— Должен вас огорчить, но...

— Я хотел бы сделать новые снимки, — перебил старого врача Десмонд.

— Сынок, — устало проговорил доктор Коул, — хотел бы я с тобой согласиться, но антибиотики не влияют на опухоли, доброкачественные они или нет. Но...

— Что но? — нетерпеливо воскликнул Стив.

— Но если симптомы исчезли, возможно, опухоль рассасывается. Скажи, что ты принимал еще?

— Травы из аптеки Лайна.

У врача поползли вверх брови.

— Тебе кто-то посоветовал?

— В общем, да. Но я подумал, что в моем положении, как говорится, все средства хороши.

— Ты прав. Что ж! Давай повторим рентген, чем черт не шутит. А вдруг!.. У меня есть друг в Милфорде, отличный специалист-невропатолог...

— Пустая трата времени, док. Я знаю, каковы мои шансы под ножом хирурга.

— Нет-нет. Ты не так меня понял! Я собираюсь послать ему твои снимки. Он не хирург, но отлично читает снимки, во всяком случае, точно скажет, что изменилось за две недели.

— Либо не изменилось?

— Не знаю, сынок. — Доктор Коул устало пожал плечами. — Но тебе не повредит мнение еще одного специалиста. Лишь кошелек станет легче. Человеческий организм — удивительная штука. Не надо это сбрасывать со счетов.

Стив помолчал, думая о тете Молли, Тетти, Сандре, о своем только что отделанном доме и, конечно, об Эйбел, о которой думал ежеминутно.

— Согласен.

— Вот и отлично. Сейчас я позвоню туда.

Возвращаясь домой после рентгена, Стив притормозил у дороги, ведущей к Веджвортам. Он всегда поглядывал в сторону дома Эйбел, когда проезжал мимо. На кладбище он заметил маленькую фигурку в ярко-желтом плаще. Стив остановился. Не выходя из машины, он с грустью смотрел на Эйбел, которая выглядела такой беззащитной и одинокой. Он заглушил мотор. Все-таки видеть реальную, из крови и плоти Эйбел было во сто крат мучительнее, чем видение в языках пламени.

Он решился. Откуда ни возьмись, нашлось резонное объяснение еще полчала назад казавшегося бы невозможным поступка. Кто-кто, а Эйбел вправе знать, что ее травы принесли мне облегчение. Она должна это узнать не от Стаси, а от меня.

Будь мужественным, Десмонд, пожелал он себе.

Стив шел по дороге, каждую минуту ожидая, что она поднимет голову. Но она его не слышала.

Он остановился за ее спиной, не зная, с чего начать. Наконец негромко позвал ее.

— Стив! — Эйбел от неожиданности вздрогнула. Ее глаза смотрели на него настороженно, но где-то в глубине зрачков мелькнула робкая радость.

Стив заметил это и приободрился. Приготовленная в уме фраза, составленная из высокопарных извинений, застряла в горле. Глядя в эти глаза, он был не в состоянии произнести что-нибудь избитое, вроде «Эйбел, простите меня...» Он почувствовал, как кровь прилила к лицу. Его губы расплылись в застенчивой мальчишеской улыбке.

— Я — идиот, Эйбел. Мне нет прощения. Но если ты... если вы согласитесь принять это за аксиому, то, может, немножко простите меня.

Эйбел помедлила с ответом, отчаянно борясь с собой, ей не хотелось, чтобы Десмонд заметил смятенность, в которую ввергло ее его появление. За несколько секунд она пережила страх, недоверие, притупившаяся было боль обиды вновь резанула по сердцу, но одновременно возник поток других чувств, с которым она не в силах была совладать. Она в растерянности переспросила:

— Как это — простить немножко?

Десмонд видел внутреннюю борьбу, отражавшуюся на ее осунувшемся с момента их последней встречи лице. Представил, как ей сейчас мучительно трудно.

— Я знаю, как я виноват, Эйбел. Я знаю, что вел себя непростительно грубо. Я пришел сказать, что был не прав, что я искренне раскаиваюсь, что я все эти дни не знал покоя...

Эйбел слушала, глядя ему в глаза, в которых читала то, что стояло за его словами.

— У нас тогда не было времени поговорить обо всем, — напомнила она.

Он взял ее озябшие руки в свои и поднес к губам, согревая их своим дыханием.

— Какие холодные! — воскликнул он и, не в силах сопротивляться охватившему его чувству нежности, прижал их к лицу.

