Действительно, лучше так. Отпустить его. Не то чтобы он когда-либо действительно был моим, что могло бы быть, действительно, но … Ну, гораздо, гораздо лучшее то, что я делаю, и все это. Я уверена, бабушка не думает так. Но это на самом деле самый подходящий поступок для принцессы. Московитцы выглядели так счастливо! Даже Лилли.

А счастливой она никогда не была.

Я лучше пойду. Я думаю, что Ларс мог бы выстрелить в меня, если я заставлю его ещё ждать. Я…

– Эй, знакомые туфли.

О, нет!

Суббота, 29 апреля, 16.00, лимузин домой.

О, да.

Лилли. Это была Лилли.

В киоске рядом со мной.

Она сразу узнала мои туфли от Мэри Джейнс. Мои новые Prada, не те старые, на которые она беспощадно нападала несколько лет назад на своем веб-сайте.

Она подошла и сказала:

– Миа? Это ты там? Мне показалось, что я видела Ларса в коридоре…

Что я могла сделать? Я не могла сказать, что это не я. Это же очевидно.

Я вышла, там стояла смущенная Лилли:

– Как, ты делаешь здесь??

Я же так долго сидела в аудитории, где я могла придумать легенду на этот случай.

Большая Ложь Миа Термополис Номер шесть.

– О, привет, Лилли, Гретхен Вайнбергер не могла придти сюда сегодня и попросила меня написать статью о Майкле, – я даже достала из моей сумки приглашение Гретхен, что бы доказать мою колоссальную ложь… – Я надеюсь, с тобой всё в порядке.

Лилли моментально уставилась на пригласительное для прессы. А потом она уставилась на меня, точнее попыталась (потому что я все ещё выше её на шесть дюймов, особенно в моих платформах, даже при том, что она носит каблуки).

Честно сказать, мне не понравилось то, как она посмотрела на меня. Она до сих пор не верила мне.

Слишком поздно, я помню способ, которым Лилли могла проверить вру я или нет (потому что мой нос вспыхивает).

Однако, я практиковалась перед зеркалом, а также перед бабушкой, чтобы этого не происходило.

И бабушка говорит, что получается намного лучше. (Джей Пи тоже так говорит. Иначе он бы все понял, когда я сказала, что я не принята ни в один из колледжей. Не говоря уж о других моих неправдах.)

Я готова убить Лилли за то, что она рассказала ему про ноздри.

Иногда интересно, есть ли еще что-то из того, что Лилли не рассказала Джею Пи про меня.

Я была довольна тем, что Лилли не могла понять, что я вру. И как только убедилась, я добавила:

– Я надеюсь, ты не возражаешь, что я здесь. Я старалась не встречаться с тобой и оставаться на заднем плане в максимально возможной степени. Я знаю, что это – особенный день для тебя и вашей семьи, и даже для меня… я думаю, что Майкл теперь знаменит.

Последние слова были правдой, и я не беспокоилась о моих ноздрях. Лилли сузила свои глаза. На этот раз она не накрасила их черными тенями для век.

Я знаю, она сделала это специально для миссис Московитц, которая считает черные тени для век вульгарными.

Я думала, что она собиралась наброситься на меня.

– Ты на самом деле здесь только потому что пишешь статью для "Атома"? – спросила она твердым голосом.

Я никогда не концентрировалась на своих ноздрях сильнее, чем сейчас.

– Да, – сказала я. И так или иначе, это не ложь, потому что я планирую придти домой и написать статью на четыреста слов об этом.

Пристальный взгляд Лилли с жадными глазами не изменялся.

– И ты действительно будешь писать о Майкле, Миа?

– Конечно, – ответила я.

Это тоже правда. Как я и думала, Лилли полностью уставилась на мой нос и, увидев что мои ноздри спокойны, немного расслабилась.

То, что она сказала потом, так потрясло меня, что я на мгновение потеряла дар речи.

– Действительно хорошо, что ты пришла, – сказала она, казавшись на сто процентов искренней. – И я знаю то, что ты приехала, очень много значит для Майкла. Поэтому я не могу отпустить тебя пока ты с ним не поздороваешься.

