Г л а в а 7.
Сначала ее избили, затем изнасиловали при помощи пальцев рук и ног, а также бутылки из-под "кока-колы", - в таком виде ее и обнаружил Алеша на полу душевой, - с бутылкой, торчащей из влагалища, сломанным носом и выверќнутыми коленями. Это была первая классная шалость, с которой он столкнула в ходе своей преподавательской деятельности.
Невозможность обуздать насилие заключалась в том, что дети прекрасно осознавали свою безнаказанность. Никакое уголовное дело не могло быть возќбуждено в детском саду или впоследствии, по прошлому факту и по достижении шалуном возраста уголовной ответственности, укрытые под крылом Закона шаќлуны и шалуньи, могли играть в свои игры, как ангелы, недостижимые для людского правосудия и в четырнадцать лет выходили в Большой Мир чистыми, как новорожденные младенцы. Единственным средством хоть как-то удержать пресќтупность в яслях, была жестокость надзирателей. Но надзиратели были взросќлыми людьми, - отрыжкой Старого Мира, - они просто не были способны приблиќзиться к тому уровню лютства, который освоил надзираемый молодняк. А кроќме того, - все они достигли возраста уголовной ответственности. Система охќраны не была тюремной, особо ушлые воспитанники просачивались через нее в город и творили там один черт знает что, ночью тихо возвращаясь в свою берлогу, - ищи-свищи ветра на ночных площадях. Большинство из них не попадало в сферу внимания местной инспекции по делам несовершеннолетних, поскольку "спецшоп" был областной копилкой всякой мрази, а для постановки на учет требовалась привязка к месту жительства, - для ментов они были теняќми, без имени и без лица. Это не значит, что менты не знали о наличии этого змеиного садка, - знали и наведывались иногда. Но они не могли заќбрать малолетнего ублюдка в контору, чтобы там сделать из него ростбиф. И немногим хотелось тащиться за город, чтобы в присутствии воспитателей, попенять пальцем ухмыляющемуся говнюку, которому требовалась добротная, профессиональная пытка. Но и "галочка" за раскрытие гарантированно безнаќказанного преступления, была малой компенсацией для новых оперов, воспитанных на "Улицах разбитых фонарей" и ходивших с бандитскими цепями на шее. Дерьмовая была у них работа, - в ней профпригодность оценивалась про-фессиональной подлостью, оплачиваемой высокими гонорарами, а профессионаќльная работа, - зарплатой или вообще никак. В их среде пистолеты носили ручкой вперед и считалось очень непрестижным возиться с малолетками - и мальки ускользали сквозь сети, - опасные, как пираньи.
Никому и в голову не пришло вызывать к избитой девочке "скорую", а когќда Алеша предложил отвезти ее в больницу самостоятельно, на него шикнули, - сдурел, что ли, уже работать надоело? Девочку просто поместили в медизолятор, вправили там кости носа и наложили пластырь, никто и не вспоќмнил о том, что ее изнасиловали, - в первый раз, что ли? А от бутылки деќти не заводятся. Алеша несколько раз заходил к ней, потом его отвлекли другие дела.
Четверо дебилов, трое из которых были настоящими де кретинами, а четвертый "косил", бросили в душевую к девочкам стеклянную бутылку с горючей смесью из жидкости для зажигалок и подсолнечного масла. К счастью, бутылќка не взорвалась, но разбилась и двое девочек, выбегая из душевой, серьезќно поранили ноги. Той же ночью из той же душевой, расположенной в полуподќвале, доносились заячьи крики, - надзиратели избивали дебилов кусками элекќтрического кабеля. Алеша, дежуривший по "спецухе", сидел за столом на перќвом этаже и слушая вопли мучимых мучителей, думал, - что есть истина? Если бы всех дебильных мучителей, - включая и киллера Алешу, - удавить в душевой, было бы ли это справедливостью? Нет праведности без левости, - кто бы ос-тался справа? Бог Исаака и Иакова оставил точные инструкции для мучителей дебилов, - око за око. Но если точно следовать инструкциям, то на Земле уже не осталось бы ни одного зрячего. Может и не осталось? Никто уже не различает лева и права, - вращаясь юлой вокруг собственной оси, право выроќдилось в свою противоположность. Похоже, один лишь придурковатый киллер, стоит столбом посреди дурдома, в котором зарабатывает себе на хлеб, тупо глазея на вращающихся вокруг себя дебилов. Его восхищала изысканная издевќка, заключенная в евангелическом "подставить правую щеку, если тебя удариќли по левой", - как можно было ее не подставить? Человек, который сказал это, - явно смотрел на мир с высоты столба. Но Алеша стоял на земле я точно знал, что во второй раз будут бить уже не по щеке и не в бровь, а в глаз. Выходило баш на баш, с какой стороны ни посмотри, - если есть чем смотреть. Слушая крики истязуемых, он сходил в туалет и моя там руки, реќшил, что если бы у Каифы хватило компетенции и на Отца, - то ровным счетом ничего не изменилось бы.
