— Постой, не тот ли это управленец с электромеханической боевой части, который погорел по пьянке и его списали с подводной лодки на берег, — высказал предположение Петров.

— Вот именно, это он! Только по пьянке уже повторно он успел погореть и на домашне-бытовой почве, — подтвердил его догадку Слава Першин.

— Это что за проблема такая — «домашне-бытовая»? — спросил Антон, желая узнать подробности, как лицо непосредственно заинтересованное в добыче антенны.

— Да хрен его знает, как её назвать, но суть её следующая, — начал рассказывать Першин.

— Жена у Сироткина, так же как и наши подруги, загорала там, где солнышко не только светит, но и греет. Не спеша, «приняв на грудь», но твёрдо удерживаясь на ногах, вечерней порой в субботу, в благодушном настроении, переполненный любовью ко всему миру, Сироткин подходил к своему дому. Вы уже все знаете, что телевизоры в наш военторговский магазин завезли, но с антеннами ощущалась напряжёнка. Шустрые «партизаны» эту «дилемму» решали с явной выгодой для себя: доверчивым телеманам, жаждущих зрелищ с голубого экрана, одну и ту же ворованную антенну они перепродавали по несколько раз.

— Да, но при чём тут горемычный Сироткин? — спросил Лыткин.

— В том-то и дело, что горемычный! Подходит Сироткин к дому и видит, что невзрачный «партизанишко», с испуганно бегающими глазками, совсем обессилив, безнадёжно дёргает теле кабель, торчащий из дырки в раме окна первого этажа дома.

— Ты что здесь делаешь? — грозно спросил он.

— Да вот…, - пролепетал совсем сникший строитель, — показывая руками, что он пытается выдёрнуть кабель.

— Балда ты! Отрежь его нафиг ножичком и делу конец! — посоветовал Сироткин.

— Нету ножичка! — сразу же нашёлся солдатик.

— Нету — нету…, всё вам подай в готовом виде, — добродушие, несмотря на ворчливый тон, так и пёрло из Сироткина. — Погоди, я сейчас. Жди!

Сироткин зашёл в свою квартиру на первом этаже возле окна которой всё ещё стоял обнадёженный солдатик.

— Стой пока, стой, — приветливо помахал ему рукой офицер, — я уже иду.

Сироткин вышел во двор, подошёл к окну, чиркнул кухонным ножичком по кабелю и, довольный успехом проделанной работы, совсем обалдевшему солдатику сказал:

— Видел, как надо? Забирай кабель и дуй быстро отсюда. Понял!

Солдатика как ветром сдуло! Всё ещё в благоприятном расположении духа — по пьянке русский человек — душа нараспашку, любит делать добрые глупости, он зашёл в квартиру, включил телевизор. Экран светился, но изображения не было. Он щёлкнул переключателем каналов — никакого результата!

— И тут невезуха! — огорчённо сказал он сам себе. Он сел на табуретку и тут же подпрыгнул от поразившей его догадки.

— Йо-моё! Кабель-то я отрезал свой!

Почти слово в слово этот приключенческий сюжет поведал сослуживцам сам Сироткин. От огорчения он пить перестал. Теперь из трубок, которые в его хозяйстве имеются в достатке он мастерит антенны. Особое внимание уделяет прочности их крепления к крышам домов. Так что можно попытать счастье и заказать это изделие у него, — закончил рассказ Слава.

Телевизор Антон купил. Антенну, сработанную Сироткиным, установил на крыше дома. Загоревшая долгожданная Светлана приехала в сверкающую чистотой квартиру. Чего ещё нужно влюблённому в свою жену молодому человеку!

— Ура торжеству жизни! — хотелось восторженно воскликнуть Антону. Он действительно в строю, в составе экипажа это «Ура!» троекратно прокричал в ответ на поздравление командира с праздником — днём Военно-Морского флота.

Правда, восторженность Антона заметно поубавилась после сообщения командиром новости, к которой в последнее время готовились все подводники корабля.

— Командирам боевых частей и служб к 30 июля доложить о готовности к длительному плаванию. Корабль в ближайшее время уходит в автономное плавание — в автономку, — твёрдым голосом приказал командир подводного крейсера.

