Вскоре из комнаты отдыха вышел маленький щуплый старичок. Сайдзё прищурился. Черт его знает, но, кажется, это и есть Чхим Йоль!

После того как Чхим Йоль, предъявив контролеру билет, вышел на перрон, появился и Чон Су Кап. Он быстрым шагом направился к выходу. Сайдзё поспешил за ним. Он нагнал его у стоянки такси.

— Э! Послушайте…

Чон Су Кап обернулся. Несмотря на ночной полумрак, было видно, как он побледнел. Его лицо приняло страдальческое выражение.

— Чхим Йоль, если не ошибаюсь, направился в Симоносеки? Вы не скажете, с какой целью? — спросил Сайдзё.

— Опять вы! — почти выкрикнул Чон Су Кап. — Вас это совершенно не должно интересовать! Вам поручили искать Ли и Канако. Или этого вам недостаточно? — Не обращая больше внимания на Сайдзё, он быстрыми шагами подошел к такси, швырнул свое грузное тело на сиденье и захлопнул дверцу.

Машина сделала крутой поворот и, набирая скорость, помчалась по ночной улице.

— М-да… Значит, с меня достаточно Канако и Ли Кан Мана, — проворчал Сайдзё, провожая глазами такси. — Да, но где их искать?

Часы показывали 11 часов 40 минут. До отхода экспресса «Сакура» оставалось десять минут. Вернувшись на вокзал, Сайдзё стал искать удобный для разговора телефон. Рядом с платной камерой хранения была служебная будка, которой пользовались приемщики. Получив у них ключ, он поспешно соединился с Токио. 3-90-83-70. Это был номер телефона шефа, предназначенный для разговоров в нерабочее время и в телефонной книге не значившийся. Трубку снял сам Могами. Сайдзё коротко доложил обстановку:

— Канако где-то скрывается с одним корейцем. Зовут его Ли Кан Ман. К их бегству, по-видимому, имеет отношение некая Кэйко Такано. Сейчас она в Хаката. Чхим Йоль, о котором вы говорили, сейчас собирается ехать в Симоносеки. Между Чон Су Капом и Чхим Йолем происходил какой-то спор, но ясно одно: они тоже стараются установить местопребывание Ли Кан Мана. Поэтому мне кажется, что следует заняться этим человеком. Если мы нападем на его след, отыщется и Канако.

Могами слушал не прерывая. Когда Сайдзё закончил, он вдруг коротко отрезал:

— Возвращайся в Токио!

— Что?

— Возвращайся в Токио! Здесь все обдумаем и решим, что делать. А будет нужно — поедешь опять.

— Но через три минуты отправляется экспресс и Чхим Йоль уедет!

— Ну и пусть! — ответил шеф и повесил трубку.

Сайдзё закусил губы. Что за чертовщина! Ничего не понятно. Почему шеф его отзывает? Смысл этого приказа Сайдзё понял на следующее утро в бюро, прибыв в Токио экспрессом «Асакадзэ» в 9.30 утра.

— С приездом! Извини, что пришлось прервать твою поездку, — сказал Могами при виде Сайдзё. Тон у шефа был совсем другой, не то что вчера вечером, когда они говорили по телефону. Сайдзё дополнил свой вчерашний доклад некоторыми подробностями. Могами, с нетерпением ждавший, когда он кончит, поднялся со стула и ткнул пальцем в карту Японии, висевшую на стене у него за спиной.

— Я вот со вчерашнего вечера все время думал над тем, что ты доложил… Взгляни-ка сюда! Если принять за основание воображаемого равнобедренного треугольника линию, соединяющую Симоносеки и Хаката, то где будет его вершина?

— Не совсем понимаю…

— Построй треугольник, обращенный вершиной к северу. Где будет эта вершина?

— На Цусиме?

— Правильно. На Цусиме. На пограничных островах, которые, словно камни, положенные для перехода через речку, лежат в море и издревле связывают нашу территорию с материком. Теперь, если мы увеличим углы треугольника, куда переместится вершина?

— Возможно, на остров Кочжедо… а то и на Корейский полуостров? — ответил Сайдзё.

— Верно. А теперь прочти вот это… — Могами взял со стола и швырнул Сайдзё фотокопию какой-то газетной статьи.

