— Эй, это было здорово. Давай повторим еще разок в следующем году.

Я не знаю никого — никого, кто бы был настолько дерзок, чтобы выпить три напитка за одно посещение. Все, с кем я знаком, почти не пьют, никогда не прикасаются к табаку, следят за своим холестерином, будто они ВИЧ-больные, бегают рысцой до Канады и обратно дважды в день и рано ложатся спать. Сегодня все это чрезвычайно важно, и я знаю, что они переживут меня на несколько десятков лет, однако это не так уж здорово.

Американцы в наши дни находят самые необычные причины для беспокойства. Газетные обзоры фильмов, к примеру, почти всегда заканчиваются абзацем, в котором отмечено, что в данном фильме может вызвать у зрителей отрицательные эмоции — жестокость, сексуальные сцены, грубые выражения и так далее. В принципе, это выглядит достаточно резонно, но примечательны те пункты, которые газеты считают достойными упоминания. «Нью-Йорк тайме» недавно подвела итог обзору нового фильма Чеви Чейза мрачным предупреждением: ««Каникулы в Лас-Вегасе» получили статус «Только с родителями». Помимо сексуального подтекста, в нем есть сцены с гремучими змеями и азартными играми».

О нет, спасибо, тогда вычеркиваем.

Тем временем «Лос-Анжелес тайме» предупреждает своих читателей, что «Лучше не бывает» содержит кадры с «грубыми выражениями и элементами грубости» (чем бы те ни были), а «Мышиная охота» содержит «драки, похотливый юмор и выражения». Не «грубые выражения» или «непристойные выражения», а просто «выражения». Боже мой, подумайте только. Выражения в фильме! Не считая драк. А я уже хотел повести детей в кино!

Короче, в этой стране активно и бессмысленно беспокоятся почти обо всем на свете. Книжные магазины и списки бестселлеров заполнены книгами типа «Соскальзывание в Гоморру» Роберта Борка, в которой предполагается, что Америка находится на грани катастрофического морального падения. Среди буквально сотен поводов для тревоги Борк особо выделяет «злобную активизацию феминизма, гомосексуализма, инвайронментализма [и] сторонников прав животных». Я вас умоляю.

То, что в других странах едва ли вызовет хоть какое-то волнение, здесь рассматривается как почти губительная распущенность. Одну женщину в городе Хартфорд, штат Коннектикут, недавно чуть не арестовали, когда охранник увидел, как она кормит грудью своего малыша — имейте в виду, осторожно, с детским одеяльцем через плечо и сидя спиной ко всему миру — в своей машине, на дальнем углу парковки ресторана. Она вышла из ресторана и пошла к своей машине покормить ребенка, потому что там она могла бы уединиться — но, видимо, недостаточно хорошо. Должно быть, кто-то с биноклем заметил, что она делает, и можете представить последствия такого поступка в стабильном и порядочном обществе.

Тем временем в Боулдере, штат Колорадо, в котором один из самых строгих в Америке законов против курения (то есть они просто вас застрелят), один актер в любительской постановке также едва не был арестован, уж поверьте, за курение сигареты на сцене во время представления, как того требовала роль. Курение, конечно же, в наши дни запретное действие. Зажгите сигарету где угодно в Америке — и на вас посмотрят как на отверженного. Закурите в помещении в публичном месте, и, скорее всего, вас тут же выметет оттуда фаланга службы охраны.

Во многих штатах — Вермонте и Калифорнии, если назвать хотя бы два, — законы объявляют курение практически в любом помещении, кроме частных владений, а зачастую и на улице, незаконным. Сейчас я полностью против курения, однако все чаще запреты переходят в истерику. Одна компания в Нью-Гэмпшире только что объявила, что работник, которого подозревают в том, что он выкурил сигарету раньше, чем за сорок пять минут до прихода на работу, подлежит увольнению, даже если он курил в собственном доме в свое свободное время сигареты из материалов, одобренных правительством.

Но самое удивительное то, что даже молодежь добровольно отказывается от веселья. Меня глубоко поразила недавно статья в «Бостон глоуб», месяц назад, в которой говорилось, что два студенческих братства — клуба при общежитии — запретили алкогольные напитки любого рода для членов организаций.