Эйбел не отнимала своих рук. Ей хотелось, чтобы время остановилось, чтобы это мгновение длилось вечно. Десмонд целовал ее руки, притягивая ее к себе и одновременно шепча:

— Ты простишь меня, Эйбел, простишь?

— Уже простила, Стив. Разве ты не видишь? — Из ее глаз катились слезы.

— Не плачь, любимая. — Он прижал ее к себе. — Я обещаю, что никогда больше ничего подобного не повторится. Но поверь, я чуть с ума не сошел, когда узнал, что ты собираешься уехать... Может быть, навсегда... И ничего не говоришь об этом.

Она прижалась к нему. Ее душа ликовала. Желание проснулось в ней, приводя тело в трепет.

— Нет, я бы так не сделала. Как хорошо, что ты пришел. Обними меня покрепче, чтобы я поверила, что это не сон. Четверть часа назад я сидела здесь без чувств, мыслей. Я была как мертвая.

Стив прижал ее к себе.

— Ты вся промокла! Почему ты здесь сидишь в такую погоду?

— Пойдем в дом. — Она взяла его под руку и повела к крыльцу. — Я тебе все расскажу. Батл увел Лесли в горы. Я не хотела его отпускать. Я так боялась остаться совсем одна. Но мне пришлось уступить. В конце концов, это его жизнь. Кто я такая, чтобы вмешиваться! Я сидела у Джейка с тех пор, как они ушли.

— Тяжеловато придется старику. Но не волнуйся. Я уверен, с ним ничего не случится! Жители гор — крепкие парни.

Эйбел чихнула.

— Мне кажется, тебе следует принять горячий душ, — встревожился Стив. — Вот что, если позволишь, я здесь похлопочу, разожгу камин, сварю кофе, а ты иди в ванную. Правда, скоро придут из школы дети. Но не спалят же они дом, как ты думаешь?

— Думаю, они проявят сознательность, — улыбнулась Эйбел. — Ты прав, я на самом деле озябла. — Она как-то виновато улыбнулась.

Стив стащил с нее промокший плащ.

— Иди, иди... Я здесь разберусь.

Эйбел отправилась наверх. Стащила с себя одежду и подставила тело под упругие, горячие струи.

Вскоре она согрелась. Но медлила выходить. Ей очень хотелось, чтобы скрипнула дверь и вошел он...

Стив тем временем вспомнил, что оставил машину на дороге, отправился снова под дождь.

Когда он вернулся, Эйбел в длинном махровом халате стояла посредине своей гостиной, недоумевая, куда он делся.

— Господи, ты сам весь мокрый. Где ты был? — спросила она озадаченно. — Теперь твоя очередь принимать душ.

— Подогнал машину. — Он подошел к огню. — Не беспокойся, я не насквозь, как ты...

— Принесу все-таки полотенце. У тебя волосы мокрые. Я сейчас.

Она вышла и через минуту вернулась, неся поднос, на котором стояла бутылка коньяка и рюмки. Полотенце было перекинуто через руку.

— Я думаю, не помешает. — Эйбел указала на коньяк и протянула Стиву полотенце. — Кстати, а почему ты на машине?

— Я был у доктора Коула.

Эйбел вся напряглась, в ее глазах появилось тревожное выражение:

— И... что?

— После того как я стал пить твои настои, у меня исчезли головные боли. Мне сегодня сделали снимки. Док сказал, что направит их коллеге, чтобы тот разобрался.

Эйбел не верила своим ушам. Говорят, что беда не приходит одна, но радость, похоже, тоже, подумала она, и вслух сказала:

— Я так рада, Стиви. Я так рада, что не знаю, мне хочется больше смеяться или плакать! Правда!

Эйбел запрокинула голову, в ее сияющих глазах он увидел слезы.

Он обнял ее, зарылся лицом в ее волосы, жарко вдыхая их аромат. Эйбел теснее прижалась к нему. Он ощущал ее грудь, бедра. Его рука развязала пояс ее халата и заскользила по шелковистой коже. Он целовал ее лоб, щеки.

— Я мечтал об этом мгновении каждую минуту из тех, что мы не виделись...

— А я... Но мне казалось, что уже ничего у нас не будет...

Он наклонился, поцеловал ее губы.

— Пойдем наверх. Ты ведь еще никогда не был в моей спальне.

Но Стив, разжав объятия, не двинулся с места.

— Эйбел, видит Бог, как я люблю тебя, как хочу тебя... Но ведь я не могу обещать тебе будущего...