— Что случилось, дорогая? — спросила я как можно ласковее.

Она отвернулась от меня и закрыла мокрое слез лицо руками.

— Не надо так отчаиваться, моя милая! Это опасно. — Я положила руку на плечо девушки, но Франни, словно капризный ребенок, попыталась ее стряхнуть.

— Пойдем, — уговаривала я бедняжку. — Ты хочешь попить?

Франни молчала, не двигаясь с места.

— Вставай и перестань плакать! — Ее рыдания причиняли боль, и мне хотелось обнять ее худенькое тельце, успокоить, приголубить. Но в кой-то миг произошло неожиданное: она оказалась в моих объятиях. Это случилось из-за одной оброненной мной фразы:

«Пожалуйста, вставай, пойдем со мной в дом». — Вот что я сказала девушке.

Услышав мои слова, она бросилась мне на шею, обвив ее руками и уткнувшись лицом в грудь словно напуганный ребенок, обретший покой в объятиях матери.

— Ну, хватит, хватит. Не плачь больше, не надо. Что случилось? Ты готова мне все рассказать? — как могла успокаивала я ее.

В этот момент снизу донесся голос тети Мэгги. Я попросила ее подняться наверх и подойти к приставной лестнице. Все еще обнимая девушку, свесив голову в отверстие люка, я сказала:

— Это Франни. Она чем-то очень расстроена. Вы не могли бы привести кого-нибудь из братьев?

Услышав мою просьбу, девушка сильнее прижалась ко мне, а я, глядя на удивленное лицо тети Мэгги, уточнила:

— Было бы лучше, если бы вы нашли его.

Не знаю, понимала ли Франни, кого я имею в виду, но она не шелохнулась, замерев в моих объятиях.

Поглаживая Франни по шелковистым волосам в ожидании тети Мэгги, я исподволь осматривала чердак, где была впервые.

Как и говорил Дэви Маквей, на чердаке находилось много чистого белья и других постельных принадлежностей. Ими была занята добрая половина чердака. Остальное пространство заполонили беспорядочно разбросанные книги мягкие игрушки, среди которых обращали особое внимание панда и большой медвежонок длинными висячими ушами. Интересно, что ни одной куклы среди игрушек не было. Свет попадал в эту обитель только через крошечное слепое оконце.

Прошло немало времени, прежде чем я услышала скрип ступенек под чьими-то быстро поднимающимися по лестнице тяжелыми шагами. У меня затекли и болели нога от неудобной позы.

Голова Дэви Маквея показалась в люке, и через мгновение он очутился около нас.

Не дотрагиваясь до Франни, он ласково спросил:

— Что случилось?

Я ожидала, что девушка бросится к Дэвиду, но она оставалась неподвижной.

— Франни… Франни, ну-ка, посмотри на меня. — Дэвид настолько низко склонился к ней, что его лицо оказалось в опасной близости от моего. Глаза Дэвида были опущены, и я отметила его тяжелые веки, окаймленные короткой щеточкой густых темных ресниц.

Я невольно смутилась. Кроме того, дала о себе знать затекшая нога. Пытаясь изменить позу, я громко застонала. Ресницы Дэвида удивленно взметнулись, и его темно-синие глаза утонули в моих.

— Я… у меня онемела нога.

Дэвид наклонился надо мной, чтобы вызволить из моих объятий Франни; в тот момент, когда он осторожно подводил ладони под ее голову, его пальцы прикоснулись к укромной ямочке между шеей и моей грудью.

Инстинктивно я отпрянула. На мгновенье его глаза снова встретились с моими.

— Простите, это вышло случайно, — прошептал Дэви Маквей.

Я сама чуть было не сказала: «Извините». Франни по-прежнему крепко обнимала меня, и я была не в силах разомкнуть кольцо ее рук. Дэвид силой оторвал Франни от меня и, взяв ее за узенькие плечи, повернул лицом к себе.

Девушка не сопротивлялась. Она больше не плакала, но ее голова оставалась поникшей, словно под тяжестью неизбывного горя.

— Что случилось? Объясни мне. Тебя наказала бабушка?

— Нет, Дэви.

— Тебя оскорбили?

Она качнула головой.

— Ты опять что-нибудь разбила?

— Нет, Дэви.