Если какого-нибудь студента заметят на территории университета с банкой пива — причем не важно, что он, возможно, совершеннолетний и имеет право ее купить и выпить, — он будет тут же отчислен, а если само братство посмеет организовать вечеринку с целой каплей шерри, оно будет тут же закрыто без права на апелляцию.

Когда я был молодым, главной задачей братства было поддерживать активную деятельность американских пивоварен. Вы могли судить о качестве братства по количеству тел на лужайке в субботний вечер. Сейчас я не выступаю за невоздержанное употребление алкоголя в университетах (на самом деле выступаю, но давайте притворимся, что нет). Но представить, что группа студентов не может распить пару бутылок пива в выходной, или после победы в важном матче, или после выпускных экзаменов, или, да что за дела, когда бы им ни захотелось, — нет, невозможно. Это абсурдное пуританство.

Что удивительно, все, кроме одного, из опрошенных студентов заявили, что им нравится нововведение.

— Вероятно, пришло время для такой политики, как эта, — заявил один самодовольный молодой стипендиат Массачусетского технологического института, который, по моему мнению, заслуживает хорошей порки.

Назовите меня бессердечным, но я надеюсь, что следующий фильм, который он посмотрит, будет содержать сцены с гремучими змеями, азартными играми, элементами грубости и выражениями, чтобы вывести его из комы. Разве это не пойдет ему на пользу?

Выясняем штат

Мой отец, как все отцы, которые время от времени, похоже, участвовали в конкурсе на звание самого большого зануды, когда я был маленьким, имел привычку называть и рассказывать о штатах происхождения всех попадавшихся на трассе автомобилей.

Думаю, вы знаете, что в Америке каждый штат выпускает свои номерные знаки, так что с первого взгляда можно определить, откуда та или иная машина. Вот мой отец и делал тонкие наблюдения, вроде: «Смотрите-ка, еще одна машина из Вайоминга. Уже третья за утро» и «Миссисипи. Интересно, что он вообще здесь делает?» Затем он оборачивался в надежде, что кто-нибудь из нас захочет развить тему, но никто никогда его не поддерживал. Он мог продолжать так весь день, что и делал.

Однажды я написал добрую комичную историю о старичке, обладающем множеством интересных и необычных талантов, проявляющихся за рулем автомобиля, — способностью непременно заблудиться в любом городе, ездить по встречной по односторонней улице так часто, что в конце концов люди выходят и смотрят на него с порогов своих домов, или провести целый вечер наматывая круги вокруг удивительного парка или какой-либо иной достопримечательности, так и не обнаружив вход. Один из моих детей-подростков недавно прочел впервые эту книгу, пришел с ней на кухню, где жена готовила ужин, и произнес фразу, которая звучала как поразительное открытие:

— Так это же наш папа.

Он имел в виду, конечно же, меня.

Должен признать, он прав. Я стал как мой отец. Я даже читаю автомобильные номера, хотя больший интерес вызывают у меня слоганы: многие штаты, видите ли, пишут на номерах какие-нибудь милые фразы или дают краткую информацию вроде «Родина Линкольна» (Иллинойс), «Штат развлечений» (Мэн), «Солнечный штат» (Флорида) или невероятно глупое «Береговая сторона» (Нью-Джерси).

Мне нравится острить и комментировать эти слоганы, поэтому, когда, к примеру, мы видим знак Пенсильвании «У тебя есть друг в Пенсильвании», я поворачиваюсь к пассажирам и спрашиваю обиженно:

— Тогда почему он мне не звонит?

Однако, кроме меня, никому больше не нравится столь отличный способ коротать время длительной поездки.

Что интересно — ну, может быть, на самом деле не интересно, однако факт, — многие штаты выдают абсолютно бессмысленные слоганы. Я никогда не понимал, о чем думали люди, когда называли Огайо «Каштановым штатом», и не имею ни малейшего представления, что имели в виду, называя Нью-Йорк «Имперским штатом». Насколько я знаю, Нью-Йорк прославился многим, бесспорно, однако заморских владений у него никогда не было.