Она приблизила свое лицо вплотную к его лицу, чем сразу ослабила его решимость.

— У Клары есть кошка и есть собака, а у собаки есть щеночки.

— Послушай, Бельчонок. За щеночками нужно хорошенько присматривать, а после отъезда миссис Уиттакер у нас некому присматривать даже за тобой. Вот когда мы найдем новую экономку, тогда, может быть, подумаем о щеночке.

— Правда?

— Может быть.

— Здорово. — Словно этим все решилось, она шлепнулась на свое сиденье и потянулась за привязным ремнем.

— Я сказал «может быть».

— Знаю. — Но ее простодушно-самоуверенная улыбка сказала ему, что у них в лучшем случае ничья. — Наверное, Марго захотела бы щеночка. Давай подарим ей, а?

При одном этом упоминании Марго завладела мыслями Райли. Образы явились так быстро и были такими яркими, что он понял: они никуда и не пропадали, просто их заслонили служебные и будничные заботы. Он будто воочию увидел Марго перед собой: вот она стоит у камина, ее волосы струятся по плечам; она смеется своим тихим, застенчивым смехом. А вот она свернулась в кресле, подняв бокал с золотым ободком, словно щит, и смотрит на него темными колдовскими глазами.

Эти образы вызвали в нем целый водопад чувств. Теплоту. Жалость. Любопытство. Тягу. Желание. В особенности желание.

Он представлял себе, как пропускает сквозь пальцы ее потрясающие черные волосы. Вот он обнимает ее и прижимает к себе так крепко, что ему слышен стук ее сердца. Он жаждал заключить ее в кольцо своих рук и раствориться в ее тайне.

А Эриэл хочет подарить ей щенка. Что ж, черт возьми. Почему бы нет? Это все-таки лучше, чем жить совершенно одной в этом пустом, неуютном доме.

Он включил зажигание и выехал на проезжую часть улицы.

— Когда родились щеночки?

— Вчера. Клара пригласила меня посмотреть на них. Можно, пап?

Если они только что родились, то спешить некуда.

— Да, но не сегодня.

— Ты берешь меня с собой на работу?

— А как насчет того, чтобы поиграть с Сэмом Макмэррином?

— Да! И на лошадках будем кататься?

— Только если у мамы Сэма найдется время присмотреть за вами. Если нет, то ты в загон не заходишь. Поняла?

— Ладно.

— Я серьезно говорю, Эриэл.

— Я же сказала: ладно.

— Да, я слышал, что ты сказала. — Он прекрасно знал свою доченьку. Она унаследовала от матери эту жажду приключений. По сравнению с некоторыми ее проделками самовольный уход домой после школы казался сущим пустяком. Ему было неприятно взваливать такую обузу на своих друзей, даже если это такой сильный и опытный человек, как Кэсси.

— А можно мне сегодня вечером пойти к Марго? — спросила Эриэл. — Я хочу сказать ей про щеночка.

Марго. Туманная дымка мгновенно вернулась. Снова в голове заплясали зрительные образы и пробудилось желание. Он подавил и то, и другое. Эриэл хочет подружиться с Марго. Он не видит причин этому препятствовать. Ну как он может помочь дочери, если желание пронзает его каждый раз, когда он слышит имя Марго?

Оказавшись на этом перепутье, он понял, по какой дороге надо идти. По дороге дружбы. То есть никаких романтических бредней. Никаких фантазий относительно того, что он может интересовать ее. Никакого ухаживания с его стороны.

— Можно, пап, а?

Райли сунул руку в задний карман, вынул носовой платок и вытер вспотевший лоб.

— Можно что, Бельчонок?

— Пойти к Марго в гости сегодня вечером.

— Сегодня, пожалуй, не стоит.

— Ну папа…

— Поиграй сегодня с Сэмом. Марго ведь никуда не денется.

Прошло два дня после знакомства с Райли Корбеттом, а Марго не переставала ощущать его присутствие в своем доме. Как и в своих мыслях, впрочем. Она не знала, что с этим делать. Спасала только работа. Хотя в душе царило смятение, ее книга, похоже, продвигалась. Причем настолько удачно, что она не прекратила работу, когда на Вайоминг налетел ураган.