Он поднял глаза и снова пристально посмотрел на меня. Взглянув на печальную Франни. он улыбнулся. Такой улыбки я у него еще не видела. Она преобразила весь облик Дэвида Маквея: исчез кривящий губы сарказм, злобный блеск глаз — его суровое лицо на этот раз светилось добротой.

Приподняв округлый детский подбородок Франни, он шутливо скомандовал:

— Ну-ка, поднимем нашу головку. Мы просто немного приуныли. Что надо повторять, когда у нас такое настроение? — Дэвид поднял ее подбородок повыше. — Скажи, что следует говорить, когда взгрустнется? — Немного подождав, он медленно подсказал: — Никогда — не — падай — духом. Давай-ка повтори вслед за мной!

Франни подняла глаза, но на ее бледном лице не было и тени улыбки; она послушно повторила:

— Никогда… не… падай… духом.

— Где эта книга? — с грацией огромного медведя Дэви начал рыться в груде книг и игрушек; когда же увидел то, что искал — большую книгу в красном переплете, — он бросился к Франни и, сев рядом с девушкой, предложил:

— Давай почитаем ее — прямо вслух. — Проведя пальцем по знакомым строчкам, Дэвид Маквей произнес: «Обещай не падать духом». — Продолжай теперь ты.

Франни покорилась:

—  Обещай не падать духом…

— И продолжила, немного запинаясь:

Обещай смотреть на листья,

Обещай, обещай.

Обещай смотреть на море…

Она внезапно умолкла и, повернувшись к Дэвиду, подняла на него свои страдальческие глаза, в которых снова появились слезы:

— Я не могу, Дэви. Не могу. — В ее голосе звучало отчаяние.

Положив книгу на пол почти рядом с моими коленями, Дэвид взял личико Франни в свои большие ладони и озабоченно спросил:

— Что случилось, Франни? Кто-то тебя сильно напугал. Скажи мне, кто?

Девушка, сверкнув глазами, упрямо покачала головой.

— Тебе лучше самой мне обо всем рассказать, — в его интонации появилась настойчивость, — потому что я так или иначе все выясню. Ведь я всегда обо всем узнаю. Правда?

Франни, уловив «угрозу», как подкошенная упала на грудь Дэви, спрятав лицо в полах его расстегнутой куртки.

Дэвид спросил меня:

— Она давно здесь?

— Я не знаю. Нас почти весь день не было дома.

— Вставай, мы уходим отсюда! — Он хотел подняться с пола, но плачущая девушка еще крепче прижалась к его груди. — Все, Франни. Хватит! Я отведу тебя домой. — Голос прозвучал строго. Дэвид, словно рассерженный отец, долго терпевший капризы своего ребенка, обхватил Франни за талию своей огромной рукой и понес к приставной лестнице.

Держа девушку под мышкой, как будто она была туго свернутым спальным мешком. Маквей спустился в комнату и поставил Франни на ноги.

— Вы спускаетесь? — спросил он меня.

— Я сама, спасибо.

— Тогда до свидания, мисс.

Я снова села на пол и взяла книгу в красном переплете. Спору нет, Франни была странным созданием, но то же самое можно сказать и о Дэвиде. «Обещай не падать духом». Я внимательно рассмотрела книгу. Она состояла из сшитых листов плотной бумаги явно ручной выделки, и на каждой ее странице красивым витиеватым почерком было написано стихотворение. С моей точки зрения, эти дилетантские вирши нельзя было отнести к поэзии. На первой странице книги стояла дата: 24 января 1919 года, сопровождаемая многозначительной фразой: «Сегодня возвратился домой с желанием жить».

Ниже на этой же странице были начертаны слова, вроде своеобразного девиза: «Никогда не падай духом». На следующей странице помещались стихи, которые Дэви Маквей предлагал повторить девушке. Я прочитала их полностью.

Обещай не падать духом

Обещай смотреть на листья,

Обещай, обещай,

Обещай смотреть на море,

Обещай, обещай.

Ну а днем взгляни на небо

И опять повторяй:

«Никогда не падать духом».

Обещай, обещай.

А если вдруг у тебя не будет дерева,

Моря или солнечного света,

Что ты должна мне обещать?

Заглянуть в свою душу и отыскать там искру,

Из которой вырастет дерево,