— Да, приходила, — ответила она. — И успела сделать очень многое. — Успела даже переспать с консьержем, добавила Джина про себя.

— Временами Мейбл бывает незаменимой, — удовлетворенно заметил Стенли. — Она из тех, на кого можно рассчитывать.

— Да, наверное, — осторожно согласилась Джина.

— Итак, не забудь — завтра вечером у нас свидание. Если смогу, позвоню тебе днем. Джинни, я люблю тебя.

— И я тебя тоже, — сдержанно произнесла Джина.

Потом она некоторое время полежала, угрюмо разглядывая книжную обложку. Завтра — это завтра, а ей хотелось осуществить свои мечты сегодня. Первая ночь в их новом общем доме! Разве завтра будет то же самое? Джина чувствовала себя обманутой.

Внезапно она швырнула книгу на тумбочку и вскочила с постели. Порывисто дыша, Джина сняла наволочки, скомкала простыни с геометрическим рисунком и отнесла все в подсобку, где стояла плетеная корзина для грязного белья. Затем она постелила белые кружевные простыни, словно предназначенные только для женщины. Они навевали мысли о непорочности, и мужчина, скорее всего, чувствовал бы себя неуютно среди кружев и оборочек.

Забравшись в заново устроенную, девичью, постель, Джина однако не почувствовала себя лучше. Она думала о том, что Стенли мог бы побеседовать с ней подольше. И вообще мог бы быть повнимательнее — поинтересоваться, например, как она добралась до Оксфорда, не случилось ли происшествий в дороге. Но он только и говорил что о лошадях да о Мейбл. Услышала бы этот разговор Мегги!

Джина сердито взбила подушку и натянула простыню до подбородка. Потом она долго лежала в темноте, размышляя о событиях минувшего дня, и незаметно для себя уснула. Ей приснился буйный жеребец, с диким взором скачущий по Парк-лейн и несущий на спине загадочно улыбающуюся Мейбл…

К полудню шторы были развешаны и кресло для Бартона доставлено. Джине по очереди позвонили Рози и Мейбл и пригласили на ленч. Она отговорилась тем, что ей необходимо сделать кое-какие покупки, чтобы приготовить ужин для Стенли.

— Ты собираешься заморозить свою стряпню? — спокойно поинтересовалась Мейбл.

— Нет… — удивленно произнесла Джина. — А что?

— Я только что разговаривала по телефону с Харри, и он сказал, что они вернутся лишь поздно вечером, — сообщила Мейбл.

— Что ж, — вздохнула Джина, — тогда продукты останутся на завтра. И вообще, я сегодня буду занята. Мне ведь нужно подготовиться к лекциям. Спасибо, что позвонила, Мейбл, но, может, мы соберемся на ленч как-нибудь в другой раз?

Разговор с Рози оказался еще короче. Та пригласила Джину посмотреть, как она готовит желе из алычи.

— Потом мы выпьем по чашке чая со свежеприготовленным печеньем и вволю наговоримся — нужно же нам как следует познакомиться!

В ответ Джина перечислила все реальные и вымышленные вещи, которые ей было необходимо сделать сегодня. Повесив трубку, она устало вздохнула. Внимательность Рози и Мейбл показалась ей несколько избыточной.

Джина уже собиралась выйти из дому, как вдруг телефон зазвонил в третий раз. Она постояла, с сомнением глядя на него, но потом все же взяла трубку. Это был Стен. Он поинтересовался, чем она занимается.

— Собираюсь пройтись по магазинам, — ответила Джина. — Насколько я понимаю, к обеду ты не приедешь, — добавила она.

— Не получается, — подтвердил Стенли. — Приеду в начале десятого. Сооруди мне парочку сандвичей. И не забудь, что у нас на сегодня назначено свидание.

— Как я могу забыть! — усмехнулась Джина. Разговор почему-то вызывал в ее душе чувство досады. Почему он говорит с ней так отстраненно? У Джины создалось впечатление, что на самом деле его мысли витают где-то далеко. — С чем тебе приготовить сандвичи?

— Да с чем угодно, — сказал Стенли. — С сыром или с ветчиной… Не перетруждайся, дорогая. Сохрани силы для вечера. А сейчас, извини, пора бежать — меня уже заждались. Целую.