На фотокопии была пометка, что статья помещена в отделе происшествий утреннего выпуска газеты «Сэйбу нити-нити» от 17 сентября, Сайдзё стал читать:

«Стоят ясные дни. Но море Гэнкай, как всегда, неспокойно. Высокими волнами вскипают и пенятся его просторы. Загадочная и трагичная история недавно произошла у северной оконечности островов Цусима, близ Круглого Мыса, который находится всего на расстоянии человеческого голоса от Корейского полуострова.

Пятнадцатого сентября работавшая в море ама, собирая раковины на глубине десяти с лишним морских сажен, обнаружила под водой труп юной кореянки. Не подлежит сомнению, что девушка нелегально направлялась к берегам Японии и в пути внезапно скончалась. За последнее время все больше и больше эмигрантов переправляется на лодках через бурный Цусимский пролив и тайно приплывает к нашим островам.

Поскольку, согласно международным правилам, погребение под водой не допускается ближе чем на расстоянии десяти миль от территориальных вод страны, местное отделение полиции и отделение охраны морской безопасности утром 16 сентября приступили к розыску трупа. Однако розыски не дали результатов: труп, очевидно, был подхвачен течением и унесен назад, к берегам Кореи. Обескураженные полицейские и пограничники ни с чем возвратились на свои базы».

— А не Канако ли это? — задумчиво произнес Могами, когда Сайдзё закончил чтение заметки.

— Вы полагаете, что Канако после своего бегства порхнула в Корею, а затем пыталась нелегально вернуться назад? — ответил Сайдзё вопросом на вопрос и изумленно поднял брови… Шутит он что ли? Большего абсурда, кажется, не придумаешь.

— Тебе это кажется невероятным? Что ж, может, прав ты. Мне приходилось жить в Корее. Я немного знаю корейцев и в данном случае доверился просто своему чутью. Но возможно, я ошибаюсь. Это было бы даже лучше. А заметку эту на всякий случай запомни.

Шеф с необычной легкостью отказался от своего предположения. Кстати, ему не было свойственно и полагаться только на чутье. Необычной была также и его откровенность: ни с того ни с сего приоткрыл кусочек своего прошлого, сказав, что когда-то жил в Корее. Странно, подумал Сайдзё, странно и даже подозрительно. Похоже, что он хочет замести какие-то следы. Но, сделав вид, что он ничего не заметил, Сайдзё громко сказал:

— Да, мне кажется, что одно к другому не имеет никакого отношения.

— Ну и прекрасно, — заключил Могами и спросил: — А что ты думаешь делать дальше?

— Право, не знаю, — уклонился от прямого ответа Сайдзё, невольно сделав огорченное лицо. — Мне с большим трудом удалось напасть на след Чхим Йоля, но моя работа была прервана. Теперь я даже не знаю, с чего начать.

— А если пойти по следу Такано?

— Время упущено. Но я вообще хотел бы отказаться от этого дела.

— Отказаться? Это ты серьезно? — переспросил Могами, насупившись. В глазах у него блеснул холодный огонек. — Не забывай, что ты подписал контракт, в котором сказано, что в случае беспричинного отказа от выполнения какого-либо задания ты можешь быть подвергнут любому взысканию.

Могами, разумеется, не сказал, что за такой отказ можно поплатиться жизнью. Такие случаи уже бывали. Не раз агент, после того как на полпути бросал какое-либо важное дело, неожиданно кончал с собой. То бросался вниз головой с крыши какого-нибудь здания, а то — под колеса электрички. И что это было — самоубийство или замаскированное убийство, — никто определенно сказать не мог.

Судя по всему, у Могами рука не дрогнет. Намек шефа был ясен. Но почему Могами придает такое важное значение этому делу, почему так придирчиво следит за каждым его шагом и непосредственно вмешивается в его действия, молодой сыщик пока не мог понять. А ему очень хотелось найти ответ на все эти «почему». Как же все это выяснить? И Сайдзё пошел на попятную.

— Я вас понял, — ответил он. — Я буду продолжать расследование, но разрешите мне впредь действовать более самостоятельно.

— Хорошо. Только где бы ты ни был, связь со мной не прерывать, — сказал Могами, снова обретая вид благодушного старичка. — И еще. Особенно в дебри не забирайся. Учти, что это опасно.

— Слушаюсь… — Сайдзё отвесил учтивый поклон.