— Какой тип?

Антония заметила: когда Айрис было что-то интересно, у нее блестели глаза.

— Да мне тут кто-то позвонил… — Антония снова принялась описывать свои приключения, но теперь уже не столь уверенно, как прежде. Ее столько раз разубеждали в реальности происшедшего, что она и сама начинала сомневаться в своей правоте.

— Пожалуй, я сама забыла, что начала распаковывать вещи, — заключила она свой рассказ. — Но по телефону-то мне все-таки звонили! Никто не может мне этого объяснить.

Саймон открыл рот от удивления. Он внимательно смотрел на Антонию, но, как только она взглянула на него, поспешно отвел глаза.

Айрис взволнованно воскликнула:

— Вот так история! Ну и досталось же тебе! Впрочем, возможно, все это пустяки. — Она внезапно осунулась и помрачнела. Казалось, будто она убеждала сама себя. Затем медленно добавила: — А ты точно уверена…

— …что это произошло на самом деле? — закончила за нее Антония. — Можете не сомневаться. Порой я бываю немного рассеянна, но не до такой же степени!

— Немного рассеянна, — задумчиво повторила Айрис. — Интересно… Бедненькая, такие приключения! Уверяю, здесь с тобой точно ничего подобного не случится.

Ну вот, она тоже приписывает все это игре воображения, устало подумала Антония. Что ж, возможно, они и правы. Даже Саймон с его вечно ускользающим взглядом. Сейчас он как будто даже боится ее.

После обеда ей показали все комнаты в правом крыле дома. Айрис объяснила, что до начала ремонта левое крыло закрыто и что там еще нечего смотреть. Она снова с восторгом принялась болтать о своих планах, и Антонии пришло в голову, что Айрис не столько выходит замуж за Саймона, сколько воплощает наконец в жизнь свою заветную мечту — роскошный пансиончик в экзотической стране. В каком-то смысле тетя Лаура оставила наследство именно Айрис — и та, конечно, вполне этого заслуживала.

В десять часов Саймон засобирался в отель. Атония была в своей комнате, когда через открытое окно донеслись негромкие голоса Айрис и Саймона, прощавшихся возле парадной двери. Антония сидела перед туалетным столиком с симпатичной золотистой драпировкой и, зевая, вытаскивала из волос шпильки. Она ужасно устала. Еще бы — столько всяких впечатлений за один день. Хотелось надеяться, что Айрис будет искренне нежна с Саймоном. Бедняга Саймон — он такой наивный, так гордится невестой. Что ж, в конце концов, в браке очень часто один любит, а другой позволяет себя любить. И, тем не менее, оба бывают счастливы…

Неожиданно громкий и удивленный голос Саймона отвлек Антонию от размышлений:

— Тебе сейчас же следует сказать ей, что они не приехали!

Айрис что-то тихо ответила. Затем снова раздался голое Саймона — твердый, несмотря на изумление:

— Может, они и завтра не приедут.

— Обязательно приедут. Они обещали. Во всяком случае я об этом позабочусь. И ради бога, не сходи из-за этого с ума! — Теперь отчетливо различалось каждое слово Айрис, а Саймон понизил голос. Он с тревогой что-то сказал, и Айрис ответила:

— Я как следует все разузнаю. Но это ровно ничего не значит. Это просто невозможно!

Непонятно было, что ответил Саймон. Затем на гравийной дорожке послышались его шаги, и дверь захлопнулась.

Интересно, о чем, по мнению Саймона, ей не следует знать? Вряд ли это связано с наследством — ведь этим занимается Дугал Конрой. Антония не сомневалась, что этому сдержанному молодому человеку вполне можно доверять. По дороге в Хилтоп он показался ей таким трезвым и рассудительным, что это даже действовало на нервы. Ее так и подмывало на всякие дерзости. Теперь, когда поднялся ветер и с лужайки все громче доносилось лязганье листьев копейного дерева, мысль, что отсюда можно увидеть окна Конроев, немного успокаивала ее. Она вспомнила, как Дугал мимоходом упомянул об этом, и, подойдя к окну, высунулась по пояс и вгляделась в темноту.

— Что ты делаешь? — раздался вдруг за спиной резкий голос Айрис.

От неожиданности Антония едва не потеряла равновесие.

— Просто смотрю на огни, — ответила она. — Мистер Конрой сказал, что отсюда виден их дом.