Ветер со снегом завывал под навесами крыши и стучался в окна. Деревья качались; ветви большого тополя на заднем дворе царапали по крыше. Но Марго ничего не замечала, и сцена получалась на редкость динамичной.

Лишь когда погасло электричество, Марго вздрогнула и подняла голову от компьютера.

Поблагодарив судьбу за то, что ее портативный компьютер работает на батарейках, она сохранила текст, отключила питание компьютера и затопила камин — в первый раз после визита Райли.

Марго ощущала его присутствие, словно он только что ушел. Она вспомнила, как он стоял и смотрел на нее сверху вниз, а отсветы пламени пробегали по его лицу. Она чувствовала энергию, которая пульсировала между ними. Она слушала его звучный низкий голос, отдававшийся эхом в ее полупустой гостиной.

Она видела его всего два раза, Первая встреча длилась меньше десяти минут, вторая — меньше часа. Но с тех пор она не разлучалась с ним ни днем, ни ночью.

Здесь не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что с ней произошло.

Когда умерла бабушка, она потянулась к Нику, чтобы справиться с горем и иметь какую-то точку опоры. Любить было легко, гораздо приятнее, чем предаваться отчаянию. Последующие одиннадцать лет она расплачивалась за эту ошибку.

Еще раз по этой дорожке она не пойдет ни за что.

Она обладала чувствительной, ранимой душой, и знала это. Но в отличие от себя той, шестнадцатилетней, теперь она научилась сопротивляться.

Сильный порыв ветра налетел на дом, и тот отозвался глухим стоном. Сквозняком приподняло шторы, наверху задребезжало окно.

Она полюбила этот дом, но ей не пришло в голову проверить его на прочность. С первого взгляда Марго влюбилась в его просторное крыльцо, аккуратный двор с высокими старыми деревьями, небольшой внутренний дворик с самодельным кирпичным очагом для барбекю и, конечно же, кухню с выходящим на восток окном, где во время завтрака можно было наслаждаться солнечным теплом. Подложив в камин еще одно полено, она решила, что при всех этих плюсах легко переживет плохо законопаченные окна и скрипящую крышу.

Даже сквозь вой ветра она услышала этот треск, словно от удара молнии. Следующим порывом ветра сломало ветку дерева где-то дальше по улице. Она бросилась к окну, но снег залепил стекло, и она не увидела ни единого проблеска.

Марго вернулась, поворошила угли в камине, потом завернулась плотнее в плед и устроилась в кресле, подобрав под себя ноги. С ураганами она познакомилась еще в детстве. Каждый раз, когда гасло электричество, бабушка вытаскивала масляную лампу и ставила на плиту, в которой потрескивали дрова, старомодный кофейник с ситечком. Потом брала маленькую Мэгги на колени и рассказывала ей по-испански разные истории. Иногда это были рассказы о бабушкином далеком детстве, когда она жила в Мексике. А иногда в них описывалась война духов ветра с духами воды.

Сейчас у Марго не было никого, кто мог бы развлечь ее рассказами, но в памяти ее сохранились воспоминания детства. Они и помогут ей пережить эту бурю.

Ветер, завывая, опять накинулся на окна с удвоенной силой. И тут же наверху, в задней части дома, раздалась целая какофония — звон бьющегося стекла, грохот и треск ломающегося дерева.

Ее сердце подпрыгнуло к горлу, и молодая женщина замерла, не в силах пошевелиться. Осколки стекла, казалось, сыпались бесконечно долго, громыхая словно град по деревянному полу. Как только к ней снова вернулась способность дышать, она стала ощупью искать в кухне фонарик. Взбежав затем по лестнице наверх, она увидела, что ее спальня завалена снегом и битым стеклом.

Тяжелая ветвь, отломившись от высокого старого тополя, растущего на заднем дворе, выбила стекло, вырвала половину оконной рамы из стены и карниз из штукатурки.

Ее дом! Ее чудесный домик… Ветер забрасывал пригоршни снега в зияющие отверстия окон сквозь порванные шторы на ее кровать, туалетный столик и тумбочку.

Фотография Холли.

Марго схватила с тумбочки вставленный в рамку снимок и прижала его к груди. Ей от малышки осталось так немного, что она дрожала над каждой вещицей. С залитым слезами лицом и дико колотящимся сердцем она выбралась из комнаты.