— Мне жаль слышать такое, Герти. Должно быть, это очень усложнило твою жизнь.

— О, мы неплохо справляемся, — бодро возразила Герти. — Пока я здорова и сильна, чтобы ходить на работу, ни он, ни я не будем обузой для дочек. Я могу еще что-нибудь сделать для вас, мисс?

— Нет, ничего. Чай был замечательный.

— Но вы не притронулись к пирогу, мисс. А мисс Конни приготовила его специально для вас.

— Я редко ем пироги.

— Ну что ж, просто позвоните мне, если вам что-нибудь понадобится, мисс.

Миссис Дюран поставила рядом с Фионой серебряный колокольчик. Но та уже поклялась, что скорее умрет, чем воспользуется им.

Герти вышла из комнаты, а уже через несколько минут хлопнула входная дверь. Конни дома, догадалась Фиона. Действительно, вскоре та вошла в комнату.

— О, Фиона, в этом году люди так щедры! — заявила она в своем обычном восторженном тоне бойскаута. — Какие замечательные вещи нам прислали! Я не могу представить, как они решились расстаться с ними.

— В чью пользу будет устроен благотворительный базар? — спросила Фиона.

— Языческой миссии в Западной Африке. Разве я не говорила тебе? Они проводят такую полезную работу.

— Теперь вспомнила. Но скажи мне, Конни, неужели ты на самом деле веришь, что все эти аборигены станут лучше, если будут поклоняться твоему богу, а не своим собственным?

— Нет, я так не считаю, — откровенно призналась Конни. — Но я чувствую, что наш долг — тех, кому была дарована привилегия истинной веры, — распространять ее так широко, как только возможно.

— До каких пределов? — спорила Фиона. — Я хочу сказать, ты веришь в то, что твои язычники станут счастливее, если будут приняты в лоно Англиканской церкви, чем если бы они молились деревянным и каменным божкам своих предков?

— Никто не может быть счастливее тех, кто начинает постигать Истину, — яростно защищалась Конни. Она жадно уставилась на вишневый пирог, покрытый глазурью, который сама приготовила этим утром, чтобы разбудить аппетит Фионы. Она все еще постилась, поэтому за весь день съела только несколько сухих хлебцев и выпила два стакана молока.

— Пасха наступит меньше чем через неделю, — громко напомнила она самой себе.

«Пасха. Что же я делала на Пасху в прошлом году?» — мысли Фионы устремились в прошлое.

Она припомнила модную вечеринку в Париже, куда не хотела идти, так как прошел слух, что там будет Поль. Нищий испанский маркиз сделал ей предложение за ленчем, после чего занял у нее десять тысяч франков. Она отравилась рыбой, поэтому пришлось остаться в своей комнате в гостинице «Плаза Афина» на весь день. Ее ярости не было предела, поскольку какие-то американцы как раз давали бал в ту ночь, а Фиона не могла пойти. Казалось, прошло уже тысяча лет.

— Я так хочу, чтобы ты смогла пойти на воскресную пасхальную службу в церковь, Фиона, — прервала Конни ее размышления. — Ты бы могла тихонько посидеть в углу. Пасхальные гимны так красивы! Уверена, тебе бы понравилось.

— Не старайся, моя дорогая, — твердо ответила Фиона.

— Это просто предположение, — немного печально произнесла Конни. — Я должна идти и прибраться, а то мама разбушуется. Ты не будешь слушать шестичасовые новости? — Она подошла к радио, чтобы включить его, но Фиона заявила:

— Меня не очень интересуют дела в мире.

— Я включу тихо, может, ты передумаешь.

Фиона не обращала внимания на то, что говорит диктор, хотя и не пыталась выключить радио. Шесть часов! Стемнело на улице? В какое время становится темно в середине апреля? Она никак не могла вспомнить. Хотя какое это теперь имеет значение. Еще один день подходил к концу. И он приближал ее к неутешительному вердикту, который, наверное, готовили ей доктора. Придется ли ей увидеть еще один рассвет?

Диктор перешел к новостям спорта, когда в комнату вплыла миссис Дюран. Она бросила быстрый взгляд на бледное, искаженное горем лицо Фионы, поняла, что та не слушает радио, и выключила его.

— Дорогая, я выиграла семь пенсов, — радостно сообщила она.

— Должно быть, вы блестяще сыграли, — улыбнулась Фиона, которая знала, какие ставки у миссис Дюран и ее подружек по бриджу.