— А, Дугал, — успокоилась Айрис. Неужели Айрис думает, что она специально пыталась вывалиться из окна? — Их дом вон там — сразу за поворотом дороги. Бедный Дугал, ему ужасно не повезло с матерью.

— Не повезло? Почему же?

— Она просто оглушает всех своей болтовней. Придумывает бог весть что. Хлебом не корми — дай посплетничать, — по-дружески поделилась с ней Айрис. — Можно я зайду выкурить сигарету? Здесь так скучно, когда вечером Саймон уходит. Но, как он сказал, в отеле ему осталось переночевать только два раза. Слышишь этот свист?

Антония уже раньше замечала неприятный тонкий звук, который повторялся примерно каждые десять секунд и, казалось, усиливался вместе с ветром. Сначала она подумала было, что ей просто показалось или что у нее звенит в ушах.

— Это бакен, — объяснила Айрис. — Там внизу острые скалы. Слава богу, этот свист слышен только при восточном ветре. Мне делается от него так жутко.

— Вы не слышали его, когда собирались покупать этот дом?

— Слышали, конечно. Но неужели меня остановит такой пустяк? Только по ночам, когда я одна, я и обращаю на него внимание.

Айрис присела на оттоманку и прищурила глаза. Взгляд ее сразу же стал жестким, казалось, она ушла в себя. Наверное, вспомнила что-нибудь тяжелое и неприятное, решила Антония. Похоже, она из тех, кого ночью в одиночестве преследуют призраки и видения. Бедный Саймон — пожалуй, для него она слишком сложна.

— Расскажи лучше, что ты наденешь на свадьбу, — предложила Антония.

Айрис подняла голову. Напряженный взгляд исчез, и ее лицо оживилось.

— Зеленый костюм. Саймон считает, что мне очень идет этот цвет. Мы решили, что не следует устраивать слишком шумную свадьбу — ведь со смерти мисс Майлдмей прошло еще так мало времени. Кстати, у меня еще нет шляпки. Не прокатиться ли нам завтра утром по магазинам?

— Отличная мысль!

— Вот и хорошо. Да, по поводу того телефонного звонка в Окленде… Как ты думаешь, кто это сделать — хотя бы даже ради шутки?

— Хороша шутка! Понятия не имею, кто это. В Окленде я вообще никого не знаю.

— Чудеса, — прошептала Айрис. — Опиши, что это был за голос.

Как могла, Антония попыталась изобразить низкий мужской голос. Однако получилась какая-то жалкая пародия.

— Прямо злодей из мелодрамы, — засмеялась Айрис. — И все-таки кто-то сыграл с тобой шутку, если, конечно, тебе все это не приснилось.

Однако в ее смехе Антонии послышались неприятные нотки. Ясно одно — теперь она нисколько не сомневается, что Антония все выдумала. Ну, а если нет — тогда в Окленде есть человек, которого она опасается. А может, ее мучает совесть? Но почему? Ведь, как говорится в медицинском заключении, тетя Лаура умерла от удара. Айрис же преданно ухаживала за ней целых шесть месяцев. Теперь вот она выходит замуж за Саймона и получает в придачу этот полный сквозняков пансион — что ж, вполне заслуженно.

Похоже, Айрис угадала мысли Антонии.

— Дугал Конрой сказал тебе о твоем наследстве? — спросила она.

— Сказал, что я получу примерно четыре тысячи фунтов. Для меня это целый капитал.

Айрис опустила ресницы. Ее губы плотно сжались.

— Никогда не знаешь, что тебя ждет, дорогая. Твой капитал может оказаться гораздо большим.

Антония поняла, что ей ни за что не заснуть в этой огромной спальне. Ночь была полна непривычных звуков. Где-то далеко слышался плеск волн. Ветер колыхал тяжелые кроны сосен и гремел жесткими листьями копейного дерева. Крапивник насвистывал свою невеселую мелодию. От налетавшего сквозняка то и дело хлопали старые рамы. Возможно, через пару дней она ко всему этому и привыкнет. Она будет наслаждаться свежим морским воздухом и открывающимся с вершины холма видом — а сейчас это всего лишь россыпь огней Самнера. Уши привыкнут к постоянному шуму. В конце концов, ей даже покажется, что здесь необыкновенно тихо и спокойно. Саймон говорил, что в ясную ночь вдали можно разглядеть покрытые снегом, словно пеной, горные вершины.