Джина повесила трубку и целую минуту не сводила с нее глаз. Шел уже второй день, но изменений к лучшему не происходило. Конечно, никто не говорил, что будет легко. Понятно, должно пройти некоторое время, прежде чем она свыкнется с новой обстановкой. Об этом предупреждала Синтия. И Милли была права, когда говорила, что отношения мужчины и женщины на девяносто процентов зависят от терпения последней. Остальные пять процентов, утверждала Милли, приходятся на мужчину и еще пять — на собаку. Джину всегда интересовало, куда деваются пять процентов, если собаки в доме нет.

По дороге в магазин она убеждала себя, что все ее уныние происходит из-за отсутствия умственной работы. Физическая работа всегда угнетала ее, потому что в это время мозг почти бездействовал. Если после возвращения Бартона положение дел не изменится, значит, их союз обречен. Ее выдержка составит пятьдесят или даже шестьдесят процентов необходимого терпения, но это предел. Джина решила, что нужно перестраивать свой образ мыслей, пока не поздно. Ну и что, если Стенли приходится задерживаться на работе? Ведь она же сказала, что все понимает. Нельзя быть эгоисткой!

Через некоторое время Джина почувствовала себя лучше. Сделаю-ка я сюрприз для Стена, подумала она, приготовлю ему поздний ужин. Накрою столик у камина. Можно будет положить новые полотняные салфетки и зажечь свечи… Одеться Джина решила в любимый стеганый халат. А духи она использует самые экзотические. Обольщение Стенли будет состоять из двух составляющих — вкусной еды и ее тела.

Улыбнувшись таким мыслям, Джина отправилась в магазин и принялась складывать там в проволочную корзинку все необходимое для приготовления бараньего рагу, а также для выпечки домашнего хлеба. Если даже что-то из задуманного не получится, всегда можно проконсультироваться с Рози, решила она.

Кассирша подсчитала общую стоимость продуктов и сказала, что с нее причитается пятьдесят восемь фунтов. Сумма неприятно удивила Джину. Оказывается, приготовление пищи в домашних условиях — довольно дорогое удовольствие. Она вынула из сумочки от Гуччи кожаный кошелек и заплатила по счету. Радостное настроение моментально улетучилось. За пятьдесят восемь фунтов в универмаге «Гамиджиз» можно купить прелестную шелковую блузку. Нужно будет при случае обсудить со Стеном вопрос питания. Придется договориться делить расходы пополам.

Возвращаясь домой, Джина произвела в уме некоторые подсчеты. Она сложила стоимость штор, кресла для Стенли, новых постельных принадлежностей и полотенец, плату за посещение лекций, стоимость учебников, которые еще предстояло купить, плюс пятьдесят восемь фунтов за продукты. Получившаяся в итоге цифра вызвала у нее легкое головокружение. За такую сумму можно приобрести норковую шубку или пар тридцать обуви.

Не слишком ли дорого обходится перемена образа жизни? Джина нахмурилась. Что с ней происходит? Ведь никто же не тащил ее сюда силком. Она сама приняла решение.

В половине шестого баранье рагу тушилось на плите, абрикосовый пирог пекся в духовке, а Джина возилась с подошедшим тестом, укладывая его в металлические формы для выпечки хлеба. Она перемазалась мукой с ног до головы. Сейчас затеянная стряпня уже казалась ей чересчур обременительной. Джина не понимала, как некоторые женщины занимаются этим ежедневно, по три раза в день.

Замочив в моющем растворе грязную посуду, она решила, что пора переодеться. Самое трудное было позади. С досадой глядя на испачканную блузку и запорошенные мукой джинсы, Джина уменьшила огонь под кастрюлей с рагу и направилась в ванную, чтобы пустить воду.

Боже, как я устала, пронеслось у нее в голове. Нужно подольше полежать в теплой ванне. Она была на полпути к цели, когда кто-то вставил ключ в замочную скважину. Джина замерла, лихорадочно соображая, кто это пытается проникнуть в ее квартиру.

Стенли! Кто же еще может быть? Но он не должен застать ее в таком виде. Что предпринять?

Стенли вошел в прихожую и остановился, удивленно глядя на Джину.