Миссис Дюран отбросила свою норковую накидку на стул и, присев, начала разборку своей игры. Слегка оживившись, Фиона заявила, что никогда бы не сбросила короля, не зная заранее, какие козыри на руках у противников. Какие же глупые противники были у миссис Дюран, если и не подозревали о том, что у нее на руках большой шлем? Разборка карточной игры осталась для Фионы одним из немногих развлечений, и, зная об этом, миссис Дюран старалась изо всех сил.

Ужиная, как обычно, в одиночестве в гостиной, Фиона услышала, как зазвонил телефон. Она продолжала беззаботно есть телячьи потроха, зная, что никому не открылась, куда уезжает после клиники. Директрисе же дала указания на все расспросы отвечать, что живет в деревне с друзьями и не оставляла своего адреса. Поэтому звонок никак ее не касался.

Через несколько минут она услышала, как открылась дверь и Конни взволнованно прокричала:

— Фиона, угадай, кто звонит и хочет поговорить с тобой?

— Понятия не имею, — равнодушно заявила Фиона.

— Это Фред!

— Мне необходимо говорить с ним? — Фиона едва могла признаться себе, как расстроена тем, что он позвонил только однажды после того, как оставил ее в Кодлингшелле.

— Думаю, что лучше поговорить.

Фиона не пошевелилась, пока та не подошла к ней и не взяла за руку, чтобы отвести к телефону в холле.

Конни вложила трубку ей в руку:

— Говори, Фиона, дорогая.

— Фиона! — прогудел Фред своим низким голосом. — Как ты?

— О, отлично, просто отлично — как ты сам догадываешься. — Ее голос был донельзя саркастичен. Но Фред не обратил на это внимания.

— Я только что сообщил тете Розе, что получил отпуск на Пасху и приеду к вам в Кодлингшелл.

— Ты приезжаешь в Кодлингшелл? — тупо повторила она.

— Точно.

— Когда ты рассчитываешь добраться сюда?

— Я изо всех сил постараюсь закончить свои дела, чтобы успеть на поезд в среду вечером и не попасть в предпраздничную суету…

— Но, Фред, — вскричала Фиона, — тебе не следует беспокоиться из-за поездов. Позвони Финдену и попроси привезти тебя.

— Какая прекрасная мысль. Может, я тебя покатаю на машине. У меня только одно условие — я плачу за бензин.

Они оба рассмеялись, понимая, что Фред шутит. Затем Фиона произнесла немного церемонно:

— Буду ждать твоего приезда.

— Я тоже. Нам нужно поговорить. Наедине, — подчеркнул Фред и повесил трубку.

Пробираясь на ощупь назад в гостиную, Фиона, к своему удивлению, поняла, что не только из вежливости сказала этому ершистому журналисту, что будет ждать его приезда. Ей также пришло в голову, что ей бы не хотелось услышать от кого-то другого о Бобби и той девушке, которая стала его женой.

Но при этом никто не мог бы сказать, что Фред окружил ее сочувствием! Напротив, когда она стала изливать ему душу, рассказывая о своем несчастном детстве, полной разочарований молодости, о Поле и Пэдди, все, что он сделал, — прочел ей лекцию и обвинил в комплексе неполноценности! Хотя Фиона все это время сердилась на него, она не могла отрицать, что его критические выпады принесли ей больше пользы, чем если бы он попытался утешить ее обычным жалостливым способом.

Может, Фред обладал особым чутьем, которое позволило ему безошибочно понять, что больше всего на свете она не выносит жалости. Припоминая их короткий разговор по телефону, Фиона удивилась, что он так настаивал на их приватном разговоре. Возможно, имел в виду, что приготовил для нее очередную лекцию! Она улыбнулась.

Миссис Дюран вплыла в гостиную в самом счастливом расположении духа в предвкушении визита Фреда.

— Я должна составить особое меню для моего дорогого мальчика, — сказала она, всегда стремящаяся накормить мужчин и непреклонная в своем убеждении, что Фред в Лондоне ведет полуголодное существование.

— Слава богу, у Конни закончится ее пост. Знаешь, Фиона, я просто не представляю, Как я съем котлеты за ужином, пока она будет щипать свое несчастное печенье и заглядывать в мою тарелку, словно маленький ребенок без единого пенни в кармане, глазеющий на витрину кондитерской лавки.