Автономка для ракетного подводного крейсера проекта 658 — это шестьдесят суток плавания в моровом океане под водой. Автономка — это прощай твёрдая земля, прощай солнце, прощай небо и свежий воздух. Автономка — это прощай семья, дети и вся нормальная земная жизнь. Автономка — это изнурительные вахты у приборов и механизмов без всяких выходных; это бессонница, при которой тело, лишённое движения набирает вес и опухают ноги; это длительное дыхание адской смесью воздуха, который регенерируют пытаясь очистить от аэрозолей и примесей доброй половины элементов таблицы Менделеева. Автономка — это «сожительство» с ядерными реакторами, непосредственная близость которых дарует подводникам энергию и обеспечивает жизнь, а с другой стороны невидимым излучением ядерной реакции эту жизнь убивает. Автономка — это огромная ответственность экипажа в постоянном обеспечении заданной боевой готовности оружия и технических средств в ежедневном противостоянии вполне реальному противодействующему противнику. И, наконец, — это ни с чем не сравнимая ответственность командира корабля за жизнь вверенного ему личного состава экипажа и ответственность за миллионы жизней людей в случае применения ядерного оружия.

В повседневной жизни всё это выглядит довольно просто: атомная подводная лодка выходит в море на боевую службу, которую высокие ранги почему-то считали автономным походом.

Первого августа атомная подводная лодка с баллистическими ракетами «К-149» в море не вышла. Недавняя авария однотипной лодки «К-19» поколебала решимость флотского начальства и оно приказало субмарине заступить в боевое дежурство. Так как раньше подводные лодки с баллистическими ракетами среднего радиуса действия в боевое дежурство не заступали, то боевые распоряжения были противоречивы и расплывчатые.

Подводная лодка «К-149» стала у отдельного плавпирса. Её оба реактора были введены в действие. Связь экипажа с берегом прекращена. Неделю главная энергетическая установка «молотила» свой ресурс. Подводники дружно дымили сигаретами. Наконец выкурили все окурки, попросили «пардону» и, вообще, встал вопрос: кому и для чего такое дежурство нужно? Спустя нескольких дней поступило указание: ядерную установку вывести из действия; дежурство продолжить, обеспечивая готовность к выходу в море 8 часов. Сход личного состава на берег запретить. Курильщики через друзей-товарищей запаслись сигаретами и дымили вовсю! На пирсе оборудовали волейбольную площадку. Мяч привязали на шкертик и в перерывах между перекурами изгалялись над ним как хотели. Потихоньку офицеры по разным существующим и не существующим причинам начали выходить за пределы пирса. Солнышко круглые сутки уже не светило. Вечерами, как и положено, наступала ночь и кто там ходит далее пирса уже не было видно.

— Послушай, Антон, долго мы будем так «загорать», ничего не предпринимая для встречи с семьями? — спросил Першин, заходя к нему в каюту после вечерней поверки личного состава.

— Хм, — постучал пальцами рук по столешнице Антон. — Спасение утопающих — дело рук самих утопающих! Как там на улице, ночка тёмная?

— «Ночь темна, не видна в небе ясном луна!» — пропел Слава. — Решено: «рвём когти!»

— Слава, предупреди своих, что на корабле мы будем в пять часов утра, как штыки. В полночь мелкими перебежками двигаем в городок. Желательно одеть спортивную форму одежды. Мы спортсмены, делаем зарядку — бегаем. А куда? — И кому какое дело, куда тело полетело! Всё, договорились, — решительно сказал Антон.

Время «тикало» своим чередом, как и положено, двигало Землю по орбите космического мироздания. Однако для Антона и Славы оно протекало слишком медленно. В мечтах они уже давно крепко обнимали своих любимых. А тут стрелки часов замерли или, вернее, еле-еле ползут!

— Пойду-ка я на свежий воздух, — решил Антон.

По входному трапу он начал подыматься вверх. Мимо него свистел воздух, засасываемый внутрь прочного корпуса, — работала корабельная система вентиляции.

— Святое дело провентилировать свежим ночным воздухом отсеки подводной лодки перед отходом ко сну, — подумал Антон и далее, вниз, уже окончательно по переходному трапу спустился на плавпирс, к которому была отшвартована субмарина.