– Мм, – сказала я, чуть не толкнув пожилую леди выходящую из соседней кабинки. – Нет, спасибо. Я думаю, что у меня есть достаточно для "Атома". Этот день предназначен только для вашей семьи, я не хочу отнимать у вас время. Меня уже ждет Ларс.

– Не будь идиоткой, – сказала Лилли, схватив мое запястье, – ты идешь со мной, как представитель прессы. Я допускаю это.

Я была немного испугана.

– Ты – принцесса, помнишь? Ты можешь перенести свои личные дела, но как твой редактор, я говорю, тебе необходимо интервью с Майклом. И ему будет больно знать, что ты была здесь и даже не поздоровалась, – сказала она, всё сжимая мое запястье. – А причинишь ему боль ты только через мой труп."

Я причиню ему боль? Здрасьте! Я могла бы напомнить ей, что ее брат был тем, кто уничтожил меня. И пусть, я полная дура и полностью имела право быть уничтоженной. То, что происходит сейчас – это продолжение мести за то, что я сделала в прошлом году? Она тянула меня в ту комнату, чтобы оскорбить меня перед всеми, особенно пред ее братом?

Если так, это не месть, ведь у меня был любой выбор, я могла не позволять ей тянуть меня назад в переполненный павильон. Мое запястье походило на железо. Но… что, если это не месть? Что, если Лилли вела себя так, потому что в течение двух лет так обращалась со мной? Возможно, это стоило риска.

Поскольку несмотря на всё, даже на ihatemiathermopolis.com-я уважала Лилли. Если бы она не мстила мне все это время – я возможно простила бы ее. Я видела удивление на лице Ларса, когда мы вышли из дамской комнаты вместе, и его глаза быстро расширились – он отлично знает, что Лилли и я больше не подруги. И заметив с какой силой она сжимает мое запястье, он поня,л что я иду с ней за руку не по собственной воле.

Однако, я покачала головой, чтобы сообщить ему, что он не должен идти со мной. Это было моими проблемами, и я сама разберусь с ними. Чего бы это ни стоило. Я видела и Тину, которая смотрела на меня с ужасом. Лилли, слава богу, не заметила её.

Челюсть Тины отвисла, когда она увидела мое запястье, зажатое рукой Лилли: подругами мы точно не казались.

Тина поднесла свой сотовый к уху и показала губами: "Позвони мне!"

Я кивнула. Тина просит перезвонить.

Следующее, что я увидела это то, что Лилли тянула меня через Саймана и Луизу Темплман.

Мы приближались к месту, где Майкл, его родители, Кенни и другие работавшие над Хирургией Павловым все еще стояли и пили шампанское.

Мне казалось, что я сейчас умру.

Тогда я вспомнила кое-что, в чем бабушка когда-то убедила меня: Никто никогда не умирал от страха, ни разу в истории.

– Майкл! – заорала Лилли, когда мы подходили к ним. Она отпустила мое запястье и взяла мою руку – я почувствовала, что-то странное. Лилли и я привыкли держаться за руки все время, когда шли по улице и были детьми, наши мамы научили нас этому, гарантируя себе, что так нас не переедет автобус. В детстве рука Лилли всегда была потной и липкой от леденцов. Теперь она была гладкой и прохладной. Как рука взрослого человека. Это казалось странным.

Майкл разговаривал с целой группой людей на японском языке. Лилли позвала его еще дважды и только потом он, наконец, просмотрел и увидел нас.

Мне жаль, что я не могу сказать, что была спокойна когда его темные глаза посмотрели на меня, и что я легко смеялась и говорила все правильно. Мне жаль, что я не могла сказать как в действительности: я принесла демократию в страну, и написала роман на четыреста страниц, и принята в каждый колледж, к которому обращалась (даже если это только потому, что я – принцесса), но я не могу врать, что встретилась с Майклом впервые после того, как я сорвала с шеи мое ожерелье из снежинок на его глазах около двух лет назад.

Я чувствовала, что покраснела, когда его внимательный взгляд встретился с моим.

Кроме того, мои руки начали потеть сразу же. Я была уверена, что пол сейчас провалится, голова начала кружиться.