Офицеры, как обычно, уже не кучковались. Отдельными тенями «огородами» — шмыг и они растворялись в темноте. На корне пирса одна из таких теней приблизилась к Антону и он услышал тихий голос Першина:

— Антон, это ты?

— Нет, это тень отца Гамлета, только без коня, — ответил, улыбаясь, Липовецкий.

— Шути, шути! Я уже тебя заждался: «Уж полночь близится, а Ленского всё нет!» — постучал он пальцем по стеклу циферблата часов.

— Ты по часам не только постукивай, но иногда и посматривай на них — до полуночи ещё 15 минут! — возразил ему Антон. — Ладно, давай малым ходом вперёд держим курс на КПП, а там обороты увеличим.

Предъявив пропуска, они благополучно выбрались на дорогу в городок. Только невидимые в ночи мелькающие пятки, да пыль из-под каблуков ботинок могли бы выдать их ускоренное передвижение. За спиной беглецов послышалось урчание грузовика и свет его фар выхватил из темноты и образовал на дороге просматриваемый тоннель.

— Впереди четыре километра дороги, — моментально сообразили офицеры, — ехать оно лучше и быстрее!

— Стаём посреди дороги насмерть и голосуем! — прошептал Антон и шагнул с обочины на её проезжую часть.

Грузовик затормозил. Туча пыли и песка, попав в глаза, окончательно лишили зрения их ослеплённых хозяев, но уши…. Лучше бы они не слышали, как голос из кабины грузовика, без всякого сомнения принадлежавший их командиру Громкому, проворчал:

— Чёрт бы вас побрал! Некуда от вас скрыться. Быстро прыгайте в кузов, пока я не передумал!

Антон и Слава пулей залетели на грузовик.

— Во, попали! Влипли по самую макушку, — выразил общее мнение Першин.

— Не зуди! Перед въездом в городок на подъёме — с кузова «линяем». В пять ноль-ноль быть на корабле. И ни гу-гу, не высовываться! Если командир захочет, то выдрать нас сможет в любой момент. А так, ели не напоминать, то этого эпизода вроде не было совсем. Понял? — выложил своё мнение Антон.

На подъёме Военно-Морского Флага, выбритые, пахнувшие одеколоном, Липовецкий и Першин во главе своих подразделений стояли на кормовой палубе корабля. Командир поздоровался с ними. Его поведение исключало любой намёк о реальности вчерашней встречи по дороге в жилой городок. Однако, результат встречи, правда, косвенного воздействия вскоре обозначился: по разрешению командования одну смену офицеров и мичманов начали отпускать на ночь на побывку к семьям.

Со временем подводники пообвыкли и это странное дежурство уже мало чем отличалось от обычной повседневной службы. Но разгорающаяся Холодная война требовала новых жертв и в её костёр была брошена подводная лодка «К-149». По боевой тревоге подводники ввели в действие главную энергетическую установку, корабль вышел в море и 45 суток добросовестно пахал Северную Атлантику.

В это время на стапелях завода в Северодвинске уже были заложены первые корпуса второго поколения атомных подводных крейсеров с межконтинентальными баллистическими ракетами. Пока же Флот посылал на океанские просторы сражений Холодной войны всё что имел.

Боевое патрулирование в районе огневых позиций и в целом автономный поход проходил без особых происшествий. Так по мелочам: было несколько вовремя замеченных и ликвидированных возгораний, да при выходе из строя одной из холодильных машин экипаж здорово попотел, плавая в субтропиках.

Вражеских субмарин атомоход не обнаружил: то ли поблизости их не было, то ли лодку хорошо «пасли», то ли командир лодки был молодец и обеспечил скрытность выполнения поставленной задачи.

Именно это последнее предположение было утверждено командованием Флота и лодка стала передовиком, заслужив звание «отличной».

Первая радость встреч подводников с родными и близкими…. Эти чувства описать словами невозможно.

В жизни людей разлуки бывают короткими и длительными. Даже самые длительные из них, переполненные смертельными опасностями, которые испытывают людей на силу воли к жизни, устраивая экзамены для их чувств и поступков, не могут сравниться с чувствами подводников, вернувшихся с боевого патрулирования в океане. Потому что они возвращаются не столько из рискованного похода, сколько из путешествия в потусторонний мир. Вернувшись, им нужно вновь научиться ходить, дышать свежим воздухом, различать приход дня и ночи. Они заново встречаются с солнцем, ветром и звёздами. Они заново распознают крики птиц и зверей, заново впитывают запахи и цвет родной земли. Они заново встречаются с людьми, среди которых пытаются найти своё место.