После той ночи, один из дебилов, - умный, загрустил, начал писять в штаќны и захаживать в медкабинет. Ему уже не надо было "косить". Потом его отќправили в какую-то больницу и больше Алеша его никогда не видел.
Г л а в а 8.
Вскоре он познакомился с тремя ангелицами, запоровшими пацана ржавой арматурой, - они изъявили желание позаниматься английским языком. Всем троќим было более или менее по тринадцать, но одна, - выглядела на все шестнадцать, вторая, - чуть старше своих лет, а третья, - лет на одиннадцать, не боќльше. На фотографиях они выглядели блекло, но в натуре оказались на редќкость цветущими, для "спецухи" и яркими девками. "Старшую" звали Инга Зиброва или "Зебра", "среднюю", - Ангела Петрова, но все называли ее просто Гелой, "младшенькую" звали Ева Узун, - но все называли ее Эвелиной и никак иначе. Все в них было двухслойным и трехслойным, - возраст, манера поведеќния, имена, внешность. "Младшенькая", несмотря на ордынскую фамилию, была платиновой блондинкой с ледяными глазами и явным центром группы, Петрова была смуглой, как цыганка, порывистой, с роскошными черными волосами, - большой редкостью для "спецухи", у "Зебры" была стать призовой спортсменки, она выглядела способной пришибать кулаком взрослого мужика, краќсивой, как манекен и такой же туповатой. Алеша уже знал, что эту троицу были вынуждены содержать вместе, лишь по той причине, что спецшкола была единственной в области, они представляли серьезную опасность для окружаќющих подонков, но имели достаточно ума, чтобы это скрывать, их подозреваќли в нескольких тяжелых актах вандализма, извращениях и вымогательстве, но ни разу не смогли поймать, - а дальше "спецухи" их отправить было некуќда.
Эвелина оказалась не просто способной ученицей, - с ней вполне можно было говорить по-английски. Гела схватывала на лету, Зебра не понимала ни черќта, с трудом прочитав слово "society", она залилась смехом, - Что сосать? - спросила она. - Пососи мне секель, - сказала Гела, поправляя роскошный локон. - Еще одно слово услышу, обеим манду порву до самой сраки, - сказаќла Эвелина, не поднимая глаз от учебника. Алеша ничего не сказал, - он поќнял по их взглядам, что мизансцена разыграна специально для него. Ссыкухи проверяли его на вшивость, - с трех сторон, - чтобы по его реакции судить, что он такое. Это было мастерски сделано, для их возраста, - после вежливоќго обмена урочными фразами и когда учитель уже вошел психологически в привычный формат учебного процесса, - площадная ругань, произнесенная неќбрежно и вскользь, нежным девичьим голосом. Но силы были не равны.
- Я знаю троих блядей, - после паузы, мягко сказал Алеша, - Раздолбанных так, что говно в жопе не держится, хотя и малолетних. Разумеется, я к ним и пальцем не прикоснусь, - боюсь сифилиса. Но я разведу их на "хмарь", даќже если ее и нет, - он виновато развел руками, - И они попадут в душ, где надзиратели будут бить их по их беленьким, нежным попкам своими большими черными шлангами, пока зубы не выскочат. - Упала тишина. - о с е у! - вдруг громко сказала Зебра, на хорошем английском языке. Урок продолжилќся.