простите, — вспыхнула Эл. — Меня то и дело заносит. Так или иначе, вы поняли разницу, которую я старалась описать.

— Понял и согласен. Приятно думать, что я направляюсь не в гигантскую башню из слоновой кости. Но почему корпус обосновался на Толиве?

— На Толиве самая благоприятная политическая и экономическая ситуация: власть не прибегает к насилию, много молодой рабочей силы. Перебравшись туда, ММК обеспечил планете дальнейшее процветание, укрепив и правительство — я употребляю это понятие потому, что вы незнакомы с тамошней жизнью, — и экономику.

— О Толиве я всякое слышал.

— Слышали, будто ею управляют садисты, фашисты, анархисты и прочие негодяи, каких только можно придумать, и без ММК планета быстро превратилась бы в адскую преисподнюю?

— Ну, пожалуй, не так круто, но у меня сложилось похожее впечатление. Не особенно страшное, лишь слегка угрожающее. Есть тут хоть доля правды?

— Меня не спрашивайте. Я там родилась и поэтому необъективна. Если угадаете, кто еще там родился, догадаетесь об инициаторах клеветнической кампании.

Дейлт озадаченно задумался на минуту. Исключительно чуткий Пард бросился на подмогу:

— Питер Ла Наг родился на Толиве.

— Лa Наг! — с наигранным изумлением воскликнул Стивен. — Ну конечно!

Эл вздернула брови.

— Неплохо. Этот факт мало кто помнит.

— По-вашему, кто-то старается дискредитировать Ла Нага, пороча его планету? Смешно. Кому хочется очернить автора Устава Федерации?

— Тем, кому хочется изменить Устав, — разумеется, Перестройщикам. Толива не один век тому назад ступила на свой нынешний путь, задолго до рождения Ла Нага, и еще долго им следовала после его кончины. Слухи и толки пошли лишь с зарождением движения Перестройщиков, положив начало долгосрочной кампании. Увидите, прольется еще больше грязи. Цель — запятнать прошлое Ла Нага, а значит, и его идеи, поставив под сомнение дело всей его жизни, Устав Федерации.

— Вы наверняка ошибаетесь. Вдобавок ложь быстро разоблачится.

— Ложь — да. А сплетни и намеки останутся. Мы на Толиве по-своему смотрим на жизнь, и этот взгляд очень легко исказить до омерзительной неузнаваемости.

— Если хотите меня запугать, это вам хорошо удается. Объясните-ка лучше, к чему мне готовиться.

— Вам ведь руки никто не выкручивал, я полагаю? — холодно улыбнулась она. — Вы направляетесь на Толиву по своей собственной свободной воле, и, по-моему, лучше ее увидеть своими глазами. Кстати, о руках…

Дейлт заметил, что Эл разглядывает его левую руку.

— А, заметили другой цвет кожи?

— Трудно было бы не заметить.

Он взглянул на свою кисть, медленно поднял ее с колена, повернул, вытянул желтые пальцы с золотыми лунками ногтей, открыл веснушчатую ладонь. За четкой гранью на запястье кожа приобретала нормальный цвет. Острый меч Антона рубил чисто.

— Несколько лет назад во время неудачного химического эксперимента цвет кожи на руке навсегда изменился.

Эл нахмурилась.

— Полегче, Стив, — предупредил Пард. — Она все-таки медик, может и не поверить твоей старой байке.

— Это легко поправить, — заметила она после паузы. — Я знаю на Толиве нескольких пластических хирургов…

— Спасибо, не надо, — перебил ее Дейлт, покачав головой. — Пускай так остается, в напоминание, что впредь надо быть осторожней. Я мог погибнуть.

— Молодец! Упрямо настаиваешь на своем! Почти двести лет не даешь мне исправить эту неприглядную пигментацию. Признаю свою вину. Никогда раньше не занимался реконструкцией членов и…

— Да-да-да. Ошибся с меланином. [4]Не хочу вспоминать, сколько раз мы это обсуждали.