И разве можно словами выразить всю любовь, выстраданную подводником в дни разлук и обретённую вновь, при встрече со всем этим чудесным миром, в котором мы живём и начинаем по- настоящему ценить, только когда его теряем…?

Обнимая жену, глядя в её чудесные глаза и глаза сына, в которых в данный момент отражался и заключался весь необъятный мир, Антон, в который раз убедился в его неповторимости, гармонии и не проходящей красоте.

— Я люблю вас! — выражало всё его существо и он ещё крепче их обнимал.

Чего-чего, а перемен в службе офицера-подводника хватило б с избытком не на одну жизнь обычного человека.

— Ну как, подводнички, успели расслабиться в семейном благоухании? — такой вопрос, не ожидая ответа, задал старпом командирам боевых частей, собравшимся на вечерний доклад.

— Хочу вам доложить, — продолжил он свою речь, — что с тёплыми и обжитыми квартирами придётся распрощаться. Да, да не делайте умных, но недогадливых лиц и помалкивайте, когда я говорю! Вы и так уже знаете, что мы идём в Северодвинск. Там, на заводе «Звёздочка» становимся на модернизацию.

Так что будьте любезны собрать вещички, подготовить ремонтные ведомости и согласовать их с техническим управлением Флота. К концу сентября прошу доложить о готовности убытия на завод.

Конечно, для офицеров эта новость новой не была. Тем не менее, после доклада на перекуре офицеры продолжали обсуждать тему № 2 — о службе.

— Поговаривают, что наш командир уходит на учёбу в академию, — поделился новой информацией Петров.

— Кто же на его место придёт командовать нашим пароходом? — тут же задал вопрос Данилович.

— Наш старпом, кто же ещё? Он уже сдал все зачёты на самостоятельное управление подводной лодкой. Как видите, в этом отношении преград нет никаких, — высказал своё мнение Першин.

— Это верно. Он мужик умный и не склочник. Но грубиян. Я бы сказал, что он этакий хулиган и задиристый москвич старой закваски. Если он сумеет задавить в себе грубость хулиганствующего молодчика, то командир у нас будет толковый. На должности старпома эти недостатки его характера парировал командир. Когда же он сам станет командиром, то я не знаю чего от него можно ожидать, — закончил свои предположения Антон.

— А кто же тогда будет старпомом? — задал второй вопрос Данилович.

— Святое место пустым не бывает! — подключился к разговору корабельный врач капитан Галан. — Да хотя бы Кочет.

— Так у него даже классов за спиной нет. И вообще, какой из него старпом, водку и ту пить по-человечески не умеет. Хотя он от спиртного не просыхает, — высказал сомнение Петров.

— Ничего! Сейчас вон сколько новых экипажей формируется. На безрыбье и рак сойдёт вместо рыбы, — высказал свой прогноз Першин.

— Ну, Борис, а тебе-то стать помощником сам бог велел, — сказал Липовецкий и выжидательно посмотрел на Петрова.

— Ты свою карьеру решил строить по командной линии или по специальности?

— А-а-а! Строй не строй, но по опыту знаю, что в стройные планы всегда вмешивается судьба-индейка! Куда вывезет служебная кривая — туда и пойду. Это вам, молодым, ещё есть время выбора. Мне же звоночек уже звенит, перебирать некогда, — закончил Петров и о чём-то задумался.

— Ладно от перемен нам некуда деваться. А где же будут жить наши семьи? Кто знает? — в образовавшейся паузе, задал весьма существенный и животрепещущий вопрос Антон.

— Как всегда — где кто сможет! Хотя, по агентурным сведениям в Северодвинске по улице Карла Маркса, дом 8 функционирует семейное офицерское общежитие. Простой народ этот адрес называет «Карла Марла, 8» — клоповник, не приведи господи! Клопы, как лошади, в содружестве с тараканами заедают хилого подводника насмерть, — поделился добытыми познаниями Зубков.